Лестница Леонардо да Винчи (начало)

Начало этой истории имеет реальную первооснову. Более того, часть этих событий я описывал в своём блоге на «7х7». И три главных героя имеют реальных прототипов, которые непременно себя узнают. Если они обидятся, я буду очень разочарован. В самом себе. Пока я убеждён, что у них достаточно чувства юмора и самоиронии, чтобы не обижаться. Если же не так, то, значит, я совсем не разбираюсь в людях. 

Глава 1. Куда подевалась Жанна д’Арк?

Три старые развалины решили сбежать в долину реки Луары, известную своими великолепными замками.  Предполагалось, что бежим не навечно, а только на восемь дней. И не на своих двоих, а на самолете до Парижа, на поезде до Орлеана, а далее на велосипедах.

Старые развалины – это добродушный толстяк Витя Исаев, скорый на подъем брюнет Ильюша Метлер и я, Толя Малинин. Вес заядлого курильщика Исаева достиг 120 килограммов, а отсюда и все проблемы со здоровьем – гипертония, больные суставы, простатит. Метлер считал себя абсолютно здоровым, поскольку не злоупотреблял ничем – алкоголем, едой, работой. Он ежедневно пробегал по 10 километров, но уже в пути выяснил, что подхватил на бегу воспаление легких. А у меня врачи обнаружили стенокардию и запретили садиться на велосипед.

Мы уже перешагнули пенсионный возраст, но не определились, как нам жить дальше. Наша школьная дружба закончилась 43 года назад после получения аттестата зрелости. Витя и Ильюша поступили в Сыктывкарский университет, Виктор – на экономический, Илья – на исторический. Я же по молодости лет решил покорить Москву и подал документы на режиссерский факультет ВГИКа.

Но стать новым Феллини мне не довелось, я срезался на собеседовании, и вместо института кинематографии поступил в институт культуры, твердо решив в следующем году вновь ринуться на штурм непокорённого вуза. Но никуда не ринулся, а покорно окончил то учебное заведение, в которое удалось попасть. И с дипломом режиссера народных театров вернулся в родной город.

Витя после Сыктывкарского университета неплохо устроился бухгалтером на крупном предприятии, а Илья ринулся в науку. Ко времени крутых перемен в стране он успел защитить кандидатскую диссертацию, но развивать успех не стал, а перешел в бизнес.

На какое-то время судьба меня и Ильюшу свела вновь. Мы стали активными участниками демократического движения, пока оно на рубеже веков не выдохлось, сдав позиции коррумпированной бюрократии. Я все эти годы весьма успешно руководил театром-студией «Эпиграф», получал лауреатские звания на конкурсах и фестивалях, но в нынешнее мутное время перестал понимать, зачем и о чем я должен ставить спектакли, какими идеями зажигать молодых актеров, не получающих за этот нелегкий труд денег.

Илья наше унылое время скрасил себе тем, что женился в третий раз, причем на еврейке, перебрался в Москву, но жена решила укатить еще дальше – в Израиль. Ильюша позволил ей это сделать, однако сам остался в России. Что-то удерживало его в родной стране, которую мы так безуспешно когда-то пытались преобразовать.

Мы встретились на похоронах нашей любимой учительницы Тамары Петровны.  Проводить в последний путь пришло немало ее учеников, но из нашего класса только трое. Нетрудно догадаться, что это были Виктор Исаев, Илья Метлер и я.

После поминок мы пришли в мою холостяцкую квартиру, немного выпили и с большим удовольствием принялись жаловаться друг другу на злодейку судьбу. И вот тогда Илья, который почти не пил, на свою трезвую голову предложил нам хотя бы на время сбежать от навалившихся проблем. Он напомнил, как в веселые школьные годы наша троица гоняла на велосипедах, какие вояжи мы совершали по окрестным селам и поселкам, и предложил поездку по прекрасным европейским дорогам. Порывшись на просторах Интернета, мы выбрали велотур по замкам Луары. Эти чудесные строения должны были на время отвлечь Илью от решения вопроса, где жить – на реальной или исторической родине. Я надеялся, что наберусь впечатлений и по возращению придумаю, что буду ставить в следующем сезоне. Что касается Вити, то он рвался сбежать от опеки матери.

