Привет, меня зовут Олег Григоренко, я главный редактор «7х7». Это письмо про катарсис и родину. Моя родина — это Воронеж. Тот самый Воронеж, про который лет пятнадцать был мем со словом «бомбить», сначала переставший быть смешным, а потом переставший быть мемом. Тот самый Воронеж, про который я теперь рассказываю так: «Вот, помните, в июне 2023 года был бунт Пригожина и он шел из Ростова-на-Дону на Москву? Воронеж как раз на полпути находится».
Конечно, я люблю Воронеж не за это. Я родился в Воронеже и всю свою жизнь — до проклятого февраля 2022 года — провел в этом городе. Я не мог не полюбить его, лежащего на границе между степью и лесом, между двух прекрасных рек, под южным — по российским меркам — солнцем. Я не мог не полюбить его за то, за что жители небольших городов России любят свои родные места.
Есть, есть у Воронежа свои особенности. Воронеж как только ни называли: от столицы «красного пояса» до столицы русского фашизма, но он даже успел побыть российской столицей японской анимации. Когда мне было 19 лет, я первый раз попал на фестиваль аниме. Для города, который на излете 90-х выглядел по-гоголевски провинциально, это было удивительное событие — с косплеем, полнометражками Хаяо Миядзаки и «Ковбоем Би-боп». Но катарсис я испытал не там.
Это случилось на первом спектакле Воронежского Камерного театра, который я увидел в жизни. Это была трагедия Расина «Береника». Сейчас Камерный находится в современном здании, которое появилось при губернаторе Гордееве. Это маленький архитектурный шедевр. А тогда, в конце 90-х, актеры ютились на малой сцене Дворца культуры железнодорожников имени Карла Маркса. Воронежцы, разумеется, ласково называют его «Карлушей». И если у вас есть какие-либо ассоциации, когда вы читаете фразу «ДК железнодорожников в 90-е», не сомневайтесь, они верные.
Но на сцене Камерного все менялось. Пожалуй, яркий, эмоциональный, не признающий авторитетов, очень авторский театр был для Воронежа, «столицы Черноземья», еще менее представимым, чем фестиваль японской анимации. Но он был. На спектакль Камерного я купил билеты родителям в подарок на серебряную свадьбу. Я ходил туда и с любимой девушкой, которая потом стала моей женой. Я ходил в Камерный в «Карлушу» и в новое здание — символ обещанной, но не случившейся культурной модернизации.
Камерный остался одним из осколков Воронежа, который я увез в своем сердце, покидая родной город холодной весной 2022 года.
Uzurop / Wikipedia (CC BY 4.0)
Той весной создатель и художественный руководитель Камерного Михаил Бычков подписал антивоенное письмо. Бычков вообще не стеснялся говорить: в поддержку своего видения мира, своего театра, своих друзей и единомышленников — например, Кирилла Серебренникова.
И вот теперь его убрали. Актеры, зрители, театральные критики пишут петиции, призывают чиновников одуматься, не разрушать то, что было частью души Воронежа.
Вот такая история страны и живущих в ней людей. Такая история, в которой есть герой, сила, стремящаяся его сокрушить, и то страдающий, то торжествующий хор. В общем, все то, что древние греки называли трагедией.
Я благодарен своей работе за то, что мы можем рассказывать истории. Говорить о России свободно, без указывающего перста и сокрушительной цензуры. Чтобы сохранить память о случившемся.
Когда я читаю историю воронежского Камерного — в тысячах километров от родного города — и испытываю то самое чувство — душевную разрядку, возникающую у зрителя в процессе сопереживания при просмотре трагедии.
А из глаз катятся слезы.
Расскажите мне в обратном письме, какие места в родном городе занимают особенное место в вашем сердце и почему? А мы поделимся вашей историей на сайте и в нашей рассылке. Давайте делиться друг с другом той Россией, которую мы любим, помним и бережем в своей душе, где бы мы ни находились.
