Facebook!
Виртуальное интервью в режиме арцахлайн!
Виртуальный дискуссионный клуб «Мысль»!
«…для консолидации нации нужны хорошие законы, приемлемые налоги, демократические свободы, сменяемость власти, время от времени…» - Рахматшо Махмадшоев, доктор исторических наук, профессор кафедры зарубежного регионоведения Таджикского национального университета.
Арам Аствацатуров: Здравствуйте, уважаемый Рахматшо! Я благодарю вас за принятое приглашение, и, надеюсь, мы интересно побеседуем на тему особенностей национальной политики государств Средней Азии и государств от Северо-Западной до Юго-Западной Азии.
Рахматшо, вы как эксперт в этой области как считаете, в чем современное отличие в национальной политике бывших республик СССР Средней Азии от других государств Азии: Ирана, Афганистана, Пакистана?
Рахматшо Махмадшоев: Республики Средней Азии в составе СССР не имели свою национальную политику, целиком и полностью зависели от ЦК КПСС, проводившей единую национальную политику по созданию сплоченного и неделимого советского народа, но с некоторыми особенностями русского менталитета. После распада СССР и приобретения независимости постсоветские республики Средней Азии в своей национальной политике стремились к достижению подлинной национальной независимости и поиска своей национальной идентичности. В этом особенно усердствовали представители научных кругов и творческой интеллигенции. Однако в достижении этих целей иногда наблюдался отход от устоявшихся научных истин, принципов и достигнутых знаний, а в некоторых случаях насильственной "консолидации" нетитульных этносов под эгидой титульных этносов. Парад суверенитетов, "неожиданная" независимость, сложность межэтнических и конфессиональных отношений послужили причиной гражданских конфликтов, а в Таджикистане — полномасштабной гражданской войны 1992–1997 гг., в которой погибли 150 тысяч таджикистанцев. В этих условиях единственным условием выхода из внутриполитического кризиса была политика национального примирения, национального согласия, которая была достигнута в июне 1997 года. Таким образом, на примере Республики Таджикистан, являющейся многонациональным государством, можно проиллюстрировать плоды правильной и конструктивной национальной политики, направленной на гармоничное и равноправное развитие всех проживающих этносов. В этом, проецируя и на другие среднеазиатские республики, и заключаются особенности национальной политики бывших среднеазиатских республик. Что же касается сопредельных зарубежных государств, таких как Иран, Афганистан, Пакистан, то следует отметить, что эти полиэтничные страны объединяют со странами Средней Азии тесные исторические, экономические и этнокультурные связи. Соответственно, ирредентные и диаспорные составляющие обязывают лидеров этих стран проводить сбалансированную и конструктивную национальную политику. В этом плане опыт национального согласия Таджикистана может служить моделью для разрешения межнациональных и межконфессиональных конфликтов в Центрально-Азиатском регионе. В качестве примера можно привести Исламскую Республику Афганистан - страну, непосредственно граничащую со среднеазиатскими республиками и волей или неволей влияющую на геополитическую обстановку региона. Страну, где не одно десятилетие полыхает гражданская война, погибает мирное население. Причиной затяжной гуманитарной катастрофы Афганистана является антинародная национальная политика правящего режима, направленная на верховенство одного пуштунского этноса над другими, непуштунскими этносами. Именно такая недальновидная национальная политика афганских властей создает опасный очаг региональной и международной нестабильности. Именно исходя из региональной безопасности и исходящих угроз, президент Республики Таджикистана Э. Рахмон неоднократно с высоких международных трибун призывает как противоборствующие стороны, так и международных гарантов сесть за стол переговоров.
Арам Аствацатуров: Уважаемый Рахматшо, должны ли государства, которые являются объектами нашего обсуждения, финансировать и поддерживать иные этнические общины, находящиеся в границах государства, должны ли создавать механизмы противостояния ассимиляции или, наоборот, должны создавать условия интеграции этнических групп в государствообразующий этнос?