Три года назад Витек овдовел и перебрался в Санкт-Петербург к своей единственной дочери. Он бы и далее жил в северной столице, нянчил внуков, но мама прислала телеграмму о том, что она умирает. Витя вернулся в Сыктывкар, нашел маму вполне здоровой, но не желающей больше отпускать от себя сына.

В общем, нам было от кого и от чего бежать. Но, конечно, нам и в голову не могло придти, что мы убежим так далеко…

 

ххх

 

В Орлеан мы прибыли загодя, чтобы погулять и осмотреть город. Он весь оказался прожаненным. В том смысле, что чуть ли не каждый камень его мостовой напоминал про Жанну д’Арк, которая в далеком XV веке сняла английскую осаду с этого города, за что её прозвали Орлеанской девой. Изображения героини французского народа попадались на тротуарах и тротуарных заграждениях, возле массивного Собора Святого Креста и внутри него. А на центральной площади бронзовая Жанна в доспехах возвышалась над городской суетой, глядя куда-то вдаль, видимо, в прекрасное будущее без английских завоевателей.

Мои друзья заняли столики в уличном кафе, а я стоял, глядя скульптуру, и вспоминал, как сам воплощал её образ на сцене. В 80-е годы прошлого века я написал пьесу по не реализованному сценарию Глеба Панфилова «Жизнь Жанны д’Арк», вставив в него стихотворение Владимира Солоухина. Получился спектакль, который по строчке этого стиха я назвал «Кто любит меня – за мной!». Главную роль в нём сыграла задорная студентка филфака Женя Морозова, ставшая через год моей женой. В 90-е я поставил «Жаворонок» Жана Ануя, где Жанну проклятые инквизиторы не успевают сжечь, и она превращается в картинку из школьного учебника.  Главную героиню играла всё та же Женя, но уже не Морозова, а Малинина, и не студентка, а школьная учительница.

В нулевые века нынешнего я замахнулся на «Святую Жанну» Бернарда Шоу. Меня привлёк суд над судьями сожжённой Жанны д’Арк.  В этом мне виделся не состоявшийся процесс над коммунистической партией, осудившей на верную смерть миллионы наших сограждан. И школьный завуч Евгения Малинина устроила дома скандал, пожелав вновь сыграть это юную и великую француженку. Все доводы, что в её возрасте негоже играть такие роли, она отмела. А когда я утвердил другую актрису, она просто ушла из «Эпиграфа». И тут выяснилось, что кроме театра нас связывал только общий сын Лёня, который уже вырос и упорхнул от нас в Америку. Спектакль особого успеха не имел, а мы с Женей развелись.

– Вот так, Жанна, – проговорил я тихо, обращаясь к памятнику. – Французов ты объединила и спасла, а мою семью разрушила.

Утром следующего дня к нам в отель явился представитель турфирмы, выдал велосипеды, карты и описание маршрута на английском языке, забрал наши вещи и скрылся, сообщив, что чемоданы нас ждут в одном из отелей города Блуа. Мы бодро оседлали свои двухколёсные транспортные средства и понеслись по скрипучим велодорожкам, очень похожим на козьи тропы. Однако не успели мы отъехать и десяти километров, как зарядил дождь, загнавший нас под густые деревья.

– Да, друзья, если нашествие Наполеона на Россию остановил генерал Мороз, то наше поездку по его родной Франции прервал поручик Дождь, – горько ухмыльнулся Илья и сильно закашлял.  

