Каждый год 6 июля каждый должен вспоминать только одно имя – в этот день в 1415 году на костер взошел Ян Гус, чьи идеи, слова и поступки во многом предопределили исторический путь не только чешского народа но и Европы.

«Прежде чем начать говорить о Яне Гусе, необходимо разъяснить два основных понятия – ересь и еретик. Ересь – это выбор. В данном случае, это осознанный выбор взгляда, отличающегося от общепринятого. Мы сегодня часто говорим о диссидентстве, о том, что это такое. Диссидентство – это иным образом истолкованная ересь. Еретик – это приверженец идеологии, отличающейся от точки зрения большинства»

«После весьма сложного начального этапа своей карьеры в 1400 году Ян Гус стал священником, а уже в 1402 году начал проповедовать в новой Вифлеемской часовне, одновременно вмещавшей до 3 тысяч прихожан. Большинство священников того времени проповедует на чешском языке. Это становится залогом их популярности – прихожане без труда их понимают. Одновременно священники начинают высказываться и в отношении порядков, царящих в обществе. Тут необходимо подчеркнуть, что общество того времени переживает серьезный кризис, как экономический, так и идеологический. На общую ситуацию влияет и рубеж двух столетий. Как мы все знаем, в такие периоды обычно начинают распространяться слухи о приближающемся конце света. Такой период историки называют периодом распространения идей хилиазма. Суть заключается в том, что после прихода конца света наступает период тысячелетнего Царствия Божия».

Хилиазм – торжество правды Божьей на земле

Хилиазм, связан с рубежом двух веков. В такие периоды люди уходят на возвышенности, в горы в надежде выжить, поскольку одним из вариантов возможного конца света является потоп.

«Потом, конечно, люди возвращаются в свои дома, так как конец света, как обычно, к счастью, не наступает. Однако это не означает, что хилиазм исчезает. Он прочно укоренился в обществе. В момент, когда общество начинает ощущать внутреннее напряжение, хилиазм становится одним из возможных разъяснений всех ненастий, приближение конца света играет роль логической развязки. А почему люди того времени задумывались о возможном конце света? Дело в том, что церковь, один из основополагающих столпов мира, постепенно начинает разлагаться».

В кандалах, под стражей,
На Голгофу ведут Гуса…
И не дрогнул даже
Пред костром, ступил на пламя
Он с молитвой смело
(Тарас Шевченко: «Еретик»)

Для верующего человека, поддавшегося хилиазму, ожидающего конца света, особенно важным становится вопрос Страшного суда и человек обращается за помощью к церкви, ища в ней опору, ожидает, что церковь выполнит роль проводника, который позаботится о спасении его души.

«Отличие Яна Гуса в том, что у него успешно складывается университетская карьера – он становится деканом, а потом и ректором. У него есть возможность вмешиваться в разгорающиеся споры».

Христос как высший авторитет

На одной чаше весов - университетская карьера, а на другой идеи христианского философа.

«В представлении Яна Гуса абсолютным авторитетом является фигура Христа, включая финал его жизни. Это самое главное. И им движет не стремление достигнуть – «относительно возможного», как многими, а необходимость достичь – «максимального». С Гусом, очевидно, из-за приверженности к абсолютизму учения Христа, становится все сложнее и сложнее дискутировать. Это даже можно назвать фундаментализмом, но в самом наилучшем смысле этого слова. Это именно то, что ведет Яна Гуса по жизни. Одновременно Ян Гус акцентирует свободу проповеди, поддерживает идею перевода Библии на чешский язык, одновременно заявляя, что обычные люди способны не только читать Библию, но и толковать Писание».

В это же время проповедники-реформаторы, современники Яна Гуса, начинают практиковать причастие верующих под обоими видами, то есть хлебом и вином, как напоминание о Тайной вечере Христа.

Одновременно с осуждением образа жизни священников у Яна Гуса появляется и другая идея, с которой католическая церковь не смогла справиться до сих пор, напоминает историк Мирослав Калоусек: «Она заключается в том, что если священник живет во грехе и одновременно исповедует, отпускает грехи и причащает, то такое причастие не имеет своей силы. Для прихожан, ожидающих конца света, поддавшихся хилиазму, подобная идея равноценна трагедии, ибо она означает, что прихожанин, всю жизнь исповедующийся одному священнику, живущему в грехе, никогда не получал прощения собственных грехов. И ныне, с подобным наследством, им предстоит отвечать на Страшном суде.

Ян Гус просто не может не выступить против индульгенций – «купонов» на сокращение срока покаяния, которыми себя церковь долгие годы дискредитировала. И Ян Гус оказывается в конфликте с архиепископством и с королевской властью. В 1412 году на него наложен интердикт, и ему приходится покинуть Прагу. Скитаясь по западным и южным областям Богемии, он проповедует лишь в кругу своих сторонников.

Приглашение на церковный собор в Констанце Ян Гус воспринимает как возможность разъяснения своих идей Европе. Хотя он и предчувствует вероятную гибель, однако все равно отправляется в путь. Безопасность ему гарантирует светская власть императорским приказом. Однако светская власть бессильна, если человек находится под патронажем власти церковной. Именно поэтому в Констанце Ян Гус немедленно схвачен. Однако прежде чем вынести решение Собор трижды предоставляет Яну Гусу возможность высказаться, но все равно признает его виновным в ереси и придает огню».

Стоя у места своей казни, Гус сказал: «Во имя истины Евангелия, о которой я писал, проповедовал и которой учил других, я сегодня умираю с радостью и по доброй воле». Когда был зажжен огонь, и тело мученика охватили языки пламени, раздуваемого ветром с озера, Ян Гус запел: «Иисус Христос, Сын Бога Живого, помилуй меня».

