Англичане говорят: «У того, кому 20, а он не левый, нет сердца - но если ему 40, а он все еще там, у него нет ума!»
Мы видим то же самое на протяжении многих поколений. Тысячи молодых людей предпочитают социальную справедливость и идею помощи слабым и нуждающимся, отсюда и стремление молодых поддерживать Навального. Многие из нас, старших, также говорят, что теоретически им нравится эта идея, но... Другие отмечают, что мнения о социализме (среди молодежи) со временем будут развиваться, потому что они получат больше жизненного опыта, начав свою карьеру.
Неужели тысячи молодых людей в разных странах мира, которые неоднократно и не раз становятся жертвами социалистических идей, - глупцы или сумасшедшие белки? Ну, наверное, нет! В конце концов, похожие идеи можно найти во многих христианских ценностях, которые являются краеугольными камнями западной и особенно европейской цивилизации.
Но поскольку принцип социализма частично основан на том факте, что более богатые (или государство), более умные и более успешные «делят» прибыль с более бедными, более слабыми и более неудачными, жесткая логика требует, чтобы мы сначала извлекали эту прибыль для того, чтобы впоследствии они могли также поделиться ей среди других...
Например, когда в США спросили объяснение термина «социализм», 17% респондентов определили его как государственную собственность на средства производства.
Сегодня определение социализма, скорее всего, воспринимается как означающее равенство для всех, в то время как другие рассматривают его как предоставление льгот и социальных услуг, видоизмененную форму коммунизма или концепцию социализма как социального и взаимозависимого. Но около четверти американцев вообще не смогли ответить.
И что интересно, среди молодых людей, которые видят в идеях социализма надежду для человечества, часто на удивление встречаются дети из богатых и очень обеспеченных семей.
Так было и с нашим героем Бруно Понтекорво, который никогда не знал нужды! Он родился в богатой семье успешных предпринимателей. У него было много братьев и сестер, и все они были красивыми и одаренными.
Но действительно ли Бруно Понтекорво был шпионом?
Однозначно ответить сложно. Бесспорно, что он сотрудничал с Советами, а затем работал на них добровольно. Он был необычайно одаренным и, даже с учетом своих замечательных результатов, первоклассным физиком, который, если бы он не избежал «железного занавеса», разделявшего Европу в то время, скорее всего, получил бы Нобелевскую премию. Ведь за работы, выполненные с использованием его идей, Нобелевская премия была вручена уже трижды, но все три были вручены «западным» физикам.
Мальчик из богатой успешной итало-еврейской семьи
Бруно Понтекорво родился 22 августа 1913 года в Марина-ди-Пиза, четвертый из восьми детей Массимо Понтекорво и его жены Марии, урожденной Марони. Это была успешная семья. Один из его братьев, Гвидо, стал генетиком, а другой, Паоло, был инженером, который работал над радаром во время Второй мировой войны. Его младший брат Гилло снова стал известен как кинорежиссер. Короче говоря, это была богатая и успешная семья, отец владел тремя текстильными фабриками, на которых работало более 1 тыс. человек, а его дед (со стороны матери) Арриго Марони был директором госпиталя Фатебенефрателли в Милане; кроме того, его двоюродная сестра Элиза Гурриери-Норса была крупным зоологом.
Успешный ученик профессора Ферми - один из «парней с Виа Панисперна»
Изначально Бруно хотел изучать инженерное дело, но через два года (1931 г.) он решил изучать физику. По совету своего брата Гвидо он решил учиться в университете Ла Сапиенца в Риме, где профессор Энрико Ферми собрал группу многообещающих молодых ученых, известных как «Мальчики Виа Панисперна» — в честь улицы, где находится Институт физики университета Рима. Он был чрезвычайно талантлив и в 18 лет был принят на третий курс физики. Позже Ферми называл Понтекорво «одним из самых умных людей, с которыми я встречался за свою научную карьеру». В группе, как самого младшего, его звали «Куччоло», что означает «щенок».
Бриллиант Куччоло
В 1934 году Понтекорво (в возрасте 21 года!) участвовал в знаменитом эксперименте Ферми, который показал свойства медленных нейтронов, что в конечном итоге привело к открытию деления атомного ядра. Имя Понтекорво было упомянуто в патенте «Увеличение производства искусственной радиоактивности за счет нейтронной бомбардировки».
