Этот текст я хотела назвать "Забытые политзэки". Потому что в последние месяцы в связи с набирающим все новые обороты "московским делом" мы стали меньше говорить о тех, кто сидит по политическим мотивам давно. О председателе Карельского "Мемориала" Юрии Дмитриеве, обнаружившем и превратившем место массовых расстрелов Сандармох в место памяти. О бывшем сотруднике ЮКОСа Алексее Пичугине, отказавшемся оболгать руководство неугодной властям компании и получившем пожизненное заключение. Но то, что я услышала на круглом столе в Сахаровском центре "Политические заключенные в России в 2019 году", который организовали ПЦ "Мемориал" и Фонд Бориса Немцова за свободу, побудило меня изменить первоначальный замысел.
30 октября — официальная памятная дата РФ, День памяти жертв политических репрессий в СССР. Однако в последнюю пару десятков лет эта дата всё больше обретает свой изначальный смысл — День политзаключенного. 45 лет назад, 30 октября 1974 года, по инициативе Кронида Любарского и других узников мордовских и пермских советских политических лагерей была проведена голодовка с требованием признать их статус политзаключенных, а также против пыточных условий содержания. И мы сейчас в этот день тоже не только вспоминаем о жертвах Большого террора, советского режима в целом, но и требуем освобождения нынешних политзаключенных.
Об этом говорилось на круглом столе, который открыл Томас Хаммарберг — член Парламентской ассамблеи Совета Европы, комиссар Совета Европы по правам человека (в 2006–2012 годах), а после него выступил Владимир Кара-Мурза, председатель Фонда Бориса Немцова.
"К сожалению, так и не получилось, чтобы этот день имел только лишь памятный статус… В декабре 1975 года Сахаров в своей нобелевской лекции перечислил 126 политзаключенных в Советском Союзе. Это был заведомо неполный список – те люди, о делах которых Сахарову было известно. Сегодня, в октябре 2019 года, по данным ПЦ „Мемориал“, в Российской Федерации 314 политзаключенных. Этот список тоже заведомо неполный — только те, которые соответствуют критериям, заложенным в резолюции ПАСЕ №1900 от 2012 года. Даже в этом заведомо неполном списке — гражданские активисты, журналисты, крымские татары, участники мирных демонстраций, последователи запрещенных религиозных течений, члены „нежелательных“ политических организаций", — сказал Владимир Кара-Мурза.
Он отметил как очень важный тот факт, что участниками встречи в Сахаровском центре стали не только представители правозащитных организаций, но и члены семей и адвокаты нескольких политических заключенных сегодняшней России. Это адвокат Ксения Костромина и мама Алексея Пичугина Алла Николаевна, чей сын – самый долго сидящий политический заключенный России, он находится за решеткой с июня 2003 года. Это Влада Шевченко – дочь активистки "Открытой России" Анастасии Шевченко, первого человека в России, кого обвинили в "участии в нежелательной организации". Это адвокат Константина Котова, политзаключенного по "московскому делу", Мария Эйсмонт.
Координатор программы "Поддержка политзаключенных и других жертв политических репрессий" ПЦ "Мемориал" Сергей Давидис рассказал, что списки Правозащитного центра за прошедший год пополнили 168 новых имен, среди них узники "московского дела", обвиняемые в организации мирного протеста в Ингушетии, обвиняемые по делу "Сети*", осужденные по московскому делу "Артподготовки*", дагестанский журналист Абдулмумин Гаджиев, активисты Евгений Куракин, Азат Мифтахов, осужденный по "дадинской статье" Константин Котов.
Глава движения "За права человека" Лев Пономарев, чью организацию сейчас не просто пытаются задушить неподъёмными для НКО штрафами, а ликвидировать вовсе, говорил о деле "Сети*" и "Нового величия*". Алла Фролова, координатор юридической помощи проекта "ОВД-инфо" – о московских задержания и арестах. Вспоминали преследуемых за протесты в Ингушетии и других.
Узнать статистику – ничего не узнать, рассказать языком статистики – ничего не рассказать, сказал когда-то покойный председатель правления международного "Мемориала" Борисович Арсений Рогинский о жертвах сталинского террора.
Так давайте знать, сострадать и не забывать – ни об узниках прошлого, ни о нынешних.
