Еще зимой телеканал НТВ связался с ТИЦ «Соловки» и предложил «помочь организовать съемки программы „Поедем, поедим!“ с Джоном Уорреном на Соловках».
У айфона хороший динамик — переговоры Любимой с НТВ слышно было четко, потому их содержание меня разозлило. Просили самую малость: оплатить прилет на Соловки Джона и его команды (всего пять человек); бесплатно разместить в одноместных номерах; бесплатно кормить; за наш счет обеспечить перевозку съемочной группы, куда она пожелает, на морском и наземном транспорте; организовать и обустроить места съемок и выделить продукты для приготовления всех «съемочных» блюд. Удивительно, что не требовали денежного довольствия и выплаты командировочных. Когда я услышал, что «никакой рекламы принимающей компании не будет, никаких брендов в кадре, будьте довольны, что вас снимают», мой ступор прекратился, туловище приблизилось к телефону Милой и громко произнесло фразу, которую каждый русский читает по губам с рождения: «Пошли. Они. На…» Так начались переговоры с НТВ. Позже девочка, начавшая эти переговоры, пропала, а ее место заняла вполне адекватная Аня. Возможно, для продюсера адекватность — это минус, но, согласитесь, первые требования были хамскими — мы хоть и на селе живем, но тоже не щи лаптем хлебаем. Аня и Милая сговорились и, придумывая «фишки», дописались до съемок на производственном участке добычи водорослей на острове Малая Муксалма (отчего нам со Стасом пришлось сбегать на Малую — связи там нет).
Месяцы переписки превратились в сценарий программы, в детали я не вникал, а потом меня закружил хоровод турсезона… Краем уха слышал, что «Поедем, поедим!» чего-то хочет от меня, но не придал этому значения: мало ли корреспондентов приезжает на Соловки? 20 июня, как раз в день рождения мамы, с неба свалились «Вести-24»: они звонили, предупреждали, но главный смысл звонка — «едем снимать сюжет о вас» — от меня ускользнул. Пришлось исполнить обещанное: туда отвези, здесь покажи, сюда давай пройдем… Команда «Вестей» работала жестко, но клево.
Оператор Дима орал на всех, ведущий Иван говорил за всех, а техник Антон за всеми все носил и освещал. Ради семи минут сюжета мы убили два дня драгоценного времени, терзали машину с водителем, а под занавес пришлось одеть персонал туркомплекса «по-гражданке» и снять их как группу туристов на моей экскурсии. Глубоким вечером, сидя за барной стойкой со стаканом «Glen Ranoch», я размышлял, что телевидение — еще тот геморрой, и оно мне больше не хочется, но Милая произнесла: «Приезжает НТВ. Мы их полностью обслуживаем. Всему персоналу внимательно изучить график». Персонал-фигаро — это обо мне: разнорабочий высокой квалификации со связями, старший гид, главный инженер и глава службы безопасности: физическая подготовка, воркутинское воспитание, мастерское владение разными жаргонами русского языка и любимая коллекция ножей (кованый «лапландец» рубит любую кость, керамбит Boker отлично сидит в руке, метательные исправно втыкаются, а несколько красивых «финок» — из любви к искусству). Прочитал график. На мою долю выпало сопровождение и обеспечение группы в море: два катера по южному мелководью на Малую Муксалму и дамбу + два катера с севера дамбы + автомобили) и… оп-паньки!.. мать моя сила!.. (не скажу что — авторские права НТВ — но ничего хорошего). Только от «Вестей» отвязался, а оно еще хуже!
За сопровождение группы Джона в первый день взялась Настя-1 (у нас их две), поэтому делать мне ничего не пришлось, кроме как выматериться, когда поломалась баня, и по-быстрому организовать ее восстановление. Настя-1 поведала, насколько хаотично прошел первый день съемок: из графика сценария выбились сразу, сценарист придумывает новое на ходу, не организованы, медлительны. Вечером она пригласила меня «повлиять на Джона и его команду» в «Соловки-отель», где снимали крайнюю сцену и после должны отужинать.
Я смиренно полчаса болтал на крыльце отеля с Юрой Гнатюком, фотографом и дроноведом, приглашенным для съемок, ожидая, пока младшие боги нтв-шного Олимпа закончат творческое поедание блюд и перейдут к банальному ужину. Освободившийся оператор Андрей подошел к нам покурить и на вопрос, представляет ли он, что их ждет завтра, выдал следующее: «Ой, у нас морские съемки быстро проходят, думаю, часа за полтора справимся». Мы с Юрой бесстыдно расхохотались в голос, а Андрей немного покраснел. Тяжелые съемки радостного чревоугодия закончились, и уставшие герои экрана собрались по-настоящему поужинать. По всему было видно, что пуп земли перемещался вместе с ними, но мне пришлось нагло пресечь путь усталых небожителей, выстроить их перед картой архипелага в холле гостиницы, изложить правила поведения на воде, потребовать съемок в спасжилетах, сказать жесткое «нет» Джону, который не хотел сниматься в жилете, показать маршрут по карте, пояснить, что мобильной связи по пути нет, а нам предстоит устроить рандеву разного морского и наземного транспорта, жестко завязанное на время отливов и приливов, посчитать приблизительный тайминг, сказать твердое «нет» сценаристу на вопрос «можно ли начать с другой стороны?», а вопрос «почему?» просто игнорировать, показав взглядом всю глубину моего удивления.
