Процесс по делу о получении взятки руководителем Соловецкого многофункционального центра Михаилом Магидом, кстати, закрытый. Фото-, видео- и аудиозапись запрещены, поэтому рассказывать буду по воспоминаниям — память у меня профессиональная.)) Передо мной опрашивали бывшую главу администрации Соловков — Амброче Елену Васильевну, которую продержали там 1 час 10 минут, и вышла она оттуда красная, как ее сумка. И тут вызвали меня…
Зашел, назвал себя, где родился, работаю, и вообще. Выслушал ознакомление с правом не свидетельствовать против себя и своих родственников, подписал бумажку и встал за трибуну. Мальчик небольшой, справа от входа составлен длинный стол, за которым сидят: адвокат, Магид, адвокат, адвокат, адвокат и, как я понял, гендиректор компании «Лая-девелопмент» Кузнецов. У окна — секретарь суда, судья — в центре, перед входом, слева от входа — одинокий представитель обвинения, миловидная светловолосая женщина-прокурор. Естественно, в самом начале судья спросил, как давно и при каких обстоятельствах я познакомился с Кузнецовым и Магидом.
Кузнецова я в глаза никогда не видел, о чем честно признался, а с Магидом… пояснил, что познакомился с ним как житель села с новым управляющим сельского хозяйства, не более того. И что не было у меня с ним ни дружеских, ни неприязненных отношений. В самом деле: я всегда изначально предлагаю дружбу и сотрудничество — это основной принцип бизнеса. Так было и с Магидом: познакомились, увидели друг друга в лицо, потому что знали, кто мы такие: он был ставленником вице-губернатора Балашова, а я — наглым блогером, объектом балашовских нападок. И загасить меня не удавалось уже много лет: наш семейный бизнес прошел через жесткий прессинг представителей федерального музея, сменившийся нападками православных в прессе и прокуратуре. Я был объектом проверок разных ведомств, меня дважды проверяли на экстремизм (сначала национальный, потом — религиозный), гасили моих партнеров… В общем, у меня никакой неприязни к Магиду быть просто не могло, и поэтому я сразу сказал, что село маленькое, и на острове лучше дружить, чем сраться, исполняя приказы начальников с материка.
Потом вступила в дело прокурор и спросила, постоянно ли я живу на Соловках. Ответил, что не постоянно, но прописан на Соловках и бываю там 4–5 месяцев в году — с мая по конец сентября. Вот уже как 17 лет. «Местный» — заключила прокурор. Что меня порадовало, потому что Балашов основывал одну кампанию в прессе против нас, основываясь на меме «гиды-гастарбайтеры» — мол, приехали не-местные бабло за сезон закосить, а на поселок им насрать. Теперь прокуратура подвела итог: я местный. Ну хоть где-то, через 27 лет после развала моей родной Воркуты и длительного проживания в Москве, Петербурге и Архангельске, меня признали местным…
Долгое в время с прокурором мы разговаривали о тяжелой судьбе причалов на Соловках. По сути, судьба причалов много лет решалась кулуарно администрацией поселка и депутатами с подачи вице-губернатора Балашова. Причалы то запрещали, то открывали, то запрещали погрузки-разгрузки, то опять разрешали, сами себя опровергали, но каждый раз вертели хвостом в сторону ветра. Когда дошли до перекрытия причала Хета, прокурор спросила, почему я не позвонил в администрацию и не начал выяснять, на каком основании перекрыт причал, я ответил, что, зная ситуацию с земельными участками на Соловках, обратился не в администрацию, а в прокуратуру, поскольку считал эти действия незаконными. Рассказал, как мы обходили с группами туристов заборы и ворота, а также рассказал о смешном случае, когда нам ночью какая-то сволочь (а быть это могла только сволочь из магидовской шайки) закрутила в дверь нашего лодочного сарая 75 (!!!) длиннющих саморезов, и как мы ночью с капитаном, пришедшим с моря, с помощью фонариков, шуруповертов и не-святой матери откручивали их, чтобы капитан мог переодеться из морского в гражданское.))
