Здесь я кратко опишу события темной ночи повторного голосования в Вязниковском районе на выборах губернатора Владимирской области 23 сентября 2018 года. Заранее анонсирую, что эти события подвигли меня на небольшой цикл заметок, в котором я наконец расскажу и о том, чем закончился наш просмотр видеозаписей в ЦИК РФ, о чем я по некоторым причинам целый месяц молчал. Но сегодня — только о Вязниках.
Заголовок связан с довольно характерным для наших организаторов выборов высказыванием члена ЦИК РФ Кинёва Александра Юрьевича о «попытках неких внешних сил провоцировать ситуацию во Владимирской области», которое я отношу и к себе. Думаю, что именно эти «внешние» силы, в отличие от Кинёва, сыграли роль в том, что владимирские выборы имеют такой результат.
Итак, группа этих «внешних сил» предложила мне съездить на повторное голосование во Владимирскую область. Была потенциальная возможность выбрать один из трех уровней избирательных комиссий, которые проводят это голосование, и, поразмыслив, я попросил выбрать для меня ТИК посложнее. И не ошибся: судя по тому, что происходило, по динамике итогов голосования, на Вязниковский район возлагались большие надежды на случай возникновения необходимости «корректировки» итогов голосования.
Проблема «внешних сил» заключается в том, что они не имеют права самостоятельно назначать ни наблюдателей, ни членов комиссии с правом совещательного голоса. Приходится обращаться с просьбой о предоставлении статуса к кандидатам и избирательным объединениям. Половина «внешних сил» была назначена от избирательного объединения «Яблоко», другая половина — от кандидата в Губернаторы Сипягина В. В., что, замечу, стоило немалых усилий. Так или иначе в субботу я получил бумагу с подписью кандидата о назначении членом Вязниковской ТИК с правом совещательного голоса (замечу в скобках, что такой статус за время моей долгой жизни у меня был не менее двух десятков раз).
Утром в воскресенье я обрадовал своим появлением председателя ТИК Маштакова Андрея Владимировича. Встреча не была избыточно радушной (с точки зрения Маштакова, поддержанной Киневым, я был очевидным дестабилизатором), Андрей Владимирович явно был «на взводе», и я, привыкший к таким встречам, вел успокаивающий разговор. Впрочем, без разногласий не обошлось, поскольку пришедшая вместе со мной в ТИК Марина, подняла спорный вопрос о возможности назначения членов УИК с правом совещательного голоса (ЧПСГ) от «Яблока».
Один из вязниковских жителей Руслан уже находился в УИК №687 (о ней еще речь впереди) как ЧПСГ от «Яблока»; тема была актуальной. Не буду вдаваться в юридические подробности, скажу только, что мнения у нас разошлись, по какой причине через некоторое время Руслана начали гнать из УИК №687. Руслан оказался человеком стойким; я добрался по телефону до председателя Избирательной комиссии Владимирского края Минаева Вадима Александровича, получил его мнение, совпадающее с мнением Маштакова, а также совершенно бесполезный совет с горячей линии ЦИК РФ, и направился на выручку к Руслану.
Единственное, что мы с Русланом просили — выдать ему хоть какое-нибудь письменное обоснование невозможности его присутствия на участке. Стойкая председательница УИК Балюк Ольга Николаевна (о ее стойкости речь впереди) не давала, не давала… Замечу, что к этому времени я В ИНТЕРНЕТЕ уже видел помеченное вчерашним числом письмо Минаева председателям ТИК об отсутствии у «Яблока» полномочий назначать ЧПСГ (как обычно — без объяснений, но с сомнительными ссылками). Ничего не стоило сослаться хотя бы на это письмо в той бумаге, которую мы требовали.
Решив больше не мучить ни Руслана, ни Ольгу Николаевну, я написал жалобу о нарушении избирательных прав, которую комиссия должна была рассмотреть вроде как (выражение «вроде как» означает, что в законе есть некая неопределенность) немедленно. Естественно, я не стал настаивать на немедленном рассмотрении и пообещал приехать за решением вечером.
В Вязниковском районе было четверо «дестабилизаторов»; одного из них — Владимира — также не пустили на участок по направлению «Яблока», что оказалось для меня очень кстати. В течение дня мы с Владимиром объездили 12 УИК — девять в городе и три в деревне. И еще успели отправить безнадежную жалобу в ЦИК РФ по поводу полномочий «Яблока».
Оформление в УИКах было вполне приемлемым: все было на месте, немного не хватало указателей; вероятно, местные жители и так знают, где опускают бюллетени. Более того, по сравнению с Москвой все было очень тихо: ни колбасы, ни концертов и цирка рядом с помещениями для голосования не наблюдалось. Практически на всех УИК в списке присутствующих было четыре человека: ЧПСГ от Сипягина, «Единой России» и кандидата Орловой, да еще один наблюдатель от Орловой. В городских УИК довольно большими были списки голосующих по месту нахождения (примерно по 40 человек), а в сельских — списки голосующих на дому. Председатели сельских УИК не особенно скрывали, что это — жители дальних деревень, заявки на голосование от которых передали старосты деревень. В целом происходящее особых нареканий не вызывало. Мелкие недостатки были, но я же не наблюдатель от Общественной палаты, чтобы по этому поводу писать жалобы и беспокоить председателя ТИК.