У моей тирады, на милю вперед затуманенной морскими терминами, была лишь одна задача: дать понять, что с завтрашнего дня пуп земли — это я: будет только по-моему или никак. Судя по лицам звезд, они давно не видели людей, которым начхать на телевизионные авторитеты. Удовлетворенный произведенным эффектом, пожелал приятного аппетита и торжественно отбыл на серию планерок: с водителями, с персоналом туркомплекса, с капитанами катеров. Наша команда была полностью готова к тому сложному маршруту, который придумали Аня и Милая, и даже погода благоволила: южный шторм затих, на завтра — солнце, легкий ветерок 5–10 метров и, возможно, к вечеру — дождь.
Утром, стоя на залитом солнцем причале с пилотом аэролодки «Нерпа» Сергеем и капитаном «Моряны-2» Андреем, мы шутливо спорили, насколько нтв-шники опоздают сегодня, но чудо произошло: ровно в 9:15, как и договаривались, машины привезли Джона и его кавалькаду. Продюсер Аня выразила восхищение вчерашним: «ими никто управлять не может, а вы смогли». Джона, Аню, сценариста Юлю и оператора Сергея перевезли на «Нерпу». Два Андрея, Юра и Олег, одевшись в морское оранжевое, вчетвером вышли на надувной «Моряне-2».
Было солнечно и ветрено, но фотки иногда получались красивые.
По скорости на воде «Моряна» и «Нерпа» вполне сравнимы, но «Нерпа» — вездеход с пропеллером, а «Моряна» — лодка с винтом. Путь до Малой Муксалмы, где было намечено первое место съемок, занял час — пока надувнуха крутилась по Большому Муксаломскому рифу, «Нерпа» уже стояла у западной части острова. Когда «Моряна-2» ткнулась в причал водороследобытчиков, все карбаса были в море, но время драгировки подходило к концу: скоро вереница карбасов пойдет домой. Вызвал по рации «Нерпу»: срочно подойти. Похоже, в этот момент нимб небожителей опять начал сдавливать головы пассажиров «Нерпы»: мне было отвечено, что господа только сварили кофе и изволят его испить. Не церемонясь, рявкнул в рацию: рекомендую вылить кофе, поднять жопы и срочно идти сюда, или картинка с карбасами, гружеными морской капустой, пройдет мимо. На этот раз тирада заслужила одобрение оператора Андрея, отметившего: «Только так с ними и надо». Андрей уже хлебнул морской жизни: пока Джон мчался в комфортабельном салоне вездехода, Андрея несколько раз полностью накрывало брызгами от правой скулы «Моряны» — южный ветер крепчал. Вездеход с телевизионщиками подтянулся моментально. Женя, начальник участка добычи, выделил карбас и одного из бригадиров; операторы быстро сняли парадный отход Джона от причала, и карбас отошел.
Мы прыгнули в «Моряну-2» и пошли догонять карбас, задерживаясь на каждом кадре: нам навстречу шли карбаса, возвращавшиеся с добычи.
Многие продолжали косить траву...
Тяжелый грузовой карбас прочно стоял на якоре над густыми зарослями ламинарии: предстояло выставиться параллельно, метрах в пяти. Светило яркое солнце, южный ветер усилился метров до 8–10, начинался прилив, скорость течки была узлов шесть, и одному Андрею пришлось три раза кидать якорь и стравливаться по концу, чтобы другому Андрею было удобно снимать настоящую мужскую работу. Бригадир (сажень в плечах) опустил половину древка шестиметровой косы в море, выглядел нужный лист капусты в прозрачной воде, подцепил его зубьями косы под корень, ловко обкосил и вытащил до половины на борт лодки, оставив вторую половину свисать в воду (ламинария может достигать пары десятков метров).
Джон понял и, уже «под камеры», так ловко достал первый лист и так красиво положил его на борт карбаса, что всем понравилось.
Бригадир прокомментировал, что Джон достал не ту капусту: «не мальчика, а девочку» — но кадр вышел хороший. Мимо нас возвращались карбаса с добычей: бурые копны капусты свисали с бортов и струились по воде.