Мимо нас проносились весёлые велосипедисты в дождевиках, мы же возобновили свое путешествие примерно через час, когда дождь приутих. И тут выяснилось, что вся наша троица страдает топографическим кретинизмом. Мы совершенно не умеем ориентироваться на местности. Каждый раз, когда перед нами оказывались две дороги, мы впадали в ступор, а потом начинали бурно спорить. Я ориентировался по карте, расположенной на сумке, прикрепленной к рулю. Илья читал описание нашего маршрута на английском языке. Витюха определял направление нашего движения по солнцу. Таким образом возникало три, а порой и четыре, а то и пять мнений, хотя дорог было всего две. Но и пространство вело себя как-то странно. Проехав еще два десятка километров,  мы оказались на пересечение двух шоссейных дорог, которые, согласно карте, шли параллельно. Тогда я поверил в правоту геометрии Лобачевского.

В Блуа мы прибыли уже под вечер – уставшие и злые, а Илья с температурой 37 и 4. Долго плутали по кривым улочкам этого чудесного старинного города, пока не отыскали наконец свой отель. 

Я уже не чаял вернуться живым на родину, но на следующий день гостеприимная Франция преподнесла нам великолепный подарок. Это был замок Шамбор, до которого мы добрались, отмотав на велосипедах каких-то двадцать километров при отличной погоде.

Этот архитектурный шедевр со множеством башенок и элегантным донжоном в центре так восхитил всех нас, что  мы застыли со своими великами на месте, как только его увидели.

– Друзья мои, стоит жить, – тихо, но внятно пробормотал Илья, слекга покашляв.

– Это что-то с чем-то, – поддержал его Витя.

Я тоже что-то подобное пролепетал, после чего мы быстро отыскали велопарковку, прикрепили к поручням свои байки и бодро зашагали по направлению к замку.

Внутри замок оказался не столь интересен, как снаружи. Королевские комнаты оказались по размерам чуть больше гостиных наших многоэтажек. По стенам были развешаны выцветшие гобелены, рядом стояли старинные, но окрашенные стулья и чугунные сундуки. Возле королевской кровати с балдахином к нам подошёл грузный пожилой человек в потёртых джинсах и клетчатой рубахе навыпуск.

– Судя по речи, вы из России? – поинтересовался мужчина.

Мы дружно закивали в ответ.

– А из каких краёв будете?

– Из Коми республики, – ответил я за всех, не давая друзьям сообщить, что один из них почти москвич, а второй – почти питерец.

– Отлично! А я – вяткинский. Так что ваш сосед, правда, много лет живу в Москве. Меня зовут Юрий Васильевич Беляев. Академик Беляев. Может слышали?

Илья незаметно отошёл в сторону и уткнулся в айфон, дабы выяснить, что это за академик. А я продолжил беседу.

– Извините, вы по какой части академик?

– Физик, занимаюсь квантовой механикой.

– А мы прожженные гуманитарии. Поэтому вас и не знаем. А вы здесь на отдыхе или по делам?

– Люблю в свои восемьдесят лет путешествовать. Весь мир объездил, а в Шамборе ещё не бывал. Хотя это крайне любопытное место.

Наш разговор перебил Илья, уже узнавший некоторые подробности из жизни академика:

– Это правда, что вашим именем назван астероид?

– Правда, но пойдёмте я вам покажу кое-что.

С эти словами академик повёл нас в глубину замка, где мы увидели среди колонн обычную винтовую лестницу, ведущую куда-то вверх.

– Эта лестница – создание самого Леонардо да Винчи. Вы заметили, в чём её особенность?

– Нет, лестница как лестница, – простодушно ответил Витя.

– Посмотрите внимательнее. Она двойная. По одной можно подняться вверх, а по другой спуститься вниз. И те, кто поднимается, не будет мешать тем, кто спускается. Но я вам не советую по ней подниматься.

Я присмотрелся. Действительно, не сразу замечаешь, что спиралевидных лестниц на самом деле две. Они как-то лихо закручены одна вокруг другой.

– Это почему же нам нельзя подниматься? – спросил Илья, не ставший разглядывать архитектурные особенности лестницы.

– Почему же нельзя? Можно. Только я не советую. Мало ли что может произойти. Великий Леонардо обогнал своё время, но никто не знает насколько. Может быть на сто, может быть на двести лет. А может быть на целое тысячелетие. Но, прошу меня простить, мне пора. Передавайте привет Коми республике!

