Я все обещала написать про Андрея Бабушкина, когда он вдруг внезапно умер, потом прошли похороны, а я все не могла и не могла, потому что очень остро чувствуется утрата. Прежде всего в связи с тем, что осталась пустота, ведь Андрей Владимирович, начиная с 2012 года был незримо рядом, всегда помогал, когда надо, давал советы, поздравлял со всеми праздниками, слал стихи. А теперь его нет и не будет больше никогда.
Я познакомилась с ним после первой бескровной акции протеста заключенных в Копейске в 2012 году, он, будучи членом Совета по правам человека при Президенте РФ, приехал туда вместе с Игорем Каляпиным, Эллой Поляковой и другими составить доклад на имя Путина. Доклад, надо сказать, был хорошим, и, говорят, до гаранта дошел, но людей все равно осудили, а начальника колонии дважды амнистировали.
Потом я стала экспертом "тюремной" группы СПЧ, куда меня как раз включили по просьбе Бабушкина к главе Совета - Михаилу Александровичу Федотову, чтобы защитить от уголовного преследования, ведь меня пытались выставить организатором, согласно липовой справке ФСБ о знакомстве с неким авторитетом, которого я знать не знала. Из-за этого от меня отстали, потом даже взяли в Общественную наблюдательную комиссию по Челябинской области (рекомендацию для Общественной палаты также писал Андрей Владимирович), и я уже имела возможность ходить в любую региональную зону с проверками.
Андрей Владимирович никогда никому не отказывал в помощи
Его позови - он приедет или придет. Так однажды мы попросили его поехать в г. Валуйки Белгородской области, чтобы помочь с освобождением тяжелобольного лежачего инвалида, и он поехал, взяв с собой меня, Лизу Глинку, Михаила Сенкевича, Алексея Барановского и не помню еще кого. После этого положение нашего подопечного не сильно улучшилось, но сотрудники перестали над ним хотя бы издеваться.
Я много раз была с Бабушкиным на проверках и всегда поражали меня его знания пенитенциарного законодательства. Однажды он поспорил с начальником одного СИЗО, доказывающего ему, что лавочки в камере, место для сидения которых равно ладошке, - это норма.
- Ну, Андрей Владимирович, вы посмотрите, какие они новые, да какие железные, да как хорошо к полу приварены. Никто не оторвет, никто не кинет! - распинался он.
Бабушкин стоял, слушал, а потом спросил:
- А как же Приказ директора ФСИН России № 407 от 27.06.2007 "Специализированные режимные изделия - столы и стулья"?
Тут-то фсиновец и побледнел, умолк, но зато как возрадовались зеки, лица которых осветили прекраснейшие ухмылки: "Слыхала, хозяйка, Бабушкин вон что сказал! Сам сиди на своих жердочках, мы тебе что попугаи что ли?".
Надо сказать, заключенные очень любили Андрея Владимировича, как что - "только Бабушкин нам и поможет!".
Вот такие ситуации со всякими неизвестными даже фсиновцам приказами меня всегда удивляли. Однажды я даже записывала за Андреем Владимировичем, думая, вот выйду и проверю, что это за приказ такой, и не придуман ли он на ходу. Выходила, проверяла, и правда есть, только тексты порой были ДСП. Я даже завела себе специальную тетрадку, чтоб записывать за ним, а потом щеголяла заимствованиями, "нагоняя жути" на челябинскую управу. Бабушкин действительно был ходячей энциклопедией всевозможных ГОСТов одеял и подушек, Приказов Минюста и ФСИН России. Кажется, сами ведомства уже забыли о том, что когда-то написали, а он вот помнил...
Андрей Владимирович всегда меня защищал
Некоторые люди почему-то считали своим долгом написать на меня жалобу именно ему, не знаю почему, ведь я никогда не работала у него. Он потом пересылал мне эти жалобы и спрашивал, что я думаю по этому поводу и что бы я ответила. Не знаю, правда, отвечал ли на них хоть что-то.
Однажды мы проверяли ИК-1 Копейска, и начальник начал жаловаться Андрею Владимировичу, что я не пью с ним чай.
- Так вы понимаете, она специально чай не пьет, потому что за человека меня не считает.
И тут Бабушкин в шуточной манере заступился, мол, а как писать правдивое заключение, если вы ее уже чаем перед этим напоили.
Андрей Владимирович был очень отзывчивым. Он спас мою маму от смерти в ковидном госпитале, когда уже не было надежды на то, что она выберется из реанимации. Лично звонил губернатору, Уполномоченному по правам человека в регионе, Министру здравоохранения. В ручном режиме маме доставили плазму, необходимый препарат. Только благодаря ему она сейчас жива...
А еще Андрей Владимирович почему-то всех людей считал хорошими и последним подонкам давал шанс отмыться. Это была его отличительная черта. Ты уже раскусил, сто раз проклял, а он все не махнул рукой, все не вычеркнул из жизни.
Вот такой поразительный человек. Очень и очень грустно. Как жаль.
