Накануне вечером, да чего там, весь месяц я думал: как отпраздновать 16 октября, День дознавателя в России. Это же один из моих любимых праздников! Мои думы развеял утренний звонок в дверь. Это следователи пришли поздравить меня с праздником лично.
Если серьезно — ко мне пришли с обыском по уголовному делу об отмывании денег, заведенному на Фонд борьбы с коррупцией Алексея Навального. Обыск был срочным, поэтому постановления суда на него не было. Два следователя и два сотрудника уголовного розыска запретили мне пользоваться телефоном и отправились желать хорошего утра моим соседям: на часах 07:30. Те, кто не послал следователей куда подальше, заглянули ко мне в гости. Увы, чаем угостить их не удалось: они пришли в качестве понятых.
Получается, у меня дома небывалый ажиотаж. И тут эти следователи пытаются разбрестись у меня по квартире по разным комнатам. Я вспоминаю, что при встрече журналистов с правоохранительными органами у первых могут внезапно из ниоткуда появиться наркотики.
— Друзья, — говорю я. — Давайте вы не будете расходиться по квартире и останетесь все в одной комнате.
— Мы тебе не друзья, — ответили мне следователи. Сказали, что так будет быстрее, а за ними присмотрят понятые.
Так у меня снова не получилось завести новых друзей, увы. Зато когда-то мне удалось завести пару мешочков гипса для поделок, про который я благополучно забыл. Лежит себе и лежит. И тут спустя столько лет в комнату входит следователь, берет первую попавшуюся коробку и видит огромное количество белого порошка, расфасованного по пакетикам.
— Так. Что это? Этого хватит, чтобы весь Архангельск обеспечить! — восклицает следователь.
Не уверен, что архангелогородцы стали бы выстраиваться в очередь за граммом гипса, о чем я и пояснил сотруднику следкома. Через какое-то время следователь нашел у меня какую-то жирную черную папку, которая тоже пылилась в шкафу. Открывает. Внутри — сотни листов А4 с распечаткой книги. Титульный лист: «Адольф Гитлер. Mein Kampf».
«Черт, черт, черт», — думаю я. Судорожно вспоминаю известную мне судебную практику по экстремизму и готовлюсь к какому-нибудь нелепому уголовному делу. Сотрудник как-то изменился в лице:
— Так. Что тут у нас? Книга запрещена…
У меня внутри все сжимается.
— ...Для распространения. Для личного пользования можно. Я тоже читал, мне понравилось, хорошо пишет, — сказал сотрудник Следственного комитета и положил папку на место.
Потом, конечно, у меня решили порыться в компьютере. Сказали, что если я не включу его, то его просто изымут.
Пришлось уступить. И это о-мер-зи-тель-но! Ладно, они посмотрели на мою коллекцию трусов в шкафчиках с бельем. Ладно, они напугали кота (хотя это уже на грани). Но, черт, содержимое моего компьютера — это моя личная территория с личными документами и личной перепиской. Чувствую себя после этого каким-то униженным, что ли: посторонние люди порылись везде, где только захотели.
Вы, наверное, удивитесь, но миллионов Фонда борьбы с коррупцией у меня не нашли. Но, судя по логике следователей, если бы они у меня были, я бы переименовал все документы на компьютере, связанные с этим, в документы типа «Навальный дал мне денег», «Навальный — мой герой».
Потому что в системном поисковике они вбили «навал» и стали ждать, когда что-то отыщется
Процесс длительный: файлов у меня много, места на диске — терабайт. Прошло пять, десять, пятнадцать минут… В итоге следователи махнули рукой и решили посмотреть историю браузера по тому же запросу. Это дало им ценное знание: журналист интересуется повесткой, связанной с Алексеем Навальным.
Также следователи извлекли в глубинах моих шкафов какой-то старый практически пустой блокнот. С одного конца — конспект по истории и несколько страниц рисунков. С другой — цитата, вероятно Игоря Орлова с его пресс-конференции. Что-то про выборы и демократию. Видимо, следователи посчитали, что такие слова в России могут считаться нецензурными или хотя бы подозрительными, поэтому прихватили блокнот с собой.
Ещё следователей заинтересовали два рукописных листка. На них архангелогородец Виктор Пшеничный написал, какие шаги нужно предпринять, чтобы спасти Северную Двину. Очень надеюсь, что эти бумаги они решили изъять из-за переживаний за наш родной край и они будут следовать изложенным в них советам. Так наша река снова станет чистой!
От рук следователей не укрылся и мой внешний жесткий диск. На нем был альбом моей группы Freiheit. Желаю им приятного прослушивания!
Если на наш следующий концерт вокруг клуба поставят оцепление, буду знать — это значит, что следователям музыка понравилась и они решили приехать послушать вживую.
Самое обидное — это, конечно, смартфон. На нем куча полезных в работе фотографий, записи интервью, база контактов — вообще незаменимая вещь в профессии журналиста. Радость следователей от изъятия моей техники омрачили два факта. Первый — пароль на телефоне. Я отказался его называть, поэтому сначала меня убеждали, что так они его не будут возвращать мне намного дольше, потому что будут его взламывать. При этом, по их словам, это делается очень легко, так что зря я упрямлюсь (еще зачем-то посоветовали пользоваться российскими смартфонами).
Потом, в самом здании следкома, мне сказали, что мой телефон, скорее всего, просто сломают: якобы они там собираются что-то перепаивать.
Второй казус, огорчающий следователей, — будильники. Я очень плохо просыпаюсь по утрам. Очень-очень плохо, я бы сказал. Поэтому у меня стоит с полсотни будильников с разными мелодиями, которые звонят с 08:00 до 09:14 практически не переставая. Телефон начал звонить, когда они положили его в конверт. Продолжил, когда мы ехали в Следственный комитет на Тимме, 2. И не замолкал, пока я там находился. И так будет продолжаться каждый день, так что теперь следователям с утра не подремать в кабинете.
Правда, телефон они убрали в какой-то сейф. Конверт, где он находился вместе с жестким диском, листами А4 и блокнотом, попытались запихать в маленький пакетик. Он не влезал, но следователь не унимался. Есть вероятность, что после этой процедуры следователи не смогут послушать мой альбом, потому что жесткий диск мог этого не пережить.
Как выяснилось позже, во время обысков у меня дома то же самое переживали два студента из Новодвинска. У них изъяли ноутбуки, телефоны и коптер. Крепитесь, ребят! Мы лишь переняли давнишнюю эстафету: позавчера следователи завалились в квартиру к бывшей жене экоактивиста Юрия Чеснокова (кстати, как тесен мир: она преподавала у меня раньше) с обыском. Вчера обыски были у активистки Оксаны Владыки. Правда, по другому делу — из-за порно в ВК. И такое происходит по всей стране.
А до этого обыски проходили у координатора штаба Алексея Навального в Архангельске Андрея Боровикова и его брата Олега. У последнего к тому же арестовали счет на карте «Тинькофф банка». У него изымали новый телефон, вернули через два месяца с трещинами на экране, он походил с ним немного, а затем телефон снова изъяли.
Олег поделился со мной настоящей проблемой, которая беспокоит жителей России 2019 года: он не может купить себе телефон получше, потому что в любой момент его могут отнять в ходе обысков. Да! Это именно та проблема, с которой должен сталкиваться человек в цивилизованном мире.
Гордость за страну.