Поговорили о том, когда «под-балашовская» администрация запретила разгрузку грузов на Тамарином причале. О том, как компания «Арктик-рейд», пострадавшая от запрета больше всего, ушла бодаться с рейдерами в суды. И о том, что все выгрузки были фактически принудительно направлены в структуру «Архречпорта». Когда же прокурор спросила меня о «причале Архречпорта» на Соловках, я ответил, что называть насыпь, у которой просто стоит плавкран, «причалом» — это противоречить самой сути слова. Причала там никогда не было. Есть измененная насыпью береговая линия, где технически возможна только выгрузка сыпучих грузов в бэгах либо крупной автотехники с помощью плавкрана. Кстати, обещанные «Архречпортом» скидки для населения оказались фикцией, поскольку жители везут себе только сборные грузы (коробки, бытовые стройматериалы, мебель), и разгружать их плавкраном — так иногда проще сразу выкинуть. Помню, как на одной разгрузке стропами подняли частный уазик и поломали ему раму.))
Спросила прокурор, являлся ли аварийным Тамарин причал, когда на нем запретили выгрузку. Я не спец, говорю, но тем не менее знаю, что существуют различные экспертизы пресловутого Тамариного причала, которые выполнялись для обеспечения различных интересов. Надо — признаем аварийным, не надо — признаем рабочим. Сейчас, например, те же самые депутаты в очередной раз объявили, что Тамарин причал теперь не аварийный и на нем можно производить выгрузку грузов, а не только пассажиров. В общем, у нас на Соловках причал — что дышло: куда повернул, туда и вышло.)
Затем мы перешли к прошлому: что я знаю о территории, где была устроена площадка Архречпорта? Ведь, говорят, там раньше была свалка металлолома? Я вспомнил дела давно минувших дней и поведал, что свалка была, затем государство выделило деньги на уборку металлолома и очистку почвы путем пережигания, после чего (по проекту очистки) там надо было окультурить территорию, проложить дорожки, поставить скамейки… Скамейки-дорожки были приняты только на бумаге, так и не появившись в реальности, а вскоре «бумажные» скамейки были уничтожены созданной площадкой разгрузки.)) В этот момент мне показалось, что я Магиду еще на один эпизод наговорил. Действительно: кроме того, что его поймали на взятке, он еще и торганул металлоломом, собранным за гос.деньги. Получается, что и дорожки со скамейками тоже в его бытность пропали…)
Тут настала очередь защиты. Кстати, обвиняемого Магида защищают ТРИ адвоката. Интересно, он на адвокатов накопил за свою «соловецкую деятельность» или ему бывший вице-губернатор адвокатов оплачивает?
Первый адвокат спросил меня, в чем выражается мое взаимодействие с органами власти на Соловках. Я честно ответил, что я стараюсь не соприкасаться с органами власти на Соловках, как и любой нормальный гражданин нашего государства. Меньше органов — больше порядка. И что все решения на Соловках принимаются без населения. Адвокат с ехидцей подметил, что если я не взаимодействую с органами власти, то каким же образом мне известно о различных нюансах происходящего? Я честно покаялся, что у меня скопилась масса муниципальных и иных документов, которые мне пересылают… все, кому это не нравится, что происходит на Соловках, но вслух они сказать об этом не могут, а я — бешеный блогер, который ни от кого не зависит. Много. Разных. Документов. А читать я умею. Пытался он меня поймать на противоречии «что же закрывал забор на Хете — вход на причал или подход к береговой линии»? Не вышло. Доходчиво объяснил, что он перекрывал в принципе подход ко всей части берега, причем шел он от начала мыса и до частного забора, то есть — перекрывал проход вообще везде. Намекнул адвокат на то, что забор позже был демонтирован по требованию прокуратуры… Я пояснил, что никакого демонтажа произведено не было, забор был стихийно растащен на дрова в течение двух лет, некоторые столбы стоят до сих пор, а вот были ли выделены деньги на демонтаж забора — это пусть они сами разбираются.))