Он ушёл, а мы оказались перед запретным плодом. Не вкусить его не было никакой возможности. И я двинулся к лестнице.

– Стой, это же опасно! – попробовал задержать меня Илья.

– Ну и что? А я пойду.

Я уверенно шагнул к первой ступени и уже взялся за перила.

– Чёрт тебя побери! Я тоже пойду.

Илья двинулся вслед за мной.

– Ребята, вы с ума сошли! Вас же предупредили, – попытался остановить нас Витёк, но и он в конце концов двинулся за нами.

Поднявшись на три этажа, я остановился, чтобы передохнуть. Вспомнились врачи, предупреждавшие, что сердце может не выдержать больших нагрузок. Илья же, забыв про температуру, обогнал меня и двинулся дальше. А рядом со мной остановился запыхавшийся Исаев.

– Ну, ребята, вы точно психи, – проворчал он, переводя дыхание. – Ну вот куда вас несёт?

– Теперь уже поздно возражать, пошли.

Я пошёл дальше, стараясь не слишком сильно отстать от Метлера. Сзади, продолжая ругаться, поднимал свою тушу Витёк.

Когда мы, по моим расчётам, миновали восемь этажей, Илья остановился.

– Да чёрт возьми, когда же она кончится? – задал сугубо риторический вопрос Метлер. – В замке всего три этажа.

– А в центре – донжон. Это такая башенка, – с умным видом пояснил я. – Видимо, лестница ведёт к нему.

– Тогда пошли дальше.

– Ребят, может хватит? – жалобно произнёс догнавший нас Витёк.

– Нет уж, раз начали, то идём дальше. Я думаю, немного осталось, – уверенно заявил Илья.

– Витя, держись. Вверху нас ждёт небывалый вид на окрестные леса и луга, – подбодрил я выбивающегося из сил товарища.

И мы опять пошли вверх.

Подъём длился бесконечно.

– Твой донжон, видимо, упирается в небо, – крикнул мне идущий спереди Илья.

– На небе тоже хорошо, – приободрял я на этот раз не столько товарищей, сколько самого себя.

Минут через пять силы оставили меня, и я уже сам стал подумывать, не повернуть ли назад. Но неожиданно проснулось второе дыхание. А, главное, я как-то не сразу заметил, что мы уже не поднимаемся, а спускаемся. Ну и ладно! Не будет нам никакого вида на окрестные леса и луга.

Не знаю, сколько ещё прошло минут, когда мы вновь оказались на первом этаже замка. Свет немного ослепил глаза, и я не сразу разглядел поджидающего нас Илью. Но мне показалось, что он стал каким-то другим.

– Не, ребята, я с вами больше не играю, – еще не спустившись довольно зычным голосом выдал нам Витёк.

Когда он оказался рядом с нами, я не поверил своим глазам. Толстяк Исаев вовсе не был толстяком. Это был плотный мужчина и, я, бы даже сказал, молодой человек. Спортивный костюм не висел на нём, как раньше, а элегантно облегал тело.

– Витя, тебе подъём пошёл на пользу, ты сразу похудел, – услышал я звонкий голос Метлера.

– Да, Илья, а у тебя усы выросли.

Я оглянулся и увидел, что мой второй друг тоже переменился. Одет он был, как и раньше. Шорты металлического цвета с большими чёрными полосами по бокам, спортивная куртка, застёгнутая до шеи и сандалии на босу ногу. Но выглядел он при этом стройнее, на лице красовались чёрные усы, которых не было полчаса назад.

– Господа, что-то с вами не то, – задумчиво произнёс я.

– С нами? Это с тобой что-то не то. Ты на себя посмотри. Потолстел, волосы отрастил. К чему бы это? – ответил вопросами Метлер.

Я машинально потрогал голову и убедился, что они стали длиннее. А ещё, к своему огорчению, я обнаружил, что у меня появился небольшой круглый животик.