Мы покрутились у карбасов, пытаясь поймать удачные кадры,
и пошли на причал, где шла приемка капусты и где оказалось, что сценарист Юля «договорилась еще поснимать».
Пока Джон позировал у вешалов и брал интервью у развешивальщицы капусты, мы отстали от графика на полтора часа.
Мы времени не теряли и фотографировали, кто что мог. Хотя особенно фотографировать здесь нечего... Вешала...
Карбаса...
Пейзажи всякие…
С севера от дамбы нас ждали другие катера — «соловецкий» карбас и «Моряна-1». Напомнил о времени: тут же собрались, попрощались, загрузились и пошли. До дамбы доскакали быстро, на подходе стали видны Владимир и Захар, лениво гуляющие по каменной полоске посреди Бела моря. «Нерпа» и «Моряна-2» сразу ушли: пилоту Сергею нужно было на кораблик до Кеми; Андрей хотел исследовать проходы по южному мелководью.
Часть 2.
На пути к дамбе оператор Андрей уже выглядел, как настоящий морской волк. Смотрел также. Возможно, от голода.
Съёмки на каменном мосту длиной один километр двести метров, который по ошибке называют «дамбой», описывать не буду – пусть что-то останется зрителю. Расскажу «случай на съёмках». Пока Джона снимали в восточной части моста (ближе к скиту), к центральной части подошло судно с группой паломников.
Они долго причаливали, долго разгружались, затем паломнический экскурсовод долго рассказывала о строительстве дамбы и её особенностях. В этот момент сценарист Юля подбежала ко мне и произнесла: «скажите им, чтобы они не шли в сторону Джона, пусть идут в другую сторону!» Предложить паломникам идти вместо скита «в другую сторону» – как прошедшего пустыню отогнать от воды. Я не взялся, пустив ситуацию на самотёк. Тем временем паломники медленно дошли до валунных арок, неторопясь полюбовались мощным течением прилива (интересно, когда музей запланировал ремонт арок?),
развернулись и пошли в сторону Джона, закончившего съёмки и задумчиво бредущего им навстречу. Увидев телезвезду, группа впала в экстаз и начала выкрикивать на разные голоса: «Джон! Джон! Джон!» Казалось, ещё мгновение, и Джон, раскинув руки, вознесётся над дамбой, оставив на коленях умилённых адептов «Поедем, поедим!». По меткому замечанию Юры, высадка патриарха с вертолёта вызвала бы меньшее ликование. Джон фотографировался с бабушками, дядями, священником, и ещё со всей группой, а ещё на этот телефон, а ещё на мой фотоаппарат, дайте автограф моей маме, ах, Джон, это такое счастье – увидеть вас живым! Джон стоически вынес бремя популярности, улыбнулся всем на прощанье, снял улыбку с лица, мы погрузились в карбас и надувнуху, и… Все ощутили резкую смену погоды: дамба прикрыла нас от крепнущего южака, оставив только солнцепёк. Джон и Сергей ушли на карбасе с Володей, но «Моряна» с шестью людьми на борту легко догнала их, маневрировала с разных бортов, подходила вплотную для съёмок крупных планов.
В Долгой губе было спокойно: ни волнишки, ни зыби, жарило солнце, и лица всех (включая меня) налились, как помидоры: северный загар безжалостен, особенно в море. По пути Джон скормил чайкам часть общего сухпая.
Сидящие в «Моряне», особенно оператор Андрей, в шутку, с примесью горечи жаловались, что Джон скармливает их обед чайкам.
Я улыбался: была хорошая погода, светило солнышко, поездка складывалась удачно, тем более, что мы с Джоном свои сухпаи уже съели.
Наш путь лежал к островам Пушхоза – сказочно красивому месту, где множество маленьких островков тянутся друг к другу каменистыми мысами, мелководные проливы обнажают песчаное дно, белеющее в кристально прозрачной воде, редкие водоросли колеблются в струях течения… Солнце начало клониться к западу, выставить лодку для съёмок предстояло на самой стремнине мелководья, над песчаной банкой, поперёк самой течки, как требовало освещение. Якорь скользил по спрессованному песку, срывался, лодку несколько раз сносило, операторы нервничали, весло, упёртое в дно, не помогало – в отличие от карбаса, где сидели только Джон и Володя, в «Моряне» сидело уже семь человек: к нам изгнали оператора Сергея. Пришлось вынести якорь на мыс, подойти вплотную к карбасу, подвязаться носовым концом и, подтягиваясь по якорному, выставиться. Нас всё равно мотыляло, как морковку в проруби, мы с Захаром отрабатывали то носовым, то кормовым, лодка ползала туда-сюда, а по лодке ползали операторы. Снято!
