Только 6-7 процентов всех жалоб жителей Брянской области на врачей и медицинское обслуживание признаются в ходе проверок правомочными. Однако это не отменяет наличие множества проблем в сфере регионального здравоохранения: просто граждане редко правильно оформляют свою критику, еще меньше – доходит до судов.
К концу октября территориальный орган Росздравнадзора (Федеральной службы по надзору в сфере здравоохранения) по Брянской области обретет, скорее всего, нового руководителя. Им может стать, как говорят, кто-то из главных врачей брянских больниц, хотя еще недавно все «ждали» варяга.
Пока же временно исполняющим обязанности руководителя территориального органа Росздравнадзора является Елена Куриленко. Также она продолжает оставаться начальником одного из двух ключевых отделов управления – отдела контроля и надзора за обращением лекарственных средств и медицинских изделий. Во главе другого такого отдела (контроля и надзора в сфере здравоохранения) стоит не менее опытный сотрудник Олег Кузнецов.
Они, Куриленко и Кузнецов, ответили на насущные вопросы журналиста Александра Чернова – редактора «Брянского Ворчуна», касающиеся проблемной сферы брянского здравоохранения и лекарственного обеспечения льготными препаратами отдельных категорий пациентов, в частности, онкобольных. Тем более что количество жалоб, касающихся качества оказания медицинских услуг, по словам брянских представителей Росздравнадзора, из года в год понемногу, но неуклонно растет.
Правда, по результатам рассмотрения поступивших жалоб лишь немногие из высказанных официально претензий… подтверждаются — каждый год не более 6-7 процентов (в абсолютных цифрах – не более 8-12 из 180-200). Что, впрочем, не значит, что пациенты возводят напраслину на отдельных врачей или систему распределения бесплатных лекарств. Просто мало кто из граждан доподлинно представляет, как правильно фиксировать допущенные в отношении них нарушениях, на что именно обращать внимание при составлении обращений. Еще меньше людей «осмеливаются» поднимать шумиху в СМИ или идти в суд.
«ТЕПЕРЬ РОДЫ БУДУТ ПРИНИМАТЬСЯ В СООТВЕТСТВИИ СО ВСЕМИ ПОРЯДКАМИ»
Чернов: Елена Николаевна, продолжается расследование уголовного дела в связи с массовой гибелью младенцев весной 2017 года в новом Перинатальном центре Брянской области, случившейся вскоре после открытия этого медучреждения. Известно, что ваше ведомство – территориальный орган Росздравнадзора так же проводил проверки в Перинатальном центре, и с вашей стороны было предписание, по поводу которого вы позднее обращались в суд. Но Перинатальный центр в лице департамента здравоохранения, если не ошибаюсь, отбил все ваши претензии. Однако проблемы там явно были. Чего касалось выданное вами предписание?
Куриленко (обращаясь к начальнику отдела контроля и надзора в сфере здравоохранения регионального управления Росздравнадзора Олегу Кузнецову): Мы когда проводили проверки, мы писали предписания и с ними выходили в суд, так ведь?
Кузнецов: Да, конечно, выходили в суд, и у нас было неисполнение предписания. Наше предписание касалось баклаборатории, которую запустили на днях.
Чернов: То есть раньше не было, и она только спустя два года заработала?
Куриленко: Да, теперь будем надеяться, что роды будут приниматься в соответствии со всеми порядками.
«БРЯНСКИЕ ОНКОБОЛЬНЫЕ НЕ ПОЛУЧАТ ДОМА ЛЕЧЕНИЕ ЗА 100 ТЫСЯЧ $»
Чернов: Регион наш неблагополучный в плане онкологии – по крайней мере, 5-е место в России занимаем по выявлению онкологических заболеваний на поздних стадиях, а по раку гортани так и вообще – на первом месте. Что у нас с лекарствами для онкобольных? С ними еще недавно были очень большие проблемы в плане своевременности и полноты объема предоставления.
Кузнецов: Я не соглашусь с вами, с такой постановкой вопроса. Как раз в последнее время лекарственные препараты онкобольным, которые не входят в перечень и не отпускаются за счет федеральных денег, так как они являются инвалидами, на них выделятся большое количество денег из областного бюджета. То есть даже дорогостоящие препараты, которые назначаются нашим больным, находящимся на 4-й стадии, и то, не смотря на это, деньги выделяются. Ну, может быть, с некоторой задержкой.
Потому что мы с вами понимаем: это торги, новый препарат, появляются новые препараты, которые назначают федеральные клиники, и их просто не бывает на складах по причине их дороговизны. И их закупают целенаправленно для конкретного пациента. Если появляется новый пациент, то необходимо выделение на него денег, проведение торгов, то есть соблюдение процедуры.
Что касается обеспечения выделения денег, то в последнее время нас радует, что наши пациенты стали полностью обеспечены препаратами. До этого было очень сложно с препаратами, я с вами полностью согласна.
Чернов: До «этого» – это, до какого момента?
Кузнецов: Ну, где-то до 2017 года. С 2018 года начала ситуация улучшаться.
Чернов: Странно. Ко мне периодически поступают обращения, что не хватает именно сейчас лекарств онкобольным.
Куриленко: Понимаете, есть еще такая особенность: федеральные клиники назначают «модные» лекарства, которые очень дорого стоят – это раз. Во-вторых, по ним очень сложно провести торги.
