Объезжая окрестности на велосипеде, заглянул в бывшую деревню Куражиху, недалеко от которой с конца 80-х был наш сенокос (20 лет родители держали корову и телят). Мамины любимые места. Неброская красота русской природы.
Величественные тополя, как по всей округе. Как-то работая в архиве, обратил внимание, что после сильных пожаров в 1890-е годы вятский губернатор издал указ об обязательных посадках тополей в селах и деревнях. Так что некоторым исполинам уже за 120 лет. Мощная корневая система придорожного тополя осушала дороги, дерево между домами при пожаре выделяло большое количество влаги, не позволяя огню перекидываться с избы на избу. Кроме того, эти гиганты служили громоотводами. Немного жаль, что Бобино, которое некогда называли "самым красивым селом России, куда входишь, как в зеленый тоннель", утратило прежний облик (огромные деревья с ломкими сучьями стали опасны, их спилили), но отдельные экземпляры сохранились, напоминая о былой красоте.
А вот в этом месте, которое у нас называли Молочки, и где однажды мы с папой тоже косили (далековато и неудобно добираться), жители особенно постарались, вырастив десятки тополей, возникла настоящая роща.
Куражиха еще примечательна садом, в котором среди распространенных черемух, диких яблонь, рябин есть несколько необычных для наших мест растений - красивый можжевельник конусовидной формы.
Сейчас трава в человеческий рост, а в ту пору сельское стадо КРС насчитывало полторы сотни голов (нынче две коровы осталось) и выкашивались все лужки и поляны. Заготавливали сено на всяких земельных клочках. Трудно поверить, но на месте елового леса мы с родителями когда-то накосили первый стог (а историки все Куликово поле найти не могут, где конница разворачивалась).
Приятно, что родник со вкусной холодной водой сохранился. Раньше к нему была протоптана тропа, теперь же он никаким спросом не пользуется. Для нас в июльскую жару он был спасением и отрадой, и спустя многие годы я сразу его нашел.
Любопытно, что в середине прошлого века здесь недолгое время была колония, и на Жуковой горе прохожих долго удивляла огромная одинокая вышка. Сын начальника колонии обижал в бобинской школе будущего академика, ректора Марийского университета - единственное, что тот для меня вспомнил из единственного здесь года учебы. Старожилы говорили, что в послевоенный период на Куражихе содержали пленных немцев. Они вручную разгребали зимнюю дорогу до Вятки. Однако в основном в колонию попадали нарушители трудовой дисциплины, сроки были небольшими (например, четыре месяца за опоздание на работу), занимались сельским хозяйством.
Кстати, я узнал об этом много позже, а в юности всегда чувствовал определенную загадку этого места, что тут бурлила жизнь и не все было ладно. Как-то мы с мамой и отцом наблюдали ветер, похожий на маленький смерч. Он прошелся по валкам сохнувшего сена, закрутил их и поднял на десятки метров. Так раскидал, что мы ничего не нашли. Похоже на незаметную историю обыкновенных людей. Проходит жизнь с ее радостями и печалями, заботами и праздниками, и через какое-то время все изменяется настолько, что кажется, будто мы никогда и не жили.
