Года два-три назад я придумал идею рассказа под названием «Судный час». Сюжет такой: видный пропагандист готовит воскресный выпуск на федеральном канале. Раз сюжет, два сюжет записали, он там фирменными жестами помавает, фирменными прибауточками сыплет, и вдруг посреди всего этого лицо его становится перекошенным и он падает в студии. Инсульт. Паника, скорая, всякое такое.
И некто, кто был в тени пропагандиста и страстно мечтал от него избавиться, понимает, что настал его звездный час. И да, передачу переснимают уже с его участием, и на другой день она уже идет начиная с Дальнего Востока, и он наслаждается триумфом - но тут его разбивает инсульт. Ну то есть он тоже не помер, но лицо его перекошенное и говорить он не может, как и стоять в стендапе, и готовить очередную воскресную передачу опять некому.
Звезд и полузвезд уже нет, разве что звездочка средней величины. И для него это мог бы быть звездный час, но он отчаянно отказывается. Потому что он наблюдательный и заметил, что оба инсульта наступили ровно в 16 часов 27 минут. Копейка в копейку. Однако к нему приходят серьезные люди в пальто и делают предложение, от которого невозможно отказаться. Ну то есть инсульт получился бы даже спасительным выходом, меньше мучиться. И он ждет на другой день наступления 16 часов 27 минут, у него все валится из рук – но вот уже 16:40, и ничего!
Зато в 16:50 становится известно, что ровно в 16:27 другой пропагандист с другого канала упал с перекошенным лицом. Если бы он не упал, никто бы ничего и не заметил – у него лицо и так всегда было перекошенное от вранья и ненависти, но он к тому же еще замолчал и упал.
Вот тут до многих стало доходить. На еще одном канале пропагандист не спал всю ночь и наутро пришел с заявлением об увольнении. С боем уволился (его не отпускали, он был хорошим профессионалом) и отправился в бар праздновать второе рождение, но ровно в 16:27 его прямо в баре разбил инсульт…
Тут уже, конечно, стало ясно, что от судьбы не уйдешь, однако в кулуарах шло бурное обсуждение – касается ли это только ведущих или, например, продюсеров тоже. На следующий день в 16:27 в Останкино была мертвая тишина. Все ждали. Но не дождались. Один, правда, переволновался до инсульта, но это был фальстарт – в 15часов с копейками. А в 16:27 инсульт случился у ведущей госканала в большом городе-миллионнике аж за Уралом. Молодая красивая женщина, стройная, откуда бы тут взяться инсульту. А поди ж ты, взялся. Прямо в прямом эфире. Это по московскому времени было 16:27, а там уже вполне себе показывали вечерние новости.
Ну и так далее. Кто-то хорохорился, что мол, всех не перестреляете, кто-то ушел в запой, кто-то сбежал за границу, но и там его достало – ровно в 16:27 по московскому времени, а по среднеевропейскому — в 14:27.
…На самом деле сюжет – дело десятое, мне было интересно посмотреть, как себя будут эти люди вести, что говорить и так далее. В любом рассказе это главное, а сюжет – только повод. Я рассказ так и не написал, потому что нужно хорошо знать телевизионную кухню, понимать их сленг, отличать продюсера от выпускающего редактора и всякое такое. Но я совершенно не знаю телевизионную кухню. А значит, накосячил бы там по полной программе и наврал бы не хуже тех пропагандистов. Да и не до рассказов что-то, сил и времени на работу не хватает.
А теперь и вовсе не напишу, наблюдаю, что называется, в прямом эфире и местами даже круче, чем в моем рассказе. Но если кто захочет написать - дарю сюжет. Мне не жалко, я еще напридумываю.