Второй адвокат пытался поймать хайп на противоречии «причал Хета — причал агарового завода». На что я заметил, что если он точно нанятый адвокат, то он должен был изучить материалы дела и знать эти термины, а не пытаться их запутать. При этом он, тыкая ручкой в свои записки, пытался убедить суд и меня, что я чего-то там путаю. А он записывает просто дословно. На что мне пришлось заметить, что каракули в его бумажке не являются моими показаниями и что если у него есть конкретный вопрос — его надо сформулировать, прежде чем задавать. Судья оборвал этого неудачника тем, что вопрос не имеет отношения к существу дела. Затем он же произвел вторую попытку, пытаясь доказать, что у меня есть неприязненное отношение к Магиду, потому что я не исполнил решение суда и не удалил пост, где в грубой форме порочил его честь и достоинство. Пост-то я удалил за два часа до суда, и даже зафиксировал факт исполнения приговора у приставов, о чем ему радостно и сообщил. Судья опять встал на мою сторону и дополнил, что, кстати, копия решения суда по тому делу так и не была предоставлена адвокатами, и потому — незачем переливать из пустого в мягкое. На этом вопросы у второго закончились.
Третий, самый холеный из них, интеллигент в полосатой тройке, для начала просто уточнил: вы с 2017 года высаживаете пассажиров на причал Хета по договору с МБУ и оплачиваете посадку-высадку? Да — говорю. Тут он попытался подвести меня к тому, что перевозки пассажиров на судах ГИМС — незаконны. На что мне пришлось ткнуть его в мою жизненную историю и пояснить, что я как раз первый, кто стал заниматься экспертизой маломерок на Соловках и переводом их под Регистр для получения лицензии, став первым владельцем в стране надувной лодки, внесенной в Российский Реестр речных судов. Интеллигент вежливо меня поздравил с этим замечательным фактом, но подчеркнул, что я работаю незаконно. После чего он вдруг начал спрашивать меня о том, составляю ли я конкуренцию пассажирским перевозкам из Кеми? Нет — отвечаю. Пассажирским перевозкам из Архангельска? Нет — говорю. И пассажирским перевозкам с Луны тоже конкуренцию не составляю. Затем он меня приколол вопросом, осуществляю ли я экспертную оценку подлинности документов, которые ко мне попадают от различных людей. Здесь настала моя очередь веселиться: ответил, что подлинность документов пусть прокуратура проверяет, а мое дело — привлечь внимание к проблеме.
Надо сказать, я достаточно вольно себя вел в суде и даже несколько раз заставил улыбнуться не только прокурора, но и самого судью. Адвокатам и обвиняемым мои шутки почему-то не нравились и не вызывали у них улыбок. Странно. Когда смешные вопросы закончились, прокурор спросила, кого я подразумеваю, когда рассказываю о «них»? Кто такие эти «они»? Я аж хохотнул от удовольствия и пояснил, что под словом «они» я подразумеваю вице-губернатора Балашова, нынешнего главу администрации Тютюкова, бывшую главу администрации Амброче (красная такая, на первом фото) и обвиняемого Магида. На что прокурор заметила: вице-губернатор — это должность, глава — это должность, да и директор МБУ — тоже должность, четко дав понять, что в данном случае может прослеживаться сговор между группой должностных лиц.
О ходе суда: похоже, что период судебного дознания закончился, сейчас идет опрос свидетелей, после чего наступят прения сторон и вынесение приговора. Напомню, что этот суд идет только по эпизоду «взятка за причалы», а эпизод у Магида не один. Поэтому сказать точно, когда состоится вынесение приговора, невозможно — слишком много эпизодов, где пропала масса денег. Кстати, было полное впечатление, что Магид валит на Амброче и всех остальных, а они валят на Магида.)) Надеюсь, всей этой балашовской своре сейчас хорошо икается и они сдают друг друга, как стеклотару. Будем наблюдать за ходом процесса. Всем удачи.