– Странно, всем прогулка по этой лестнице пошла на пользу, а мне во вред, – я не столько недоумевал, сколько сердился.

– Не отчаивайся, ты пополнел, но выглядишь моложе, – так решил меня приободрить Витёк, помнивший, как я его приободрял на лестнице.

– Да ты тоже помолодел, но и похудел при этом, – вздохнул я, вспомнив молодые годы. Я тогда был немного толстоват, и только семь лет назад, когда врачи мне сказали, что у меня ожирение первой степени и это усиливает нагрузку на не слишком здоровое сердце, я перешёл на диету и сбросил чуть ли не тридцать килограмм. 

– Однако не нравится мне всё это, что это за лестница такая, которая меняет нашу внешность? – вдруг изменился в лице Исаев.

Все тут же посмотрели на лестницу, а Метлера как-будто осенило:

– Друзья, а по этой ли лестнице мы поднимались?

Я присмотрелся и обнаружил, что лестница не совсем та. Мы спустились по другую сторону от той, по которой поднимались. Какое-то время все молчали, пока Витя не выдал ответ на загадку:

– Да, всё же ясно, как пень. Здесь же две лестницы. Мы поднимались по одной, а спустились по другой.

– Тебе ясно, а мне – нет, – раздражённо буркнул я. – Как мы могли попасть на другую лестницу? Как получилось, что мы поднимались, а потом стали спускаться? И что это за чудеса с нашим преображением?

– Академик же сказал, что Леонардо да Винчи обогнал своё время на тысячу лет, – неожиданно съехидничал Илья, которому наше преображение даже стало нравиться. – Вот он и создал для короля Франциска Первого лестницу, чтобы тот смог помолодеть.

– И много этот король прожил? – поинтересовался я.

– 52 года, но, кажется, он умер до завершения строительства этого замка, – не слишком уверенно продемонстрировал свои знания профессиональный историк Илья Метлер.

– Знаете что, нам надо найти академика и спросить у него, что всё это могло бы значить, – предложил я.

– Ты прав, – согласился Илья.

– Вот вы и ищите вашего академика, а я хочу курить и жрать, – сказал Витёк и отправился к выходу.

Мы пошли за ним. Я тоже проголодался и очень надеялся, что и академик сидит сейчас в каком-нибудь кафе или ресторане.

Небольшой ресторанчик мы нашли без труда. Академика там не было, но за столиком возле окна сидели три симпатичные девушки и говорили между собой по-русски. Помолодевший и больше не кашляющий Илья решил тут же с ними познакомиться. Он подошёл к ним и, увидев, что они едят луковый суп и горячий рататуй, игриво спросил:

– Я вижу: здесь собрались большие любители французской кухни?

Две девушки рассмеялись, а третья, крохотная брюнетка со вздёрнутым носиком, серьёзно заметила, указывая глазами на луковый суп:

– Вообще-то, это не французское блюдо, а бургундское. Но французские блюда нам тоже нравятся.

Сидящая напротив высокая крашеная блондинка широко улыбнулась и сказала:

– Присаживайтесь, мальчики.

Илья тут же устроился на единственном свободном стуле, а нам не осталось ничего другого, как взять стулья с соседних столиков и пристроиться к весёлой компании. Подошедший официант ничего против не имел, и спросил по-английски, видимо, понимая, что мы не французы:

– What are you going to order?

– Bring us the same as the girls, – ответил за всех Илья. Но мы ничего не имели против лукового супа и рататуя.

– Okay, – ответил официант и тут же исчез. А мы продолжили знакомство.

Выяснилось, что девушки хоть и русские, но парижанки. Их родители перебрались в Париж ещё до их рождения, они сбежали из насквозь коррумпированной и продажной России, которая любит развязывать войны. Илья ещё более приободрился от того, что если не сами девушки, то их папы и мамы оказались единомышленниками. Но вскоре ему пришлось поморщиться. Оказалось, что красавицы состоят в коммунистической партии. Я же решил поддержать беседу и заметил, что это даже хорошо, в компартии состояла Марина Влади. Но оказалось, что девушки не знают ни такой актрисы, ни её мужа Владимира Высоцкого. Что поделать, другое поколение!

