Главная задача потока публичных извинений звезд российской тусовки за участие в скандальной вечеринке – показать кумиров миллионов униженными, ничтожными, жалкими. Публичное унижение становится инструментом приучения общества к новым порядкам и нравам.
Вечеринка Almost naked в свободном обществе прошла бы практически незамеченной для широкой публики. Каждый имеет право быть глупым и маяться дурью, если это не нарушает права других людей. Чем более свободны времена, тем шире рамки допустимого в бытовом поведении. Но нынче другие времена.
Звезды российской попсы, привыкшие к жизни в полном отрыве от страны (кроме заработков), словно не заметили ничего произошедшего с Россией в последние годы. Их никогда или почти никогда не касалась политика. Они не поняли, что в стране построено полицейское государство, а в полицейском государстве обязательно появится полиция нравов. Эта полиция нравов будет предписывать всему обществу «нормы», отклонение от которых воспринимается как прямая угроза укладу общественной жизни, сутью которого является полная покорность человека власти – не только политическая, но также моральная и физическая.
Полицейское государство гневно и грозно показывает себя пуританином, будучи абсолютно развращенным интеллектуально, морально и физически. Полицейское государство воспринимает любое публично обнаженное тело как политическую демонстрацию, посягающую на устои и «скрепы» несвободы. Полицейское государство не может существовать без посягательства на частную жизнь человека, так как считает человека вещью, а себя – его собственником.
Для полицейского государства важно низвергнуть кумиров публики перед обществом как можно более уничижительно – с публичными покаяниями, страхом в глазах, слезами, дрожанием в голосе, стоянием на коленях и целованием державных ботинок. Люди должны, по замыслу, отвернуться от кумиров, отверженных властью, презирать их.
В этом, очевидно, принудительном покаянии – назидание обществу: смотрите и запоминайте, что мы сделали с теми, кто неправильно себя ведет, смотрите и запоминайте, какие они на самом деле жалкие и ничтожные, как они готовы признаваться и каяться в любых грехах, реальных и мнимых, лишь бы сохранить кусок хлеба и место у стола. Смотрите и запоминайте: так будет с каждым, кто нарушит правила полицейского государства.
Эти публичные покаяния – акт воспитания тотальной покорности в обществе: политической и личной. Эти извинения – акт публичного разрушения достоинства личности как такового, вне зависимости от того, что сделал или не сделал человек. Эти покаяния являются актами публичной присяги униженных людей в личной преданности власти и ее любым, даже средневековым, «традиционным ценностям».
И невозможно не видеть, как за этими признаниями и покаяниями встает тень публичных судебных процессов первой половины ХХ века, когда подсудимые и по сути уже приговоренные признавали себя «врагами народа», сознавались в несовершенных преступлениях, рассказывали, как копали тоннель «от Бомбея до Лондона» и покушались на жизнь вождя, а публика в зале суда и на митингах кричала: «Расстрелять, как бешеных собак!».
