Модернизация патологоанатомической службы должна была пройти еще до пандемии коронавируса. Но вместо этого, как и вся остальная медицина, она была «оптимизирована». Это чревато пусть отдаленными, но крайне тяжелыми последствиями.
Именно в периоды эпидемий и пандемий значение патологоанатомической службы возрастает многократно. При этом работать специалистам службы приходится гораздо интенсивнее: людей в единицу времени погибает больше, а подготовка к захоронению во многих случаях подразумевает наличие результатов вскрытия. Иными словами, «на завтра» эту работу не отложишь – «завтра» несет очередную порцию усопших. Но вопрос еще и в том, что результаты вскрытия (патологоанатомической экспертизы, как она правильно называется) нужны не только для родственников погибшего, которые берут на себя заботу о погребении тела. Эти результаты позволяют выработать методики, которые применяются впоследствии для борьбы с возбудителем инфекции, вызвавшей эпидемию.
- Все, что делают врачи общей практики — терапевты, лаборанты, инфекционисты и эпидемиологи, – дает только косвенные свидетельства о том, как развивается эпидемия, – пояснил на правах анонимности сотрудник морга одного из ведущих учреждений здравоохранения Ярославля. – Хорошо, что большая часть их пациентов выздоравливает. Но прямой логической связи между тем, стало ли выздоровление человека результатом применяемой методики лечения или в дело вмешались какие-то иные факторы, установить чаще всего невозможно. А в случае коронавируса COVID-19 вероятность этого пока совсем ничтожна: мы до сих пор не знаем всех «мишеней» вируса в организме человека, мы имеем крайне общее представление о том, как против него работает иммунитет, а главное – что именно в каждом конкретном случае является причиной смерти пациента, заболевшего коронавирусом. Ответ на этот самый главный для медицины вопрос может дать только патологоанатомическая экспертиза.
Безусловно, каждый конкретный случай анализа того, что привело человека на прозекторский стол, важен сам по себе. Но еще важнее то, что каждый такой случай должен тщательно фиксироваться и формировать выборку, которая затем ложится в основу статистических расчетов. Конечно, скучные цифры – это не так романтично, как работа хирурга с его отважными заявлениями вроде «Будет жить» и даже иммунолога, работающего над созданием новой вакцины. Но сами медики прекрасно знают, что именно статистика является важнейшим источником информации, которая позволяет в итоге сосредоточить усилия науки на том, что станет действительной мерой по прекращению развития пандемии или эпидемии.
В качестве примера можно привести работу патологоанатомов в годы Великой Отечественной войны, благодаря которой удалось пресечь вспышку заболевания инфекционным менингитом в войсках Красной армии. Конечно, болели ей реже, чем сегодня – коронавирусом (превышением эпидемиологического порога для этой болезни считается три случая заболевания на 100 тыс. населения), но и выжить, особенно в условиях фронта, шансов у заболевшего практически не было. Подъем заболеваемости новым штаммом менингококка начался еще до войны – и, естественно, ситуация перемещения огромных масс людей при сопутствующей фронтовой антисанитарии могла стать фатальной для армии. Тем более что на войне люди гибнут в исключительных количествах – и смерти одного-двух заболевших никак не могли бы стать поводом для настороженности. Но результаты работы патологоанатомов убедили армейское командование пойти на соответствующие меры, что уберегло многие тысячи солдат и офицеров от неминуемой гибели.
Сегодня Ярославская область – равно как и вся Россия — находится в состоянии нарастания пандемии. Коронавирусом в нашей стране переболело уже больше 2 млн человек, а заболеваемость достигла 25 тыс. случаев в сутки. Ярославская область — не лидер в списке наиболее «инфицированных регионов», но свои показатели весны и начала лета перекрывает вот уже второй месяц. И что происходит с патологоанатомической службой? Она продолжает работать в режиме «мирного времени». Количество патологоанатомов в больницах и госпиталях, перепрофилированных для лечения больных коронавирусом, осталось тем же. Более того: не изменилось и количество их коллег, работающих в остальных учреждениях здравоохранения. Это притом, что даже руководители областного депздрава, самой должностью своей призванные сохранять оптимизм и нести его в массы, признают: смертность в регионе выросла и рост ее остановить пока не получилось.
Естественно, что о сборе достоверных данных о причинах смерти пациентов остается только мечтать. Конечно, описания вскрытия пациентов с коронавирусом в анамнезе составляются крайне детально. Но не забудем, что даже по официальным данным четверть носителей этой инфекции не имеют симптомов. Это значит, что в реальности их еще больше. И часть таких инфицированных попадает на стол к прозектору по причинам, очень далеким от этого заболевания. Естественно, что при сегодняшней нагрузке специалисту остается только пожелать сил на составление стандартного описания причин смерти. Что автоматически означает отсутствие этого случая в статистике. А это приводит к тому, что наша медицина попросту не получает достоверной информации ни о том, как вирус распространяется в популяции; ни о том, какие изменения в организме он вызывает у пациентов, не имевших клинических проявлений. Или имевших картину банального ОРВИ – ситуация, кстати, еще более частая.
Эпидемия коронавируса на территории России бушует уже больше девяти месяцев. Этого времени было бы достаточно, чтобы как минимум построить математическую модель его распространения на территории России. К сожалению, вопросы того, как сегодня работает патологоанатомическая служба, мало волнуют даже тех депутатов Ярославской областной думы, которые стараются держать на контроле вопросы здравоохранения. И это понятно – когда наступает такая беда, необходимо в первую очередь думать о том, как сохранить жизни соотечественников. Но если речь идет о полной победе над коронавирусом – а говоря шире, и над будущими эпидемиологическими угрозами, – нужно было «еще вчера» задумываться о том, чтобы «доктора мертвых» могли квалифицированно и эффективно делать свою работу.
