Заповедники в России бывают разные – но все они железно называются по имени того субъекта федерации, в котором находятся. Единственное исключение – Дарвинский заповедник. Может быть, потому что он расположен и в Ярославской, и в Вологодской областях. А может быть, и вследствие того, что нигде более создание особо охраняемой природной территории (ООПТ) не было приурочено к созданию искусственного природного объекта – Рыбинского водохранилища.
Сегодня можно спорить – и кстати, специалисты это делают до сих пор – насколько создание водохранилища изменило экологическую ситуацию на верхней Волге. При этом факт остается фактом: к сегодняшнему времени в Дарвинском заповеднике сложилась уникальная экосистема, к сохранению которой необходимо приложить максимальные усилия. Вот только к чему их прикладывать – вопрос, на который нет однозначного ответа. Самый простой пример: в заповеднике по умолчанию запрещена любая хозяйственная деятельность. И правильно – иначе какой же это заповедник?
Теперь берем карту и внимательно рассматриваем ярославскую часть заповедника – ту, что находится в Брейтовском районе. И видим как минимум две деревни – Михальково и Захарино. Можно позавидовать их населению: с одной стороны, люди живут в заповедных местах. С другой – это истинно «медвежьи углы» региона. Раньше, в советские времена, сюда хотя бы долетали самолеты гражданской авиации. Сегодня остался только водный путь, причем регулярных рейсов тоже нет. Стало быть, люди живут натуральным хозяйством. Как можно жить натуральным хозяйством и при этом соблюдать все правила, которые предписаны уставом ООПТ? Если даже сбор грибов и ягод для личного потребления здесь строго запрещен?
Еще один населенный пункт – научный поселок Борок, имеющий регулярное сообщение с большой землей и географически расположенный на территории Череповецкого района Вологодской области – живет на положении фактически военном. Каждого человека, прибывающего сюда на «Метеоре» РечФлота, досматривают и допрашивают, как реального шпиона. И если цели посещения гость сформулировать не может, он тем же транспортом отправляется дальше.
До сих пор речь шла только о наземной части заповедника. Но не забудем и о том, что есть еще и акватория. Здесь ситуация куда более запутанная. Потому что по земле границу ООПТ можно обозначить аншлагами и другими наглядными способами. Можно и на воде, но только зимой, когда она пребывает в твердом агрегатном состоянии. Летом сложнее – каждый волен плыть, как ему вздумается. Между тем, акватория – это не клюва и грибы. Это – рыба, которую любой умелый человек способен без труда транспонировать в денежные знаки. Вся северная часть Пошехонского района фактически живет рыбной ловлей. И даже в самом Михальково еще с советских времен существовал и напряженно работал рыбозавод – с рыболовецким поселком при нем. После распада СССР завод был приватизирован – правда, развернуться новому хозяину не дали. Правда и борьба была жесткая, длившаяся с середины девяностых фактически до 2020 года.
Результатом тактической победы Государственной экологической экспертизы стало ни много ни мало, а сохранение нерестовых угодий Рыбинского водохранилища. Которые, замечу, ровно в соответствии с поговоркой «рыба ищет, где глубже…» располагаются в основном на северном побережье водохранилища. Возможно, это связано с большим количеством нерестовых угодий, но не исключено, что именно с заповедным статусом и запретом рыбной ловли. Понимаете, какая возникает любопытная ситуация? Ловить рыбу можно везде, за исключением территории заповедника. Но нереститься она предпочитает именно тут, где ей никто не мешает. То есть пока заповедник держит свой статус – не формально, а фактически – рыба в «море» будет.
А теперь чуть приподнимемся «над схваткой» и посмотрим, как обстоят дела с любительским рыболовством поблизости от Рыбинского водохранилища. Браконьерства пока не касаемся – это отдельный разговор, который, по крайней мере, регулируется законодательно. Получается такая картина: практически вся заволжская часть Ярославской области – Некозуский, Брейтовский, Мышкинский и часть Угличского района по берегам рек скуплена москвичами и в некоторой степени – питерцами. Улейма, Юхоть в нижнем течении, Корежечна в рыболовный сезон практически полностью заселены столичными рыболовами. Конечно, нельзя сказать, что их там так много, что удочку не просунуть, но тенденция намечается весьма отчетливо. Тем более сейчас, когда за рубеж не очень-то отправишься с целью половить рыбку. В соседних регионах все рыбные места распределены чуть более, чем полностью. Участок земли поблизости от того же Селигера еще недавно стоил под десять тысяч условных единиц за сотку. А тут нетронутые участки на территории самого большого в Европе водоема, где рыба чуть ли не по берегу ходит.
Впрочем, пока у москвичей нет «подходов» к тому, чтобы вывести часть акватории Рыбинского водохранилища из под эгиды ООПТ «Дарвинский заповедник». Но само наличие двух населенных пунктов на территории заповедника может стать «бомбой с часовым механизмом» под его статусом. Потому что под благим порывом их «развития» и «благоустройства» можно просто за пару лет создать здесь второе «Коприно», после чего рыбаков здесь станет больше, чем того, ради чего они сюда, собственно, собрались.
И естественно, это все окажет определенное воздействие на всю экосистему заповедника, поскольку наличие на берегу такого количества людей по определению подразумевает создание для них хотя бы санитарно-эпидемической инфраструктуры. После чего нам останется только печально констатировать, что из уникального природного объекта Рыбинское водохранилище превратилось в заурядный объект системы каскада Верхневолжских ГЭС. А то и вовсе – в «мертвое море».