Сократить отставание от графика мы не могли, наоборот, опаздывали уже на два часа. На островах Пушхоза есть пятно, где берёт мобильная связь. Мне дозвонилась Милая и сообщила, что машины ждут уже два часа, но снимать вечернюю сцену им нужно сегодня же. Мне пришлось выступить с речью перед охреневшей от ветра, моря, солнца и труда съёмочной группе. Вышло что-то вроде: «Уважаемые, я знаю, что вы уставшие и голодные, и уже два часа у причалов нас ждут машины. У вас есть выбор: поехать на съёмки сейчас и снять нормальную картинку на морском берегу с видом на монастырь; либо поехать ужинать, дождаться дождя и снимать интервью в зале с камином. Картинка тоже красивая, но три дня назад меня там снимали «Вести». Было видно, как Джона и его друзей накрыла волна безысходности: несколько месяцев без перерыва они скакали по командировкам, соловецкая поездка была крайней в этом забеге, силы были на исходе, они были голодные и злые, но профессионализм взял верх: «Едем снимать». Буднично погрузившись в лодки, мы пошли к плавучим причалам, где ждали машины. Все так молчали, аж искрило. Меня ситуация забавила: они просили «показать как можно больше Соловков», я и рад стараться.
Мы вышли на причал, каждый навьючил, что смог и даже больше, и по лесной тропинке побрели к машинам. Вид машин всех обрадовал – сиденья-то мягкие. Договорились, что Аня на одном «Соболе» поедет за едой и пивом, а съёмочная группа поедет выставляться, тем более, что по докладам из центра управления, на месте съёмок было всё готово ещё три часа назад. Мы выгрузились у Филипповских садков, где НТВ утвердило место съёмок, опять навьючились, и даже звезда Джон волочил тяжёлый пакет. Вечер был тёплым, груз – тяжёлым, а километр – длинным. Мы перешли по валунной дорожке на другой берег губы, прошли по валунной насыпи, отделяющей море от моря,
я первым выскочил на берег и застыл: на утверждённом месте никого и ничего не было. На пустом мысу, среди танцующих берёз, в неуместном надувном кресле работал на ноутбуке односельчанин Митя, не имеющий никакого отношения к происходящему. Я ошарашенно поводил глазами по мысу, сосредоточился на Мите и тоскливо спросил: «Ты тут никого не видел?» Митя заинтересованно оглядел меня, внимательно обозрел пустой мыс, опять пристально посмотрел на меня и произнёс: «Нет». Я позвонил в центр управления Хаосом и произнёс: «Мы на месте съёмок. Тут никого нет.» Причина выяснилась быстро: выбирали несколько мест съёмок – НТВ утвердило мыс Филсадков,
а в голове начальника транспортного цеха отпечатался мыс Толстик.
В результате всё оборудование стояло на Толстике, в километре от нас, но по мелководью. Я не хотел рисковать жизнью, заставляя нтв-шников тащить всё оборудование километр обратно и переезжать на новое место. Пришлось заставлять персонал. Рабочие и официанты, дислоцированные на Толстике, начали срочно «всё» разбирать и грузить в машину, рванувшую на Тамарин причал, куда подошла утренняя «Моряна-2». Позже узнал, что срочная и никем не разрешённая погрузка вызвала оторопь причальных служб, но наши сбежали раньше, чем получили нагоняй. Погрузив вся и всех, «Моряна» пошла к нашему мысу, где цирк с конями опять был выгружен и расставлен.
НТВ-шники времени не теряли: успели отснять стендап Джона и виды Соловецкого монастыря. К подходу «Моряны» бутерброды с пивом переварились в силы, и, несмотря на обещанный дождик и радостную мошку, повылезавшую на запах туристической крови, все работали быстро и чётко, только часто чесались. На обратном пути, глубокой белой ночью, Соловки накрыла радуга.
Мы с Джоном попросили Володю остановить машину и долго молча фотографировали. Приехав на «Хутор Варяжский», где живёт наша команда и группа Джона, мы сразу пошли ужинать. За столом мы начали медленно и молча поглощать, что нам дали. Хорошо, что Милая сразу налила нам двенадцатилетний «Ochentochen» – появились силы улыбаться.
Неопытная сценарист Юля, искусанная до опухолей, зашла умыться в номер, но выйти оттуда не смогла. Через десять минут подтянулись операторы и Аня, такие же молчаливые, как и мы, но живительная влага прояснила застольную атмосферу раскатами хохота и молниями шуток. Силы закончились у всех одновременно: на дне «0,7 на четверых». Ещё через 5 минут каждый из нас спал мертвецким сном, без сновидений. Думаю, если в следующий раз позвонят из телевизора, я просто положу трубку.