Малою семьею
Сошлись чехи. Из-под пепла
Горсть земли с собою
Взяли в Прагу. Так монахи
Гуса осудили
И сожгли. Но божье слово
С ним не умертвили...
(Тарас Шевченко: «Еретик»)

А вот что о казни Яна Гуса пишет известный российский теолог и священник Яков Кротов:

«25 дней спустя после прибытия в Констанцу Гуса по приказу Иоанна XXIII и кардиналов заточили в подземелье доминиканского монастыря, в позорное помещение – в келью рядом с отхожим местом. Арестовав Гуса, Папа и кардиналы нарушили охранную грамоту, данную ему императором Сигизмундом... Арестовав Яна Гуса, собор присвоил себе функции трибунала инквизиции. Он выделил следователей и фискалов, которые состряпали против чешского богослова обвинительный акт из 42 пунктов. Собор поручил специальным комиссариям произвести допрос арестованного. Допросы Гуса продолжались несколько месяцев... Ересь Гуса заключалась в том, что он требовал от духовенства строго придерживаться провозглашенных церковью христианских добродетелей. «Церковные иерархи выдают себя за наследников апостолов Христа? - вопрошал Гус и отвечал: - Если они ведут себя соответственно, то таковыми являются; если же наоборот, то они лжецы и обманщики. И тогда светская власть вправе лишать их церковных титулов и бенефиций»..... В начале июня 1415 г. дело по обвинению Гуса в ереси было закончено и его, закованного в цепи, перевели во францисканский монастырь в Констанце, где заседал собор. 6 июня Гус предстал перед собором. Епископ Лоди выступил с обвинительной речью.

Все попытки Гуса доказать необоснованность выдвинутых против него обвинений решительно пресекались соборными отцами. Ему попросту не давали возможности говорить. На него кричали, плевали, его поносили, ругали, осыпали проклятиями. Они его сравнивали с «пресмыкающимся змием» и «похотливой гадюкой». Его выступления прерывались свистом, топаньем ног, воплями: «В костер его! В костер!»

6 июля 1415 года – самое торжественное в истории инквизиции аутодафе

Так продолжалось изо дня в день в течение месяца, но Гуса невозможно было запугать, сломить. Мужественно и настойчиво требовал Гус от собора разбирательства своего дела по существу. «Докажите,- говорил он своим судьям,- что мои воззрения еретические, и я от них отрекусь». Казнь Гуса была назначена на 6 июля 1415 г. В этот день состоялось самое торжественное в истории инквизиции аутодафе.

Гусу дали в руки так называемую чашу искупления, и один из епископов провозгласил формулу проклятия: «О проклятый Иуда! За то, что ты покинул совет мира и перешел в стан иудеев, мы отбираем от тебя этот сосуд искупления!» Но Гус не оставался в долгу: «Я верю во всемогущего господа бога, во имя которого я терпеливо сношу это унижение, и уверен, что он не отберет от меня его чашу искупления, из которой я надеюсь пить сегодня в его королевстве».

Ему приказали замолчать, а когда он отказался повиноваться, стражники зажали ему руками рот. Семь епископов сорвали с него священническое облачение и вновь призвали его отречься. Гус, повернувшись к присутствующим, заявил, что не может покаяться в заблуждениях, которых никогда не разделял. Присутствующие криками заставили его замолчать.

Прежде чем бросить осужденного в костер, следовало его соответствующим образом подготовить к этому «акту веры». Гусу обрезали ногти и остригли тонзуру. Затем увенчали его голову шутовской бумажной тиарой, разрисованной чертями, на которой красовалась надпись «Се ересиарх».

При этом возглавлявший эти колдовские действа епископ сказал Гусу: «Мы поручаем твою душу дьяволу!» Но Гус продолжал со стойкостью и упорством, вызывавшими уважение даже его врагов, отвечать на каждый удар контрударом: «А я посвящаю свою душу самому всепрощающему господу Иисусу Христу!»

Петр из Младеновиц (около 1390–1451), очевидец казни Гуса, оставил в назидание потомству ее детальное описание: «А место, на котором он был замучен, было нечто вроде луга среди садов констанцского предместья. Итак, сняв с него верхнюю черную одежду, в рубашке, крепко привязали его веревками в шести местах к какому-то толстому бревну, руки скрутили назад, и заостривши бревно с одного конца, воткнули его в землю, а так как лицо Гуса было обращено к востоку, некоторые стоявшие тут сказали: «Поверните его лицом на запад, а не на восток, потому что он еретик».

Голову мученика, повествует тот же Петр из Младеновиц, они разбили кольями на куски и забросали их головешками. Во внутренностях нашли сердце, проткнули его острой палкой и старательно сожгли. Обуглившееся тело разорвали клещами, чтобы облегчить работу огню. В костер полетели и личные вещи пражского магистра. Когда же огонь потух, то палачи старательно собрали пепел и даже землю с места казни и бросили их в Рейн. От сожженного еретика не должно было остаться и помину».

Однако, как мы знаем, не горят не только рукописи, но и слова.

«Костнанц должен был стать могилой всего реформаторского течения, чего, однако, не произошло. После смерти короля Вацлава IV в 1419 году чешское королевство как будто потеряло свою последнюю опору и вступило в первую фазу гуситской революции. Нельзя сказать, что Ян Гус являлся великим революционером, но, без сомнения, он является великим еретиком, великим реформатором, которого, несмотря на все его сомнения и колебания, стоит уважать за неуклонное соблюдение учения Христа. С этого пути Ян Гус не сошел ни разу, что до сих пор остается его главным духовным наследием».

Ян Гус – слово, которое не горит