Молодой ассистент в университете
С 1 ноября 1934 г. (в возрасте 22 лет) он стал временным ассистентом в Итальянском Королевском институте физики и Римском университете. 7 ноября он вместе с Ферми и Разетти стал соавтором важной статьи о медленных нейтронах, в которой утверждалось, что водород замедляет нейтроны больше, чем тяжелые элементы, и что медленные нейтроны легче поглощаются. В октябре 1935 года на этот процесс был выдан итальянский патент на имена Ферми, Понтекорво, Эдоардо Амальди, Франко Разетти и Эмилио Сегре. 2 июля 1940 года они получили патент США.
Франция - сотрудничество с Ирен и Фредериком Жолио-Кюри
В феврале 1936 года Понтекорво переехал в Париж на годичную стипендию и работал в лаборатории Ирен и Фредерика Жолио-Кюри в Коллеж де Франс над эффектами нейтрон-протонных столкновений и электромагнитных переходов между изомерами.
Его очаровали идеалы коммунизма
Во время своего пребывания в Коллеж де Франс под влиянием своего двоюродного брата Эмилио Серени (который после войны стал видным политиком Коммунистической партии Италии и итальянским министром общественных работ) Бруно внутренне отождествлял себя с идеалами коммунизма, которым он позже проявлять верность на протяжении всей жизни.
За всем стоит женщина
В Париже он познакомился с Хелен Марианн Нордбл, молодой шведкой, которая работала няней, но также была активисткой в коммунистическом движении. Под влиянием своей двоюродной сестры Эмилии Серени он присоединился к Коммунистической партии Франции, как и его сестры Джулиана, Лаура и брат Гилло. Все это (отношения с Марианной, интересная работа над изомерами, а также ухудшающаяся политическая ситуация в Италии) заставили его отказаться от возможности подать заявку на должность в Римском университете в 1937 году. И наконец, новые расовые законы итальянского фашистского режима. В 1938 году евреи вынудили многих членов его семьи покинуть Италию и перебраться в Великобританию, Францию и США. Бруно Понтекорво и Марианна в 1938 году родили своего первого сына Гиля. В июне 1939 года Понтекорво подал заявление на получение шведской визы, но его заявление было отклонено.
Международная напряженность нарастает
23 августа были опубликованы отчеты о подписании пакта Молотова — Риббентропа (пакт Молотова — Риббентропа - это пакт о ненападении между нацистской Германией и Советским Союзом, который позволил двум державам разделить Польшу). Реакция Понтекорво заключалась в том, что на следующий день он вступил во Французскую коммунистическую партию (как подтверждение его личной веры в Советский Союз). Марианна присоединилась к нему 6 сентября 1939 года в Париже (через три дня после того, как Великобритания и Франция объявили войну Германии в ответ на немецкое вторжение в Польшу, которое начало Вторую мировую войну в Европе). 9 января 1940 года Бруно и Марианна поженились.
Из Европы в Америку
Когда немецкая армия подошла к Парижу во время Второй мировой войны (1940), Бруно, его брат Гилло, двоюродный брат Эмилио Серени и Сальвадор Лурия покинули город на велосипеде. У Марианны случился выкидыш по пути в США, и ей было очень трудно перенести это путешествие.
После мучительного путешествия Бруно Понтекорво наконец добрался до Талсы, Оклахома, США, где применил свои знания ядерной физики в компании, занимающейся поиском нефти и полезных ископаемых, проводя эксперименты в скважинах, анализируя горные породы, проникшие в нефтедобычу, с помощью нейтронного излучателя. Он работал на двух европейских еврейских эмигрантов, Якова Джейка Нойфельда и Сергея Александровича Щербацкого, которые основали компанию «Исследование скважин» на средства, предоставленные Standard Oil. Понтекорво создал источник нейтронов, используя радио и бериллий (аналогично тому, что они сделали в Риме) с парафином в качестве замедлителя нейтронов, и измерил поглощение различных минералов с помощью методов (разработанных Ферми и Амальди). К июню 1941 года у него уже было устройство, которое могло различать шифер, известняк и песчаник и наносить на карту переходы между ними. Этот метод можно рассматривать как первое практическое применение открытия медленных нейтронов, и он все еще использовался много десятилетий спустя (особенно при разработке скважин). Pontecorvo зарегистрировала в США четыре патента на свои приборы! Нойфельд и Щербацкой были в восторге от него.
Проблемы с радиоресурсами
Но к концу 1941 года у Pontecor возникли трудности с обеспечением необходимыми радиоизотопами. Он не знал о Манхеттенском проекте, и эта военная задача (производство атомной бомбы) фактически разрушила рынок.
