Незанятость трудоспособных людей в экономике будет серьезной этической проблемой общества

Все-таки одной из главных проблем, с которой столкнется мир в ближайшие 30–40 лет, — это переизбыток рабочих рук. Исключительный перекос на рынке труда, т.е. предложение людей, создающих национальный продукт, значительно превысит спрос предприятий. Многие страны, которые первыми вкушают плоды прогресса, уже почувствовали это. Вот в Швеции, говорят, рабочая неделя сокращена до 30 часов.

Рано или поздно мы придем к тому, что незанятость трудоспособных людей в экономике будет серьезной этической проблемой общества. Скорее только именно этической, поскольку продуктов питания и предметов первой необходимости хватит всем.

Чем это объяснить? Как раз тем, что научный прогресс обеспечит производство национального продукта без массового применения простой мускульной энергии людей. Я даже не про суперстанки, линии и технологии. Хотя и об этом тоже. Ведь ничего фантастического нет уже сейчас в том, что даже дома, двух-, трех-, стоэтажные, будут делать на принтере. Все, или почти все, что с таким трудом дается нам сейчас, будет доступно ему, непонятному пока, чудовищному и далекому искусственному интеллекту.

Проблемой он, конечно, не будет. Во всяком случае, экономической, а вот нравственные, этические противоречия обязательно вырастут до общемирового уровня.

И думать об этом надо было еще позавчера.

Почему я считаю большевистских олигархов, правящих Россией сегодня, либо недалекими, глупыми для своей миссии, либо исключительно лживыми людьми.

И совсем плохо, если они сочетают в себе две этих ипостаси.

Недалекими потому, что они не видят очевидного — будущей проблемы этого переизбытка на рынке труда. Но если они не глупые, если они видят эту проблему, оценивают ее как проблему, значит, просто не заинтересованы в том, чтобы мы заметили этот айсберг уже сейчас и попытались бы что-то предпринять во избежание катастрофы. То есть они не дурнее меня, они реально осознают опасность, но им плевать на нее, потому, что они не связывают свое будущее, а уж тем более будущее своих детей с Россией. Следовательно, они и есть истинные враги нашего будущего. Или просто ослепленные сказочным богатством люди с малой продуктивностью интеллекта, дураки, то есть.

Присмотревшись внимательно на то, что они делают сегодня, летом 2018 года, я склоняюсь к тому, что все-таки нынешняя российская власть действует не в интересах народа, который на 86% поддерживает и надеется на нее, то есть современная русская власть живет и функционирует в ущерб населению страны.

Сейчас к пенсионной реформе. Учитывая, что они понимают будущую проблему переизбытка населения, готового к труду, но тем не менее увеличивают пенсионный возраст, тем самым умножая и без того растущее предложение на рынке труда, можно сделать вывод, что они ждут катастрофу, сознательно желают ее развития. Либо все же дураки?

Решая проблему сегодняшнего дня, сокращения социальных расходов бюджета, они загоняют общество в зону страшных социальных бурь очень недалекого будущего. В итоге социальные расходы только возрастут, в первую очередь на пособие по безработице, которое даст возможность людям, не желающим работать, достойно жить, во вторую очередь, придется увеличивать штат полиции и иных правоохранителей, ведь отвергнутые производством люди будут активно искать применения своей энергии. Хорошо, если на изучение философии, но объективно, генетически, скорее всего, на выплеск необузданной русской дури вовне.

А может, у них уже созрел план решения этого кризиса. А если так, то я догадываюсь, какой. Но это же ужасный, нечеловеческий выход! Надо же бросить в топку войны не меньше 60–80 миллионов. Как перед Богом-то потом? Ах, да, его же нет. Тем, кому он есть, Кирилл обещал прощение. Стратегический подход.

Самое простое — современная власть лишает детей недалекого будущего бабушек. Женщина, выходя на пенсию в 50–55 (первая цифра для многодетных), брала на себя обязанность воспитания внуков, пока родители трудятся. Детский сад — это одно, но бабушек он не заменит. Семья получала связь, ту ниточку, что соединяет удивительные, золотые семидесятые-восьмидесятые с неизвестными, надвигающимися из темноты тридцатыми-сороковыми.

Власть рвет эту нить, считая это сентиментальным бредом в век компьютеров и искусственного разума. Да и не принято это там, где лежат их накопления, где живут их внуки, где недавно они по дешевке приобрели прекрасную солнечную яхту с вертолетной площадкой на корме.

Человек, волею судьбы оказавшийся на самом верху российской властной пирамиды, чрезвычайно беспомощен в решении каких-либо вопросов вообще. Чем больше у народа надежды на него как на разрешителя назревших противоречий, тем меньше его возможности.

Есть только один путь избегнуть назревающих проблем, но только за одно слово, даже случайно произнесенное им на самом маленьком совещании, он заплатит жизнью. Вот просто так, сегодня скажет, а завтра подавится своей любимой кашей. Найдут слуги лежащим на полу с лицом, перепачканным овсянкой и соплями. Да и не сможет он его никогда произнести, потому, что он всего лишь первый среди равных. Да и слово это затертое, осмеянное, униженное и почти запрещенное. Его произносят только конченые думские клоуны вроде Жириновского с Зюгановым, и оно от этого только смешнее становится.

Даже я, когда произношу его, оглядываюсь, не слышит ли кто? А написав его, понадеюсь на свою малость, незаметность и легкую придурковатость, свойственную всем ясновидящим.

Слово это национализа… Нет, смягчу — деприватизация нефтегазовой промышленности.

Вот вам и деньги. Отдайте нефтянку и газ за 2% в концессию за вычетом себестоимости. Остальное — России. А если никто не возьмет, мол, мало двух процентов, так я возьму. Если тоже кашей не подавлюсь.