И как этот вопрос поставлен сейчас в государствах, о которых мы беседуем?
Рахматшо Махмадшоев: В полиэтнических государствах проблема межэтнических отношений в контексте государственной политики занимает особое место. Политоним всех государств, являющихся объектом нашего разговора (кроме Пакистана), образован по имени титульного этноса. Соответственно, национальная политика в этих странах направлена на консолидации и интеграции всех проживающих этносов под эгидой титульного этноса. Например, в Исламской Республике Иран все этносы, субэтносы, этнические образования, этнические группы идентифицируют себя как иранцы, хотя в своих этнических границах сохраняют свои этнонимы - фарсы, азербайджанцы, курды, талыши, бахтияры и т. п. Исторически сложилось так, что персидский язык и мощный историко-культурный цивилизационный иранский пласт послужил платформой для объединения всех племен и народностей Ирана. В Казахстане межнациональная политика направлена на равноправие проживающих этносов, что наглядно просматривается в жизнедеятельности многочисленных этнических диаспор, в том числе таджиков, узбеков, русских. Государство оказывает всяческую финансово-организационную поддержку для сохранения и развития национально-культурных традиций этих этнических сообществ. В Узбекистане с приходом нового руководства делается очень много для исправления допущенных перегибов в национальной политике, принимаются эффективные меры по развитию языка, образования, культуры таджикского населения, налаживаются дружественные, добрососедские отношения с Таджикистаном. В Афганистане национальная политика направлена на насильственную ассимиляцию непуштунского населения, ущемление их прав и свобод, а в отдельных случаях проводятся этнические чистки хазарейцев, таджиков и других непуштунских этносов.
Арам Аствацатуров: Рахматшо, как вы считаете, насколько рационально для Казахстана, Таджикистана, Кыргызстана участие в ОДКБ?
Ведь, как показывают события, никто из членов ОДКБ не готов посылать своих солдат для защиты страны, участника ОДКБ, делая, по сути, военный союз формальным.
Рахматшо Махмадшоев: В принципе, идея создания ОДКБ отвечала требованиям времени. Я и сейчас склонен к тому, что перед вызовами и угрозами, исходящих из южных рубежей, подобная коллективная организация чрезвычайно важна. Особенно когда в пограничных с Таджикистаном северных провинциях Афганистана сосредоточены значительные деструктивные силы боевиков Талибан(*) и ДАИШ/ИГИЛ(*), необходимость существования такой оборонительной организации возрастает в разы. Однако в действительности, когда возникает острая необходимость вмешательства коллективных военных сил, например во время неоднократных боевых вторжений на территорию Таджикистана (последний раз — 17 апреля 2020 г.), эффективная поддержка отсутствует. Это касается и проблем, могущих возникать внутри и между членами ОДКБ. Например, существует очень серьезная трансграничная проблема между Таджикистаном и Кыргызстаном, временами переходящая в серьезные боестолкновения, в результате чего погибают люди с обеих сторон. Однако эффективных мер по разрешению данной проблемы со стороны ОДКБ не наблюдается. Исходя из этого, настало время серьезно корректировать функции и задачи этой организации.
Арам Аствацатуров: Рахматшо, когда люди и государства хотят дружить, то они ищут что-то общее между собой, а когда им нужны аргументы для конфликта, то они ищут разницу между собой.
Что, по вашему мнению, более надежно для солидарности и менее подвержено вероятности конфликта: религиозная общность или общие корни этнического происхождения и языковой группы?
И в каких странах что ставится выше?