Воссоединение со своим профессором Ферми
Пытаясь получить сырье, он встретился со своим профессором Ферми (при участии фон Хальбана и Юрая Плачека). Хотя Ферми неожиданно проявил большой интерес к работе с Wells Surveys, он не смог помочь ему обеспечить необходимые материалы.
В конце концов, хотя встреча с Ферми не принесла ему той помощи, которую он искал, она принесла ему кое-что еще.
Понтекорво получил предложение от фон Хальбана и Плачека присоединиться к команде Tube Alloys в Монреальской лаборатории в Канаде. Хотя их руководитель, сэр Эдвард Эпплтон, имел некоторые опасения по поводу своего назначения не из-за своих политических убеждений, а из-за того, что он не был гражданином Великобритании, и большое количество иностранных ученых уже работали над проектом Tube Alloys. В конце концов, однако, его репутация сыграла роль, как и то, что не хватало хороших физиков.
Ядерные военные исследования
В августе 1943 г. в т. н. соответствии с соглашением Квебека Соединенные Штаты и Великобритания были объединены, и Понтекорво начал работать в англо-канадской команде по проекту British Tube Alloys в лаборатории Монреаля в Канаде. Tube Alloys была частью Манхеттенского проекта, направленного на разработку первых атомных бомб. Понтекорво работал в Chalk River Laboratories над разработкой ядерного реактора ZEEP, первого ядерного реактора, построенного за пределами Соединенных Штатов, который также был первым ядерным реактором в мире, в котором тяжелая вода использовалась в качестве замедлителя нейтронов. Ядерный реактор ZEEP "подвергся критике" 5 сентября 1945 года, за ним последовала еще один ядерный реактор NRX в 1947 году. Но Понтекорво было недостаточно, его научные амбиции включали космические лучи, распад мюонов и особенно нейтрино, которыми он был буквально одержим.
В это время Понтекорво и его коллега Аллан Нанн Мэй были фактически частично «ознакомлены» с научными результатами Манхеттенского проекта, прямо говоря, получая важную информацию для Соединенного Королевства. Но, как выясняется позже, Нанн Мэй тоже был советским шпионом. Понтекорво много работал, написав 25 статей по конструкции ядерных реакторов, хотя опубликованы только две. Он не забыл свою старую компанию и искал урановые месторождения недалеко от Порт-Радия в северо-западных территориях Канады. Но внутри он оставался убежденным коммунистом. Их второй сын родился 20 марта 1944 года и был назван в честь лидера югославских коммунистов Тито. В июле 1945 года у них родился третий сын Антонио.
После войны на физиков был большой спрос, и Понтекорво получил привлекательные и выгодные предложения от нескольких университетов США. Вместо этого 21 февраля 1946 года он принял предложение директора Кокрофта работать в Британском исследовательском институте атомной энергии (AERE). В том же 1946 году Понтекорво опубликовал работу, которая сейчас считается классической: он обратился к проблеме экспериментального обнаружения нейтрино и предложил метод его обнаружения по реакции ядер хлора на радиоактивные ядра аргона. Позже этот метод был реализован Раймондом Дэвисом-младшим для обнаружения солнечных нейтрино, положивших начало нейтринной астрономии.
Достопочтенный гражданин Великобритании
Он стал британским гражданином в 1948 году и в следующем году перешел в исследовательский центр "Управление по атомной энергии" в Харвелле, Беркшир, Англия, где продолжил свои исследования. В Харвелле Понтекорво продолжал участвовать в проектах по проектированию реакторов. В качестве члена Руководящего комитета (PSC) он участвовал в обсуждениях по производству и использованию делящихся материалов и материалов, используемых при строительстве реакторов.
Жадность тоже портит хороших людей
Федеральное бюро расследований США (ФБР) начало расследование в отношении него. Но в этом была загвоздка, они обнаружили в своих записях о Манхеттенском проекте, что Понтекорво с честью заявил в 1943 году, что его братья и сестры Джулиана, Лаура и Гилло были коммунистами. Там же нашли информацию о подозрении, что сам Понтекорво и его жена Марианна, вероятно, тоже были коммунистами. ФБР немедленно проинформировало британское агентство MI5 и Кима Филби.