А в это время Избирательная комиссия Владимирской области и курирующая ее администрация искала возможность избавиться от «внешних сил». И вот в полвосьмого вечера председатель ТИК Маштаков сообщил мне, что Владимирский координатор ЛДПР С. В. Корнишов прислал во Владимирскую комиссию письмо о том, что он отзывает из всех УИК Владимира, Коврова, Мурома, Гусь-Хрустального, а также Александровского и Вязниковского района членов с совещательным голосом. Ровно в этот момент мне позвонил из Владимирского облизбиркома Александр Юрьевич Кинев и тоже осторожно сообщил эту новость. Письмо было смешное, поскольку если его читать дословно, получалось, что некоторые наблюдатели и ЧПСГ, направленные от Владимирского РО ЛДПР и кандидата Сипягина, не являются членами ЛДПР, не согласованы с Координационным советом Владимирского РО ЛДПР и направлены «с целью провокаций и создания препятствий проведения стабильного избирательного процесса». И возникал вопрос о правомочности такого письма относительно направлений, подписанных не Корнишовым, а Сипягиным. Мы с Киневым пришли к выводу, что с письмом еще надо разбираться. При дальнейших общениях Кинев формулировал свое мнение так: «В Облизбиркоме существует мнение, что ЧПСГ от ЛДПР, в том числе и от Сипягина, должны быть удалены с участков».
Маштаков выгнать меня не успел, так как я уехал на злополучный участок №768 получать ответ на мою жалобу и заодно посмотреть, как будет вестись подсчет. Поскольку я приехал туда до окончания голосования, в комиссию я прошел беспрепятственно. Как выяснилось позже, это было удачей.
В УИК оказался еще один ЧПСГ от ЛДПР. Член был непростой, а районный координатор. Когда я приехал, ее пытались удалить, показывая письмо Корнишова на экране телефона. Но она не только не удалялась, но еще и раздавала указания своим коллегам в других УИК о том, чтобы те тоже не удалялись. Ссылалась на то, что подпись Корнишова подделана.
Что делать со мной, председательница УИК вообще не знала. И она, вероятно, не дождавшись рекомендаций сверху, приняла решение ПОДСЧЕТ при мне НЕ ПРОВОДИТЬ. Ссылки на нормы закона, устанавливающие, что подсчет должен был начаться сразу после окончания голосования на нее не действовали. Подсчет при мне никак нельзя было проводить…
Указаний сверху не поступало. То есть они поступили, но не ей. Они поступили в полицию Вязниковского района, и примерно через два часа после окончания голосования наш УИК посетил заместитель начальника полиции Вязниковского района подполковник Белышев Роман Сергеевич. Такого районный координатор ЛДПР не выдержала и покинула помещение УИК, а я, естественно, остался дискутировать с подполковником по вопросам права, правоприменения и правосознания.
Дискуссия продолжалась около получаса. Я настаивал на выдаче мне хоть какой-нибудь бумаги — решения комиссии, акта об удалении, полицейского протокола о чем угодно. Говорил о том, что ЛДПР и Сипягин — не одно лицо. Подполковник показывал мне свой мобильник с текстом письма Корнишова. Я спрашивал подполковника, как он отреагирует, если я сейчас пришлю ему в гаджет написанный мной приказ о его увольнении. В общем, вели беседу как один россиянин без оружия с другим россиянином при власти. Нервы у подполковника не выдержали в 22 часа 23 минуты. Понятное дело, сопротивляться его нежным рукам я не стал, памятуя и об административной, и об уголовной ответственности за сопротивление гражданина государству.
Ради строгости эксперимента я вернулся в ТИК, где, естественно, по указанию Маштакова прямо на входе убедился в открытости и гласности работы избирательных комиссий. Впрочем, жалобу от меня секретарь ТИК через барьер приняла. Дежурному прокурору по Вязниковскому району дозвониться не удалось: нормальные люди в это время спят. Удалось дозвониться на телефон доверия Следственного комитета, где дежурная Сергеева записала мое устное доверительное заявление о признаках преступления по ст. 141 УК РФ.
Марину как представителя СМИ через некоторое время пустили в ТИК, где она фотографически зафиксировала увеличенную форму сводной таблицы, с данными, расходящимися с данными, зафиксированными ей на участке №790. Увидела она и привезенные через полтора часа данные по моему родному УИК №768. Хорошие данные: у Орловой примерно на 400 голосов больше, чем у Сипягина.
Как известно, Сипягин победил, а выборы, по предварительному заявлению ЦИК РФ и несмотря на наличие дестабилизирующих «внешних сил», прошли без значительных нарушений. Побеждающий Сипягин начал было отставать, когда стали поступать данные из районов, упомянутых в письме Корнишова. Но потом кому-то наверху стало ясно, что преодоление разрыва в 20% на фоне Приморья будет выглядеть совсем уж вызывающе. И акции Сипягина опять пошли вверх.
В общем-то, все остались довольны: фальсификаций, за которые могли бы пожурить Минаева, Маштакова и учительниц, не зафиксировано; ЛДПР, немного посопротивлявшееся избранию своего выдвиженца, получила губернатора, Кинев съездил во Владимир, приморского скандала не состоялось.
Ну а я еще раз убедился в том, что избирательные комиссии соблюдают закон только по мере необходимости.
