Знаю, что меня часто критикуют за мою жесткую и часто радикальную позицию и в каких-то жизненно важных для меня вещах и в деле защиты детей. Но если бы я не была такой, я бы не смогла нормально помогать людям. Тут нельзя раскисать и распускать нюни. Я могу тыщу постов написать про то, как мне всех жалко, выслушивать бесконечно «все стороны, прежде чем», развесить тут километры своих соплей и, дружно обнявшись, рыдать с теми, кому нужна моя помощь. Но я не буду. Если у меня спрашивают совета и как у юриста с пятнадцатилетним стажем, и как у психолога, я говорю как есть, и правда может оказаться совсем не той, что вы хотите услышать, и удобного и быстрого безболезненного решения может не найтись. Но очень важно на берегу уметь давать трезвую оценку любой ситуации.
Вот и сейчас. Позвонила мне хорошая знакомая в соплях. Ну реально в отчаянии. У нее сложная судьба и непростая история, но факт в том, что в результате всех жизненных перипетий она оказалась уже в зрелом возрасте с ребенком на одной жилплощади со своей неблагополучной сестрой и ее двумя детьми, приведшей в дом неадекватного мужика гастарбайтера, разносящего квартиру в щепки, бухающего и унижающего всех, кто живет в этой «коммуналке», включая детей. Знакомая спрашивала, как помочь им всем и как защитить и детей сестры в том числе. А не далее как прошлым летом мы тут уже пол-Москвы на уши поднимали, чтобы поймать педофила, напавшего на пятилетнюю дочь сестры знакомой. Мать была абсолютно пассивна, и они не пришли даже ни на один суд, хотя благодаря нашему проекту педофила в течение суток отследили по камерам, нашли и задержали.
Я сказала своей знакомой: помоги в первую очередь себе и своему ребенку. Съезжай оттуда срочно. Подавай в суд, разменивай квартиру, выделяй долю, продавай и покупай на эти деньги свое жилье. Плевать, как и где — в Москве даже убитое жилье стоит миллионы. Купят. Да, возможно, переедешь в область, возможно, придется брать ипотеку. Возможно, уезжать из Москвы. Но тебе нужно защитить в первую очередь себя и дочь. Да, это была квартира твоей покойной мамы, и она тебе дорога. Но ты не победишь этих маргиналов никогда, ты разрушишь и свою жизнь, и жизнь своей дочери. Да, придется чем-то пожертвовать. Но так жить нельзя. Да, придется год или два судиться. Да, и прямо сейчас ищи съемную квартиру на время судов и переезда. И да, плати, пожалуйста, адвокату, и вот тебе телефон хорошего адвоката по семейным делам. Звони ей завтра. Решай. Никто, кроме тебя, это не решит. Нет, простого решения нет. Нет, участковому и в полицию писать бесполезно. Да, ты должна взять на себя ответственность. Нет, пока ты не можешь помочь другим детям. Нет, других вариантов нет. Спасай себя и свою дочь. Потом посмотрим. Да, это может занять несколько лет. Да, сочувствую, да, тяжело. Да, деньги. Но иначе ты завязнешь в этом болоте на всю жизнь, пусть и с красивой московской пропиской в паспорте. Действуй. Я помогу. Но если ты не решишься, ничего не изменится.
Она говорит с грустным сарказмом: «Вот ты меня сейчас вообще не радуешь и не утешаешь». Я: «А должна? Поплакать ты можешь в кого-то другого, а если от меня хочешь совет, я никогда не буду обещать воздушные замки и будущее в радужных тонах, если оно невозможно без действий А, Б и В». — «Спасибо, Ань. Завтра же позвоню адвокату». — «Давай, бери жопу в руки — и вперед. Рыдать будешь потом».