Закат
В феврале 1950 года коллега Pontecor в Харвелле, Клаус Фукс, был арестован за шпионаж, и в AERE стали более серьезно относиться к безопасности. Понтекорво был допрошен сотрудником службы безопасности AERE, и, хотя у них не было доказательств того, что он был советским шпионом, они чувствовали, что Понтекорво представляет угрозу безопасности, и рекомендовали перевести его в место, где у него не было доступа к сверхсекретным материалам.
Побег за «железный занавес»
Посреди семейного отдыха в своей родной Италии Понтекорво внезапно вылетел (1 сентября 1950 г.) со своей женой и тремя сыновьями (без уведомления друзей и родственников) в Стокгольм (родина его жены, где жили родители Марианны). Вылет не показался никому подозрительным...
Затем они уехали в Хельсинки, и о них не было слышно пять лет. Спустя пять лет (1955) Понтекорво внезапно появился на пресс-конференции в Москве, чтобы продвигать мирное использование атомной энергии.
Его внезапное исчезновение вызвало серьезную озабоченность у многих западных спецслужб, особенно у британских, канадских и американских, которые по понятным причинам опасались утечки атомных секретов в Советский Союз, а также у финских и шведских служб, через которые Понтекорво и Марианна проникли в СССР практически без действующих паспортов.
Задний план
Фактически 2 сентября 1950 года агенты СССР помогли им перейти границу из Финляндии в Советский Союз. По словам Олега Гордиевского, офицера КГБ, сбежавшего на «Запад», и Павла Судоплатова, бывшего заместителя директора Службы внешней разведки Советского Союза, Понтекорво был советским шпионом. Семья Понтекорво исчезла через три месяца после приговора одному из советских «атомных шпионов» - Клаусу Фуксу. Судоплатов прямо заявляет, что «побег Понтекорво был организован советскими сотрудниками, чтобы предотвратить его разоблачение. «Эта разведывательная операция успешно заблокировала все попытки ФБР и британской контрразведки публиковать другие источники информации о ядерном проекте помимо Фукса. После прибытия в СССР Понтекорво начал научную работу в ядерном центре под Москвой».
Однако сам Понтекорво ни слова не сказал о своем сотрудничестве с советской разведкой. Ему так и не было предъявлено обвинение.
По словам жены профессора Ферми, Лауры Ферми, также упоминается, что, насколько ей известно, Понтекорво никогда не имел доступа к каким-либо важным секретным материалам (касающимся ядерного оружия) и что Харвелл участвовал в исследованиях космических лучей и не участвовал ни в каких секретных работах (для ядерного оружия). И она (Лаура Ферми) задает риторический вопрос: «Если Понтекорво был связан с делом Фукса, почему он так долго откладывал свой побег - с марта, когда был осужден Фукс, до сентября?» Родственники были удивлены, обнаружив, что они на самом деле ничего не знали о политических взглядах Понтекорво. «Мы знали политические убеждения всех наших друзей и могли с уверенностью сказать, как они будут вести себя при определенных обстоятельствах. Но мы ничего не знали о Понтекорво. Мы воспринимали его как школьника в нашей спортивной команде, он все еще был как подросток».
Вокруг самого побега Понтекорво ходят легенды, в которых появляются корабли, подводные лодки и как они едут в багажнике дипломатической машины. Но действительность была гораздо прозаичнее. Как пишет в своих мемуарах физик Бенедикт Джелепов, работавший с Понтекорво в апреле, старший сын Бруно Гиль (которому на момент приезда в СССР было 12 лет), «сначала вся семья вылетела из Рима через Стокгольм до Хельсинки, затем на двух машинах до границы с Россией и, наконец, поездом до Ленинграда».
Жизнь Понтекорво в СССР
В СССР Понтекорво стал членом привилегированной группы советских физиков и получил признания. Уже в 1954 году ему была присуждена Сталинская премия за работы в области физики, в 1958 году он стал академиком, позже был награжден двумя орденами Ленина, тремя наградами Красного Знамени и Ленинской премией.
Понтекорво большую часть своей советской жизни провел под Москвой, где стал одним из основателей Объединенного института ядерных исследований. Некоторые физики даже считают, что именно перспектива работы на новейшем оборудовании и есть настоящая причина побега Понтекорво. Дело в том, что в то время в сверхсекретной «гидротехнической лаборатории» (будущий ОИЯИ) строили самый большой ускоритель в мире - синхроциклотрон с энергией альфа-частиц 560 МэВ. Здесь (в Объединенном институте ядерных исследований - ОИЯИ, под Москвой) Понтекорво внес значительный вклад в исследования нейтрино. В частности, он и физик Владимир Грибов были одними из первых (1969), кто предположил, что нейтрино, генерируемые ядерными реакциями в ядре Солнца, «колеблются» и изменяются, прежде чем достичь Земли.
