Основатель и руководитель Йошкар-Олинского Музея истории ГУЛАГа Николай Аракчеев: «Нас гнобят люди, хорошо устроившиеся во власти, которые сами ничего бескорыстно не создали»

                                                                  

«Ученые опасаются внимания силовых структур»

— Почему вам интересна тема сталинских репрессий?

— И власть, и общество обязаны нести свой крест памяти после кровавых потрясений ХХ века. В России большинство семей делятся на тех, чьи родственники были репрессированы, часть тайно без вести пропала, их останки до сих пор не могут найти, и на тех, родственники которых были хоть и опосредовано, но на стороне карательной машины. Некоторые и сейчас прячут свои глаза и документы. 35 лет назад я начал исследовать эту тему, когда заинтересовался белыми пятнами своей родословной. Пока раскрыл их не полно — только историю одного деда по линии отца. Дело, как и весь пыльный архив ТАГИЛЛАГа, обнаружилось в подвалах медвытрезвителя Нижнего Тагила. Дед погиб в 1943 году в безымянных шахтах вместе с первым марийским актером Йываном Кырла — их морили там голодом, холодом и не лечили. По линии матери у меня пропали все мужики из девяти семей. Родственники жили в Белоруссии своим хутором.

Упрямство, педантизм и, надеюсь, порядочность воспитаны у меня в семье и на службе. Тяжело реагирую на предательство, измену и несправедливость. В молодости довелось получить дипломы двух вузов — исторического факультета МГПИ и 3-го факультета Академии МВД РФ. Эти знания и богатейший общественный, спортивный и практический опыт мне пригодились для работы в архивах и с личным составом силовых структур страны. Если знаешь изнутри алгоритм уязвимости власти и опираешься на передовую общественность — кому и от кого написать запрос, где и что можно спросить — ты непобедим! Моя служба свыше 20 лет порой была связана с профилактикой и поиском истины, дознанием по общеуголовным преступлениям. Криминалистику в учебке, на курсах и в вузе сдавал только на «отлично», Последние пять лет службы был начальником Учебного центра МВД РМЭ, имел допуск к совершенно секретным документам с «двумя нолями». Поэтому многие ветераны-силовики доверяют мне по сей день, не отказывая в общении.

С конца 1980-х участвовал в разоблачении привилегий партийной номенклатуры МАССР, возглавлял расследование ГКЧП в Марий Эл, опечатывал личной печатью и навсегда закрывал цитадель региональной власти — Марийский ОК КПСС, кабинеты 1-го секретаря Г.А. Посибеева, членов местного «политбюро», все этажи, где ныне сидит глава РМЭ. Останавливал приватизацию и продажу коммерсантам автопарка с вип-машинами. Закрывали партийные дачи на озере Карась и спецбольницу на ул. Осипенко для элиты коммунистов и передавали их правительству. В постсоветские годы постоянно и достаточно эффективно, судя по результатам, возглавлял комиссию Верховного совета по борьбе со злоупотреблениями служебным положением номенклатурными чиновниками. Инициировал, руководил группой в правительстве и добился открытия через четыре года юридического факультета в МарГУ, который вскоре отметит свой четвертьвековой юбилей.

В общем, после такой закалки не испытываю страха, обращаясь к теме репрессий.

                                                                   Мемориал жертвам политических репрессий в Йошкар-Оле 

— Сколько было репрессированных в Марий Эл?

— В довоенные годы в нашей республике было 4 полноценных концентрационных лагеря для политзаключенных: в Ошле, Шушерах, Кузьмино и женский лагерь в Пучине у Кокшайска. По 58 статье УК РСФСР «Контрреволюционная деятельность» среди жителей МАССР «врагами народа» было признано без малого десять тысяч человек. Все они нами, совместно с архивом ФСБ, увековечены в трехтомнике «Трагедия народа». Из них не менее двух тысяч расстреляны или пропали без вести. Тысячи людей пропали без вести на этапах, в лагерях, ссылках, на лесоповале, где их морили холодом, голодом, пытками, списывая в утиль без жалости. Их останки не найдены до сих пор. Все зоны и лагпункты превратились в погосты.

Расстрел 336 марийских кулаков — глав хозяйств санкционировал лично Сталин и его политбюро по запросу 1-го секретаря Марийского ОК ВКП(б) Врублевского. Известно, что они были расстреляны, но неизвестно, где утилизированы (тела были тайно спрятаны от глаз народа). Вскоре и сам Врублевский с окружением, как пауки в банку, попал к своим жертвам на 8 лет в ГУЛАГ.

— Высок ли сейчас в обществе интерес к теме сталинских репрессий?

— Интерес у широкой общественности переменно падает. Сейчас тема репрессий уже не диковинка, какой она была когда-то. Плотно этим занимаются сегодня только родственники репрессированных, остальным ограничили доступ к секретам. У специалистов интерес выше, но число исследователей той страшной эпохи сокращается. Ученые не хотят проблем и внимания к себе со стороны силовых структур, трудностей с изданием книг и порой публикацией исследований. К сожалению, 80% архивов пока недоступны.