Пока мы поедали принесённый официантом луковый суп и рататуй, русские парижанки почти беспрерывно говорили. Они сказали, что очень рады нашей встрече, что давно не видели таких парней с исторической родины. Они уверены, что всё у нас получится, всё будет замечательно и, узнав, когда заканчивается наш велотур, предложили встретиться в Париже. Третья девушка – шатенка с пухлыми губами по имени Надя – достала из сумочки блокнот, вырвала листок и написала на английском языке место и время будущей встречи. Брюнетка и крашеная блондинка сообщили, что их зовут Таня и Ирина. Но не успели мы сообщить им наши имена, как девушки поднялись из-за стола, расплатились с официантом с помощью Надиной карточки и упорхнули.

Надо ли говорить, что мы уже забыли про академика и про злосчастную лестницу, а Илья признался, что чувствует себя отлично. Сытые и весёлые мы вышли из ресторана, нашли неприкосновенными наши велосипеды и через два часа прибыли в городок Божанси, где в одном из отелей были забронированы наши номера и уже перевезены наши вещи.

Первым делом мы бросили жребий: кому первому идти в душ, а кому – в магазин, чтобы купить что-нибудь на ужин. Счастливчику Метлеру достался душ, а мне – магазин. Но я не расстроился. Ещё вчера с помощью Интернета я выяснил, что в этом городе, как и в Орлеане, тоже есть памятник Жанне д’Арк, причём он расположен совсем рядом с нашим отелем. А потому я направился прямо к центральной площади.

Каково было моё разочарование, когда вместо девушки в латах с мечом в левой руке и знаменем в правой, я увидел скульптуру, похожую на памятник «Скорбящий воин в Сыктывкаре». Молодой солдат сидел согнув колени и прислонившись к ним головой, а попнрёк него лежал карабин. На постаменте было скромная надпись на двух языках:

Heroes and victims of the Third world war

и

Héros et victimes de la troisième guerre mondiale

Интересно, третьей мировой войны ещё не было, а герои и жертвы уже есть. Странный народ эти французы!

Но предаваться философским размышлениям было некогда, предстояло найти магазин. И тут меня ожидал полный облом. Сколько я не ходил, сколько не спрашивал, работающего магазина найти не удалось. Все они закрылись раньше времени по случаю выходного дня. В России такого никогда не было.

С трудом я отыскал небольшую лавку, в которой торговали то ли турки, то ли арабы. К счастью, они совершенно свободно говорили на английском языке, что для меня было немаловажно, поскольку я совсем не владел французским. Я прикупил хлеба, сыра, мёд и литровую бутылку настоящего бургундского вина. Так во всяком случае гласила этикетка. Пусть Илья не пьёт, а мы с Исаевым её с удовольствием опорожним. После того, что с нами случилось, нельзя оставаться трезвыми.

В отель я шёл довольный в предвкушении пира и читал вывески с названием магазинов, улиц и контор. Что несколько удивило: они все были на двух языках, как надпись на постаменте «героям и жертвам». В гостинице я первым делом спросил у администратора:

– Where have you gone monument to Jeanne ' Ark?

Администратор сделал удивлённое лицо и ответил вопросом на вопрос:

– Who is Jeanne ’Arc?

Вот это да! Французы забыли свою главную героиню. Впрочем, вполне возможно, что администратор не француз, а турок или араб, как продавцы той лавки, где я только купил наш предстоящий ужин.

В небольшом номере отеля, где с трудом поместились две кровати и диван, я застал своих друзей в полном недоумении. Сначала я решил, что они просто недовольны теснотой, но оказалось, что они про это даже не думают. Они обескуражены совсем другим.

– Представляешь, Толя, я в своём мобильнике обнаружил номер своей жены, позвонил по нему, и она мне ответила! Как будто с того света, – сообщил Витёк.