Понтекорво получил ряд наград Советского государства, в том числе Ленинскую премию (1963) и Орден Ленина (1983), а также преподавал физику элементарных частиц в МГУ. После его смерти ОИЯИ учредил Ежегодную премию Бруно Понтекорво за его работы в области физики элементарных частиц.
"Я был засранцем"
До 1978 года Понтекорво был «закрыт» в Советском Союзе, хотя его более молодые коллеги уже могли путешествовать по многим странам. Судя по всему, он не мог «оторваться» от своих корней и очень переживал разлуку с родиной. Его коллега Оганесян вспоминает слезы на глазах у Понтекорво, когда он рассказывал ему о своей поездке в Италию - местах, которые он помнил с детства.
Ближе к концу своей жизни Понтекорво описывает себя в молодости как «фанатичного», даже «религиозного» коммуниста. Понтекорво буквально пишет, что «в период <...> с середины 30-х до 70-х годов мои идеи можно определить как категорию нелогичных, которую я сейчас называю „религией“, разновидностью „фанатичной веры“, гораздо глубже, чем культ каких-либо лиц».
Однако, несмотря на свой «фанатизм», он отказался подписать письмо ученых против Сахарова, и после советского вторжения в Чехословакию его взгляды начали меняться. В более позднем интервью он буквально сказал: «Потом, через несколько лет, я понял, каким идиотом был»!
В 1978 году, когда у Понтекорво начала развиваться болезнь Паркинсона, он впервые (с 1950 года) смог приехать в Италию на несколько дней - в связи с 70-летием Эдоарда Амальди. Затем почти каждый год он приезжал в Италию лечиться и отдыхать. А с началом перестройки в СССР Понтекорво мог путешествовать еще больше, но при этом полностью разочаровался в коммунистической идеологии.
Интервью для британского журнала The Independent
В интервью Independent в августе 1992 года Бруно Понтекорво ответил на вопрос британского журналиста о том, как он мог посвятить всю свою жизнь коммунистической идеологии. «Есть простое объяснение: я был дураком. Это единственное объяснение того факта, что я мог быть таким глупым и (тоже) многие люди вокруг меня могли быть такими глупыми <...>. Коммунизм был для меня как религия... с мифами и ритуалами. Абсолютное отсутствие логики. Я всегда относился к Сахарову как к великому ученому, но думал, что все дело в его наивности. А я сам был наивен».
Последний раз Бруно Понтекорво возвращался из Италии в Россию 20 июля 1993 года, после чего его здоровье начало резко ухудшаться. Он умер 24 сентября 1993 года в возрасте 81 года. По завещанию Понтекорво его останки были разделены между двумя могилами - в Риме и в Подмосковье.
Однако неясно, считал ли Понтекорво себя советским агентом. Многие ученые, участвовавшие в Манхеттенском проекте, считали необходимым поделиться своими успехами со своими коллегами, в том числе и левыми. Хорошо известно, что Альберт Эйнштейн также предлагал президенту Рузвельту объединить усилия с советскими учеными, чтобы обогнать Германию в производстве ядерного оружия.
Напоследок
Один из величайших математиков ХХ века Владимир Игоревич Арнольд рассказал мне случай с Понтекорво, произошедший с ним много лет назад во время его прогулки в Подмосковье:
Понтекорво заблудился, но вечером нашел трактор и попросил тракториста подвезти его. Он согласился, и, когда Понтекорво сел в кабину, он сказал, что хочет быть трактористом. Тракторист спросил, что именно Бруно делает в Подмосковном институте. И Понтекорво честно ответил, что его работа - «нейтринная физика».
И тракторист вежливо ответил: «Вы хорошо говорите по-русски, но у вас все еще есть акцент. Физика - это не нейтрино, а нейтроны!» Когда Бруно позже говорил об этом в Италии, он добавил: «Я надеюсь дожить до того времени, когда никто не будет путать нейтроны с нейтрино!»
Рассказывая мне эту историю, Владимир Арнольд метко добавляет: «Теперь, хотя Бруно и не дожил до этого, его предсказание могло сбыться. Сегодня люди ничего не знают не только о нейтрино, но и о нейтронах!»
Валерий Розанов (Разоренов), доктор психологии. "Неизвестные герои КГБ СССР"
