На Селигере осень в разгаре, еще природа нас радует теплыми деньками, и можно комфортно проводить время на озере и его берегах. В спокойную и безветренную погоду можно не только любоваться красотой нашей природы, но и увидеть, как множество рыбьих хребтов рассекают водную гладь озера Селигер. Это как раз те самые больные лещи, что из-за паразитов не могут опуститься на дно, и если вас не смущает наличие этих паразитов в рыбе, то, в принципе, она съедобная — как говорят ихтиологи, солитер не вреден для человека, но это только при условии температурной обработки. Такие явления, конечно, были и раньше, но с каждым годом беда становится все очевидней.
У многих из тех, кто видит, как стадо лещей мечется у поверхности воды, невольно просыпается инстинкт охотника-рыбака: как же можно упустить легкую добычу, когда с помощью сачка, палкой или просто руками можно поймать рыбу, пускай больную, но условно съедобную. А какой азарт возникает, когда обреченная на гибель рыба мечется во все стороны, но болезнь ей мешает уйти в глубину!
Можно ли вылечить леща?
Лигулез — это болезнь рыб, развивающаяся в нескольких этапах, где переносчиками ее считаются птицы и моллюски, а болеют и погибают от нее рыбы, в основном семейства карповых, в нашем случае это лещ, густера, плотва, уклея, красноперка, толстолобик, сазан… Лечить эту болезнь можно, но это требуется делать с каждой особью индивидуально, и учитывая, что стада больного леща огромны, как и просторы Селигера, то лечение неэффективно и бесполезно.
Но… в те времена, когда на Селигере была разрешена хозяйственная деятельность, рыбаки определяли инфицированные стада леща и тотально их вылавливали, а стаи на здоровых участках оставляли и охраняли, чтобы они дали здоровое потомство. Каждый вылов проходил ветеринарный контроль, и работники Осташковского рыбзавода знали, где больная рыба, а где здоровая, какую нужно вылавливать в первую очередь, а какую нужно сохранить.
Это было возможно потому, что лещ собирается в обособленные стаи и, как правило, каждая стая обитает в определенном плесе и покидает свое место обитания лишь весной, уходя на нерест, после которого возвращается на «родной» плес. Лещ на Селигере созревает лишь на седьмой-восьмой год, жизнь его не скоротечная и полна опасности, но ему в сложившихся обстоятельствах произвести здоровое потомство на Селигере стало невозможно.
Кто виноват
Причину происходящего я вижу в глупости, в банальном человеческом невежестве, необразованности в данном вопросе. Нельзя в одночасье в угоду личным амбициям взять и запретить веками сложившийся уклад жизни. Взять и запретить традиции, по которым на берегах Селигера жили сотни поколений наших предков. Это пример сегодняшнего отношения чиновников к собственному населению, когда берут и рвут связь поколений. Всего-то прошло 15 лет запрета промысла на озере, а мы уже не помним и не знаем, где находится и как называется какая лука, сколько в ней и каких тоней. Уходят из жизни последние рыбаки, и им некому передать свой опыт и знания, которые они получили от своих дедов, и то, что хранилось народом тысячи лет, уходит от нас безвозвратно.
Сегодня нарушена связь времен и поколений, и именно поэтому ранее полное рыбой озеро все больше напоминает болото с больной рыбой, город рыбаков превратился в город браконьеров, и мы можем прогнозировать только ухудшение рыбных запасов озера Селигер.
«Молчать — значит соглашаться»
Больше всего меня поражают не преступные решения отдельных чиновников запретить рыбный промысел на Селигере, не та часть населения, которая в личных интересах или из-за невежества поддерживает это решение, а то большинство жителей, которое сохраняет молчание. Молчать — значит соглашаться, и для меня это такое же преступление, что и принимать подобные решения. Значит, не нужно жителям Осташкова удивляться, почему мы вымираем и занимаем второе место по сокращению населения среди городов РФ, почему смертность превышает рождаемость, почему молодежь бежит из родного края, почему жители Осташкова заполнили онкологические центры и еще много почему, среди которых и почему по Селигеру плавает рыба с червями в брюхе.
