— Электросварщик т. Димитрищенко живет со своей семьей в бараке номер 37, комната 8. Жилкоммунотдел считает этот барак отепленным, но температура в нем настолько низка, что без перчаток нельзя даже держать ложку за обедом. Димитрищенко хороший сварщик, почему же о нем никто не заботится?
— Работница ОРСа Карпова Мария Васильевна живет в бараке № 1250 и до сих пор не имеет матраса, одеяла и других постельных принадлежностей. Карпова вынуждена спать на голых досках.
— В нашей секции имеется радио, но слушать его рабочие не всегда могут. Слесарь монтажа Ткачев Леонид, как только захочет спать, тут же выключает репродуктор, не считаясь с мнением остальных.
— Комендатура снабжает бараки новыми, но худыми ведрами, которые текут, создавая в бараке лужи. Начальник жилищно-коммунального отдела тов. Сазонов формально подошел к удовлетворению нужд рабочих. Недоброкачественные ведра, тов. Сазонов, соберите и промажьте, чтобы от них не было сырости.
***
Это все заметки из одного выпуска газеты «За орский крекинг» от 4 декабря 1935 года. Обнаружил в архиве случайно крохотную вырезку.
Орский крекинг – это знаменитый завод Чкалова, теперь ОНОС. Громадина, которая теперь сверкает в нашей степи, что твой ласвегас. А построили громадину советские люди: хороший, но насквозь промерзший сварщик Димитрищенко, измаявшаяся на голых досках Карпова Мария Васильевна, монтажник Ткачев Леонид, вечно не высыпавшийся из-за чертовой бубнилки на стене, и формалист товарищ Сазонов, поставлявший в бараки дырявые ведра.
А еще прораб (попадался в архивных приказах по тому же заводу, но я не запомнил его фамилии), которого директор распекал за то, что он, транжира такой, использует в строительстве железные гвозди – мог же выстругивать деревянные, понятно ведь, что время сложное, у страны каждый грамм металла на счету, соображать же надо.
Кстати, в одном из этих бараков, среди текущих ведер, рос будущий классик русской литературы Володя Маканин. Может, даже буквы учил по многотиражке «За орский крекинг».
Посмотришь на старый, пожелтевший, плохо пропечатанный листок, а потом – на махину завода. И снова на листок. И воздуха не хватает.
