У моего кузена был друг, кудрявый, симпатичный, хулиганистый. Был грозой микрорайона и задирой, распевал богохульные песни, много бухал. А потом я услышала, что он пьяный попал под поезд и лишился обеих ног.
Первый раз я увидела его на костылях. Он довольно ловко передвигался на одном протезе и двух опорах. Но все так же продолжал орать песни, с матами и господом богом вперемежку.
Поскольку у меня не было к нему никакой привязанности, я не испытывала к нему особого сочувствия, так как человек он был неприятный. Я никогда с ним не разговаривала, старалась обходить стороной. Однажды я шла по панелям, таким деревянным досчатым тротуарам вдоль жилых деревянных двухэтажек. Вне настила была классическая грязь и распутица, поэтому другого пути, кроме как по доскам, у меня не было. А впереди на своих трех точках криво, но резво вышагивал тот самый богохульник. Меня ждали в гости к моей тете Гале, поэтому я, поравнявшись с ним, сделала маневр и обогнала, вильнув сбоку. Я уже стала набирать скорость, чтобы выйти на финишную прямую к тетиному дому, как вдруг почувствовала резкий удар в спину. Парень двинул мне в спину где-то в районе почек. У меня закружились звездочки с птичками перед глазами. Но, поскольку моя точка назначения была в 10 метрах, я на каких-то адреналиновых газах добежала до тети Гали, вошла прямо в обуви и верхней одежде в главную комнату и рухнула на пол.
По болевым ощущениям казалось, что у меня оборвались все внутренние органы. Но прошло минут 40 – и я смогла встать. Приехала скорая, вколола какое-то обезболивающее, и у меня все прошло.
Но тот случай я всегда вспоминаю, когда иду рядом с человеком на костылях. Психика защищает. Я никогда не подхожу близко. Боюсь.
И сегодня, когда с СВО приходят раненые, травмированные мужчины с протезами, с ранениями и другими физическими травмами, я вспоминаю тот случай. Когда я смотрю новости, где очередной участник СВО избил мирного жителя или стал топить в фонтане девушку с цветными волосами, я ужасаюсь масштабу агрессии.
Мы еще несколько лет назад шутили, что у нас количество психологов превышает количество нуждающихся в терапии. Это не так. Теперь никакого избытка в психологах нет. Никакого запаса не хватит, чтобы вылечить всех травмированных спецоперацией. Бесплатной програмы по психологической реабилитации в стране нет. Приехав с фронта, бывшие бойцы, а теперь просто люди с инвалидностью и большой душевной травмой, предоставлены сами себе. Что с этим делать? Кто это вылечит?
Истории про инвалидов нового времени, которым государство вместо протеза присылает металлический крюк красноречиво говорят о том, какие меры поддержки обеспечивает государство своим героям.
Мне жаль, что патриотизм и героизм на деле оказались не тем, что показывают в промороликах и на агитплакатах.
Примета времени – обращения жен и матерей во все инстанции в попытке добиться хоть чего-то: выплат, поддержки, протезов. Мне очень жаль этих несчастных женщин, кинутых государством. Как бы ни было цинично, но государство отвечает людям, потерявшим на СВО конечности, песней из блатного репертуара:
- Ковыляй потихонечку,
А меня ты забудь.
Отрастут твои ноженьки,
Проживешь как-нибудь…
