Желание консолидации рождает молчание. Но мы хотим молчания как одобрения, а не молчания как осуждения. И, услышав молчание, мы не верим ему.
Может быть дело в том, что мы своими консолидационными действиями рождали именно то молчание которого мы сейчас и опасаемся. А нам все страшнее, страшнее и страшнее и мы уже ненавидим всех молчащих кругом, а потом мы будем ненавидеть и тех, кто будет опасаться нашей тяги к консолидации и лепетать слова согласия и подчинения, но и им уже мы не будем верить, потому что будем понимать, что под публичным согласием будет спрятана та же ненависть и несогласие.
Видимо в любую консолидацию надо закладывать очень значительную долю критики и оспаривания. Как только консолидация объявляется абсолютно необходимой автоматически рождается страх и закладывается серьезная основа для будущего отказа и поворота от основного объекта абсолютной консолидации.
