30 лет назад в слякотный декабрьский день хоронили Андрея Сахарова. Валил мокрый снег, смешанный с дождем, а молчаливый и сосредоточенный народ шел и шел. Из метро он поднимался, как из преисподней. Все были подчеркнуто вежливы, без толкотни.
Поле стадиона, где проходил прощальный траурный митинг, было полностью заполнено людьми. Это была молчаливая акция протеста. Микрофоны работали плохо и до собравшихся долетали только обрывки фраз выступавших на митинге.
Мой репортаж с похорон, опубликованный в газете "Содействие", не сохранился, но помню фразу оттуда, что толпа в нескольких местах через каждые 10–15 метров была прострочена серыми солдатскими шинелями.
Для тогдашнего общества Сахаров был символом протеста, самым авторитетным политическим деятелем времен Горбачева. Тогда казалось, что все люди братья. Позже выяснилось, что братья сводные, а следом пришло понимание, что Авель и Каин были даже родными братьями.