– У меня ещё хуже, – посетовал Илья. – С айфона исчезли все израильские номера. Но появился номер моей мамы, которая умерла в прошлом году. Я ей позвонил, она спросила, когда я приеду, и передала трубку моему отцу. А папа умер, когда мне было семь лет. Я его голоса совсем не помню.

– Это чёрт знает, что такое! Мы помолодели, а наши родственники ожили, – резюмировал Исаев. – Может там, на лестнице, была машина времени и мы перенеслись на сорок лет назад.

– Сорок лет назад не было мобильных телефонов, – отверг я его версию.

– Да и мой папа умер не сорок, а пятьдесят три года назад, – согласился со мной Метлер. – И если бы мы перенеслись на это время, то стали бы маленькими, как дошколята.  

Я решил, что ребята шутят, и заглянул в телефонную книгу своего смартфона. Оказалось, что и у меня кое-что изменилось. Появились номера мамы и папы, которых давно уже нет в живых, исчез телефон моего сына Лёни и ещё многих моих знакомых. Вместо них появились другие номера. Но вот Исаев и Метлер остались.

Я звонить не стал, а включил телевизор. Попал на самый конец выпуска новостей. Передавали погоду. Диктор говорил на английском языке. Я всё понимал, но от того, что он говорил, у меня закружилась голова. Париж он назвал столицей Бургундии. Сообщив, что там небольшой дождь, он перешёл на погоду в Европейской конфедерации. Франция там тоже была, только где-то южнее и со столицей в Шиноне. Германии не было вообще, а на её территории разместилась огромная Австрия со столицей, как и положено, в Вене.

Я полистал ещё каналы, пока не нашёл русский – «Вести 24». Там беспрерывно гнали новости. Главной из них было последнее заседание Государственной Думы. Это меня немного успокоило, хоть в нашей стране всё осталось неизменным. Но не успел я об этом подумать, как выяснилось, что её заседание проходит в Таврическом дворце Санкт-Петербурга. А что более всего меня поразило: это заседание почти своим присутствием государь-император Михаил III.

Исаев предложил за это выпить и разлил бургундское вино по стаканам. Метлер не отказался, как это обычно с ним бывало, а выпил залпом до дна.

– Кажется, я начинаю понимать, – задумчиво выговорил Илья, разливая остаток вина по стаканам. – Друзья, поздравляю вас! Мы попали в параллельный мир.

– Да какой к чёрту параллельный мир! – раздраженно выговорил Витя. – Не хочу я никакого параллельного мира. Верните меня обратно.

– И ты знаешь, как это сделать? – спросил я его.

– А вот знаю. Надо вернуться в замок Шамбор и снова пройтись по этой лестнице.

– Не уверен, что мы не попадём в другой параллельный мир, ещё худший, – возразил Илья. – Давайте не будем торопиться. Пройтись по лестнице Леонардо да Винчи мы всегда успеем.

– А вдруг не успеем? Вдруг она захлопнется.

– Неужели тебе не хочется повидаться с нашими парижанками? Тебе, кстати, какая больше нравится?

– Мне? Мне эта.. рыжеватая такая. Кажется, Надей зовут, – смягчился Исаев.

– Ну вот, а мне – Ирина. А тебе, Толик, кто?

– Мне Таня со вздёрнутым носиком.

– Вот, видите, друзья мои, девушек мы уже поделили, по их поводу никаких ссор не будет, так что остаёмся! – призвал нам Метлер. – И давайте выпьем за это.

Сказать по правде, я тоже не очень хотел спешил возвращаться в свой мир. Интересно было поглядеть на этот. Мы снова выпили, и меня резанул мысль:

– Послушайте, господа! А ведь в этом мире живут наши двойники, у которых те же родители. Что будет, если мы с ними встретимся?

– Да ничего не будет, – успокоил бывший трезвенник Илья. – Поздороваемся, познакомимся, пообщаемся.

– Ничего подобного, – возразил захмелевший Витя. – Мы взаимно аннигилируемся. То есть взаимно уничтожим друг друга, как частицы и античастицы. 

 

Продолжение пока не написано