Солдаты умирают. Они умирают, даже если не называть войну войной, мине, снаряду и пуле абсолютно все равно, как называются условия, в которых они выпущены. У них нет мнения о том, кто прав и кто виноват и кто какие операции проводят. Они просто убивают. Мертвым уже все равно, назовут их в официальной статистике, или они будут лежать в холодильниках, будут они числиться пропавшими, покинувшими воинскую часть. Смерть штука простая, она тоже не особо интересуется названиями.
Но солдаты не только умирают. Они выживают. Выживают вопреки и остаются инвалидами. Вообще, у нас очень мало информации о военных госпиталях на фронте. Я имею в виду, конечно, объективную информацию, а не пасторальные кадры. Но кое-что мы можем предположить.
Во-первых, медицина на войне это сложно. Для любой армии в любых боевых действиях задача доставить раненого туда, где ему могут оказать помощь - это проблема. Потому что расстояния, потому что боевые действия не останавливаются, потому что бой - это всегда хаос. Человека нужно найти, выволочь откуда-то: из-под завала или из-под обстрела, его нужно срочно перевязать, остановить кровь, потом каким-то образом переправить в зону, где огня нет и там провести операцию. Зачастую сложную, зачастую, требующую оборудования.
Это не российская история, это просто логика. И тем не менее с боевых действий возвращаются инвалиды. Их может быть больше или меньше.
Так вот это я к чему. Вот им-то как раз очень важно, что с ними будет происходить дальше. Им важно, как все это называется, им важно, как это все закончится. От всех этих условностей напрямую зависит их будущая жизнь. Дадут ли им деньги. А льготы? А будут их чтить как героев или плевать им в лицо?
Мертвым плевать. А живым еще жить. У нас в стране очень слабая видимость людей с ограничениями подвижности. Ну, людей на колясках или с протезами просто не видно на улицах, поэтому люди в массе своей не думают о том, что так бывает, не применяют на себя эти роли. Здоровый взрослый человек чаще всего смотрит на окружающий городской мир либо нейтрально, либо с легким раздражением. Ну вот тут он может запачкать обувь, там нужно пройти зимой по обочине, потому что в центре лед, а тут не споткнуться, лестница разбита.
Люди не думают о том, каково это - просто не иметь возможности куда-то попасть. Физически. Люди не знают, что такое быть инвалидом в России. Что такое попытаться купить хлеба в «Магните», где посреди прохода стоит гора коробок. Они протискиваются. Коляска нет. Они не знают, сколько стоят коляски и какие они бывают. Не знают нюансов. Ну вот, например, механическая стоит около двадцати тысяч. Но ее нужно постоянно двигать руками, а руки не всесильны: чуть больше угол подъёма и все, не справился. А электрическая больше ста тысяч. Она более мобильная. Но она может сесть, а еще она гораздо тяжелее, если подъема нет, тебя даже занести не смогут.
А протезы? Протезы стоят от ста тысяч и выше, если это не пиратская деревянная нога, конечно. А теперь, следите за руками: в России не производят протезы. Функциональные, конечно, деревяшку, так и быть, выпилят. Что происходит с импортом иностранных технологий? Правильно, либо он закрыт, либо стоит космических денег. Но на это проблемы не заканчиваются, протезам нужно обслуживание и ремонт, а у нас что? Правильно, дефицит оборудования, дефицит комплектующих и увеличенные сроки поставки.
А бумажки? Знаете, что инвалидность надо подтверждать? Ходить и доказывать, что нога-рука все еще не отросла. Каждую выплату в России нужно вычесывать через сложнейшие бюрократические процедуры. Ну, раз уж на то пошло, не только в России, вообще, говорят, европейская бюрократия такова, что российская на ее фоне просто праздник. Но вы, конечно, можете погордиться родиной, вот только вам-то это как поможет? Справки все равно нужны.
Мертвым хорошо, им думать не надо больше. А живым надо. И лучше заранее.
Текст отредактирован модератором