Вы же посмотрите по детским препаратам: та же самая система абсолютно. То есть федеральные клиники назначили лечение, которое стоит от 100 тысяч долларов и выше. Наш субъект не может выделить такие деньги. Для этого пациента подбирается врачебной комиссией аналог, которой по эффективности действия не хуже назначенного, и закупается другой препарат.
Кузнецов: И причем это определено Федеральным законом №323: назначения федеральных, да каких угодно клиник, носят именно что рекомендательный характер. Здесь, на месте лечащий доктор – наш местный специалист в нашем местом онкологическом диспансере – принимает решение, как лечить пациента.
Чернов: То есть за ним, за местными онкологами последнее слово?
Кузнецов: Да, они принимают окончательное решение, как лечить.
Чернов: Но, извините, их же уровень квалификации может быть ниже, чем уровень федеральных специалистов!
Кузнецов: Ну, я не могу этого сказать, не надо обижать наших врачей.
Чернов: Никого не хочу обидеть, но у врачей федеральных клиник больше возможностей поехать на переобучение, узнать о новых методиках лечения, в конце концов, они имеют нередко доступ совершенно к другому оборудованию.
Кузнецов: Я не говорю, что наши онкологи постоянно меняют лечение, назначенное иногородними коллегами. Но если рекомендованного препарата нет и с учетом торгов – это два-три месяца ожидания, а жизнь пациента зависит напрямую от этого лекарства, то, естественно, врач онкодиспансера принимает решение о лечении по альтернативному методу лечения. На время, пока будут проведены торги. Тем более что мы понимает, что торги очень часто заканчиваются ничем: рекомендованные препараты по цене не проходят. И процедуру торгов приходится начинать сначала.
Чернов: Получается, для поставщиков лекарств выносимые на торги цены на данные препараты непривлекательны?
Кузнецов: Да. Поэтому не было ни одного случая, когда пациенту было необходимо лекарство, а врачи-онкологи взяли на себя смелость отказать в назначении того или другого препарата.
Чернов: Да не об отказе речь – их просто не выдают нуждающимся больным…
Кузнецов: Ну, я вам еще раз говорю, какова процедура. Во всяком случае, в случае обращения в наше ведомство по этому поводу мы всегда принимаем меры по обеспечению пациента.
Куриленко: Я бы хотела добавить по поводу наших специалистов. У нас все в порядке и с оборудованием, и с квалификацией специалистов. Схема лечения онколечения, что в нашем регионе, что в Тюмени, что за рубежом, – она везде примерно одинаковая. Просто определенные люди, связанные с фармацевтическими компаниями, определенные препараты продвигают.
Чернов: Тем не менее, если детей отправляют за рубеж – их там обычно вылечивают! Либо в Рогачевский центр в Москве – их там тоже вылечивают, в отличие от нашего детского гематологического центра.
Куриленко, Кузнецов (оба хором): Нет!!
Куриленко: Приезжали коллеги-москвичи из Рогачевского центра. Они приезжали поверять нашу детскую областную больницу и детскую онкогематологию. Их отзывы были выше всяких похвал – на 5 месте по всей РФ по квалификации врачей, по лекарственным препаратам, по оснащению оборудованием.
Чернов: А по смертности детей в этих учреждениях?
Куриленко: По смертности – это не к нам вопрос.
Кузнецов: Ну, вы же понимаете, что онкопатология – это такое заболевание…
Куриленко: У них даже было предложение на базе нашего гематологического центра сделать межрегиональный центр.
Чернов: И?
Куриленко, Кузнецов (в один голос): Это же не в один день решается! Когда они приезжали, это было в июне только этого года. Это полномочия Минздрава решать, это не наши полномочия.
Куриленко: Обвинять можно кого угодно и в чем угодно.
Чернов: Тот факт, что на лечение детей постоянно собираются деньги, как вы можете прокомментировать?
Куриленко: Это не к нам вопрос, мы не можем комментировать федеральное законодательство.
«ПРОБЛЕМУ ОЧЕРЕДЕЙ В ПОЛИКЛИНИКАХ РЕШИТ РАСПРЕДЕЛЕНИЕ МОЛОДЫХ ВРАЧЕЙ»
Чернов: Еще вопрос. Буквально на прошлой неделе я посещал детскую поликлинику – надо было получить справку на дополнительные занятия своих детей. Очереди – и электронная, и живая, и из родителей без детей, которые, как я, пришли за разными справками, все они слились в одну, и провел я в ней не меньше часа. Когда во взрослых и детских поликлиниках будет решен этот наболевший вопрос?
Кузнецов: Да, проблема есть и она в нехватке кадров. Вы знаете, что на территории Брянской области проводится большая работа по привлечению молодых специалистов. Но по факту один врач-педиатр при норме, например, в 1000 человек, принимает 2000 человек, то есть ведет не менее двух участков.
Куриленко: Проблемы, которые копились годами, не могут решиться по щелчку пальцев. Даже Президент об этом говорит.
Кузнецов: Мое мнение, что эту проблему можно решить как в старые добрые времена – распределением специалистов. И тех, которые учатся на бюджете за счет средств региона, и «платников». Они же платят не за дальнейшую работу, а за то, что им дают знания. Они должны приезжать к нам в регион и работать на благо наших пациентов. Но мы же прекрасно понимаем, что и их родители хотят, чтобы дети жили в более благополучных регионах – это социальные вопросы, которых на своем уровне мы решить не можем. Это проблема, которая имеет очень глубокие корни.