Рахматшо Махмадшоев: В этнологии есть понятие "мы - они", когда для утверждения своего "я", своей идентичности этносы вырабатывают особые отличительные маркеры. В странах, где верховенствует демократические ценности, равенство и справедливость, создаются благоприятные условия для счастливой жизни всех этносов, и наоборот, в странах, где в основу берется государственный национализм, нетерпимость по отношению к другим этносам, возникают серьезные межэтнические и конфессиональные конфликты. Поэтому чрезвычайное возвеличивание своей национальной исключительности с одной стороны, и религиозный фанатизм — с другой ни к чему хорошему не приведут. Ярчайшим примером может служить этнополитическая и социоконфессиональная обстановка в Афганистане, где пуштунский национализм ущемляет права и свободу других национальностей, а религиозный фанатизм является виновником резни хазарейцев-шиитов, сикхов и индусов, придерживающие другой веры. Поэтому для консолидации нации нужны хорошие законы, приемлемые налоги, демократические свободы, сменяемость власти время от времени.
Арам Аствацатуров: Рахматшо, как на политику государств региона влияют внешние крупные политические "игроки": Россия, США, Китай, Турция?
На кого и как они влияют?
Рахматшо Махмадшоев: Хотим мы этого или нет, но среднеазиатские государства не могут игнорировать "отеческую заботу" супердержав или, как вы изволите, "крупных политических игроков". Россия, как крупный игрок и "стратегический партнер", стремится удержать регион СА в сфере своих стратегических интересов. Однако, очевидно, теряет свои позиции. Россия в СА вместо крупных финансово-экономических инвестиций проводит ни к чему не обязывающие проекты "Русского мира", сохранения статуса русского языка и т. д. В таких условиях играть роль старшего брата становится все труднее. Китай же, проведя гибкую политику, используя различные механизмы воздействия, кредитно-финансовую помощь, ползучую экономическую экспансию, шаг за шагом вытесняет РФ из региона. Особенно ощутимо это влияние в Таджикистане, где Китай, используя географическую близость, огромные природные богатства и оказывая значительные инвестиции, прибирает к рукам такие важные отрасли экономики, как дорожно-строительную, металлургическую, горно-золотодобывающую промышленность, рынок дешевых товаров. Также наблюдается большой наплыв китайской рабочей силы. Такая политика "мягкой силы" наблюдается и в других государств среднеазиатского региона.
Аркадий Гольдин: Здравствуйте, Рахматшо! Вопрос такой: стоит ли, на ваш взгляд, в странах Средней Азии "русский вопрос"? Если да, то в чем специфика подходов различных среднеазиатских государств к государственной политике в отношении русских?
Рахматшо Махмадшоев: Нет, не стоит. Если не учесть некоторые имперские поползновения мидовских представителей РФ, все еще считающих СР своей вотчиной, указывающих, на каком языке разговаривать, с какими окончаниями написать имя и фамилию и т. п. Нужно развивать обоюдно выгодное торгово-экономическое сотрудничество, добрососедство, уважать менталитет друг друга, а все остальное приложится.
Арам Аствацатуров: Уважаемый Рахматшо, какова реальная политика государств Азии к гражданам своих стран, воевавших на Ближнем Востоке на стороне исламистов? Стоит ли им и их семьям разрешать возврат на родину? Могут ли они — и мужчины, и женщины, и пока что дети — представлять угрозу миру в регионе в будущем?
И каково ваше личное мнение об этом?
Рахматшо Махмадшоев: Из сообщений различных СМИ явствует, что все государства СА стремятся к возвращению своих граждан на родину. Думаю, что вырвавшиеся из театра военных действий и из лап террористов не захотят вновь оказаться в этом аду. Другое дело, когда молодые люди, оказавшихся в трудных жизненных ситуациях, поддаются уговорам вербовщиков и могут оказаться там. Чтобы предотвратить подобное, нужно сокращать статьи военных расходов, перестать торговать оружием, отказаться от "экспорта мировой революции", развивать собственное производство, охватить молодое поколение качественным образованием, увеличить рабочие места.
---------------------------------------------------------------------------------------
Facebook,
Виртуальный дискуссионный клуб «Мысль», 20–21 мая 2020 г.
---------------------------------------------------------------------------------------
Предложения по темам обсуждения, спикерам, формату пишите на электронную почту [email protected]
