Последнее время не проходит недели, чтобы откуда-нибудь не вылезла очередная история об очередном вернувшемся из Украины военном, который убил или изнасиловал очередную бабушку, сестру, жену или просто незнакомого человека. Феминистки, да и не только феминистки, все говорили об этом еще с весны 2022 года: война вернется в Россию. По крайней мере, в такой форме точно. Когда еще ничего было не понятно относительно неуспехов армии, когда все было в тумане, все точно знали: люди с ПТСР, которые возвращаются с войны, не возвращаются в той же комплектации, в которой туда уходили. Не только физической, но ментальной — что-то в людях ломается, они не могут внятно социализироваться обратно после того, как прожили события, которые разрушают у основания человеческую мораль.
И вот это происходит. ПТСР — это не шутки. Даже в более развитых странах, где есть какая-никакая помощь людям с ПТСР, это всегда считается огромной проблемой. Ресоциализация человека, вернувшегося с войны, - это задача настолько же сложная, как ресоциализация заключенного или даже наркозависимого. И сравнение с наркотической зависимостью становится более актуальным и выраженным, если взять фактор «это всегда будет с тобой». Есть распространенная фраза «нет бывших наркозависимых» — так вот, есть ли бывшие военные?
И то и другое — это опыт жизни в ненормальных для общества обстоятельствах и неприемлемых в обществе практик. Образа жизни, способа решения проблем, абсолютной отрезанности от нормальных человеческих задач и моделей общения вроде простых переживаний об отношениях, зарплате и о том, какие хлопья купить на завтрак (отсылка к фильму «Повелитель бури» и одновременно к «На игле» с классическим вступлением про выбор). Это привычка к другим проблемам и другим решениям, а кроме того — переживание очень иного морального опыта. Для наркозависимых ответом, решением любого вопроса становятся, собственно, вещества, для военных — насилие. Насилие — это ведь очень простой ответ. Универсальное решение проблемы. От него сложно отказываться и сложно снова выстраивать в своей голове обходные системы правил.
Есть ли бывшие наркозависимые? Есть ли бывшие военные? Есть, но в обоих случаях, это не тот опыт, на который можно закрыть глаза, его не вырезать из памяти, он остается с человеком. В обоих случаях очень мало шансов, что человек сам строится в социум без внешней поддержки и какой-то направляющей модели: в идеале длительной психотерапии, но или хотя бы религии — мировой опыт показывает, что все-таки церковь довольно неплохо справляется с ресоциализацией обеих этих групп. В конце концов, религиозная мораль - это своеобразный экзоскелет, который позволяет тебе встать на ноги и совершать правильные действия. И пусть социальная мораль в этом случае внешняя, а не внутренняя, она все-таки есть. Но российские военные, как и российские наркозависимые, впрочем, как и довольно большое количество людей, которые оказываются в обеих группах одновременно, потому что война и наркотики шутки связанные, не получают ни того, ни другого. Системы психологической поддержки нет, а религия рассказывает о благости ядерного оружия.
