Недавно я имела неудовольствие общаться в интернете с одной девушкой, которая разразилась целым постом на тему того, как она, мол, устала от того, что все жалуются на закрытие независимых СМИ. Нет-нет, для понимания: она не провластная и не поддерживает цензуру как идею, она возмущалась именно фокусом общественного внимания. Ее претензия была в том, что пока люди чуть ли не голодают, пока вокруг реальное полицейское насилие, бабушки по всей стране наскребают копейки на базовые лекарства, все это «интеллектуальное общество» хватается за сердце от закрытия очередного медиа. Нет, закрытие медиа это тоже проблема, но — вы серьезно считаете что это важнее? И вместо того чтобы донатить очередному независимому изданию, не лучше ли задонатить благотворительным организациям, которые покупают реальным людям реальную еду, без которой эти люди умрут? А издания эти сидят в своей Европе и в ус не дуют, живут за счет рекламы, и в целом не самая обиженная жизнью прослойка населения.
В ее речи на самом деле есть этот довольно очевидный смысл, с которым сложно спорить. Живут ли журналисты хуже, чем деревенская бабушка? Нет, не живут. Ну, по крайней мере те, кто на свободе, и уж тем более те, кто уехал. Я могу понять это человеческое возмущение и стремление ранжировать социальные проблемы, потому что когда из рук валится все, люди пытаются так или иначе расставить приоритеты. Но в такой приоритизации кроется очень важная, ключевая ошибка.
Ну, например, эта самая девушка перечисляет несколько историй очень бедных людей и социальных проблем такого рода. И первый вопрос, который имеет смысл ей задать: откуда она вообще знает об этих историях? Потому что она-то не живет в маленьком городе и не получает копеечную пенсию, она живет очень даже неплохо, если я правильно понимаю. И в своей бытовой жизни у нее очень мало шансов узнать, что где-то люди буквально умирают от голода. В своей жизни она может увидеть разве что бездомного у метро и, скорее всего, сделает вывод, что он просто пьяница. Скорее всего, все это она вычитала и узнала именно из СМИ, причем из независимых СМИ. Потому что без независимых СМИ у нее был бы замечательный шанс жить очень счастливую жизнь и решать мелкие бытовые проблемы, типичные для ее социальной страны.
Представим себе ситуацию: вы идете по очень темной улице, на которой есть открытый люк, в который вы можете провалиться. И открытый люк — это очень большая проблема, но куда большая — это отсутствие фонаря на улице, без которого у вас даже нет шанса узнать об этом люке, так же как и об огромной луже и неприятного вида мужчине, который караулит вас за ближайшим гаражом. Да, сама по себе лужа, люк и разбойник для вас гораздо опаснее фонаря, но именно отсутствие фонаря делает всю эту ситуацию особенно опасной. И журналистика и является этим фонарем. Да, она сама по себе не починит примерно ничего, но она помогает увидеть проблемы вокруг и не ходить на ощупь в темноте.
Пожалуй, правда, что в России есть очень много проблем помимо цензуры, но цензура усугубляет их все разом. Нельзя сказать, что закрытие очередного независимого издания важнее той же самой бабушки, но одно издание может рассказать о сотне таких бабушек и разобрать, почему так вообще вышло, не говоря уже о том, чтобы просто собрать реально большой благотворительный сбор. Поэтому цензура в России — это действительно ключевая проблема. Да, может быть, не самая большая, да, может быть, не самая серьезная, если измерять серьезность в рамках человеческих жизней, но точно ключевая. Это важная часть самого механизма, самый центральный винтик, без которого постепенно будет распадаться все остальное.