— Недоброжелатели обвиняют вас в развале местного «Мемориала».

— Это сказано невеждой или человеком далеким от темы. Руководить местным «Мемориалом» мне довелось под патронажем академика, профессора МарГУ, доктора исторических наук, почетного гражданина Йошкар-Олы К.Н. Санукова, десять лет из 25-ти. Изначально назначенной цели на первом этапе мы достигли — с препятствиями, но построили с властями региона желанный монумент «Мемориал жертвам политических репрессий». Он был торжественно открыт 30 октября 2013 года напротив городской тюрьмы. Миссия памяти и скорби без счетов и грантов нами успешно выполнена. Теперь жизнь ставит перед нами новые задачи сохранения памяти и просветительства. Вся передовая общественность сконцентрировалась вокруг проблем Марийской ассоциации реабилитированных. Много ветеранов ушло из жизни, кто-то неизлечимо болен. Им важна поддержка волонтеров и добровольцев. До полутысячи таких живут сейчас в РМЭ, ежегодно прибывают новые. Мне ветераны доверили пост председателя уже три года назад. Теперь это пострадавшие от репрессий и их родственники.

                                               Мендурский полигон — место массовых захоронений жертв политических репрессий 

«Официально КПРФ не требует нас закрыть. Действует знакомая по 1937 году модель доноса»

— Как вы получили здание музея?

— В 2003 году мы организовали передвижную выставку из 100 экспонатов на тему репрессий. Ездили по всем районам Марий Эл, в т.ч. с Православным центром, «обкатывали» тему со знаменитыми, живыми еще, узниками совести Г. Левенштейном, В. Янтемиром, В. Филипповым, В. Вишняковым и др. по школам, где нам открывали двери. Побывали и за пределами республики, где когда-то сидели заключенные из Марий Эл. Мы увидели, что тема востребована, но про нее мало кто знает. Ведь доступ открыт только к 20% архивных документов того времени!

Мы узнали тогда от узников и старожилов, что именно в здании типографии МВД РМЭ производились массовые внесудебные расправы над инакомыслящими.В 1937 году здесь располагался республиканский НКВД и была пристроена новая комендатура с карательными подвалами. Собственником помещения в наше время была администрация Йошкар-Олы. После неоднократных обращений в республиканскую Комиссию по защите прав реабилитированных Горсобрание депутатов в 2010 году решило передать его по договору безвозмездной аренды под народный Музей истории ГУЛАГа. За эти годы мы открыли 10 залов, вмещающих сотни экспонатов из семейных архивов десяти знатных родов Марий Эл. Там побывали около 40 тысяч посетителей из 28 стран мира, они оставили свои отзывы и благодарности, с которыми можно ознакомиться на странице нашего музея «Вконтакте». Собрано уже 16 томов отзывов. Музей активно способствует развитию туризма в Марий Эл. Ежемесячно по автобусу туристов едут из других регионов целенаправленно в наш музей. «Ночь музеев» у нас длится дольше, чем у других в столице, т.е. до 2—4 часов утра.

— Сколько волонтеров работает в музее?

— Три человека работают на общественных началах экскурсоводами, два садовника ухаживают за клумбами, один дворник и один уборщик помещений. Для посетителей, как в церкви, стоит ящик пожертвований. Их хватает на транспорт, экспедиции, питание добровольцев, на лекции и передвижные выставки в районах, на краску, телефон и покупку книг в библиотеку. Подарки, похоронные атрибуты, некрологи ушедшим ветеранам. Уход за Мендурским некрополем требует ежемесячного внимания. Мы предлагаем всем желающим вело-, авто- и речные экскурсии до памятных карательных мест в столице, пригороде и по районам, в места дислокации объектов ГУЛАГа. Один раз попытались подать заявку на участие в конкурсе на получение государственного гранта для исследования военных трагедий в п. Сурок и на железнодорожной станции Суслонгер, но Минэкономразвития не включило нас в конкурс, не аргументируя свой отказ и не дав ответа. Поняли это так, что тема не созрела, не пришло время.

— Вы отчитываетесь о своей работе перед мэрией и правительством?

— Согласно договору, мы обязаны предоставлять информацию по эксплуатации здания музея. Остальное добавляем от себя для взаимного уважения. В чем состоит наша повседневная работа? Какие открытия мы совершили за последний год? К примеру, недавно мы заново открыли для общества личность нашего земляка, нашли редкие факты биографии Виктора Темина — беспартийного сына священника, «врага народа», служившего на четырех войнах с Г.К. Жуковым. Он был фотокорреспондентом газет «Правда» и «Красная звезда», первым сфотографировал знамя победы над рейхстагом. Дочь гения космоса, узника Магадана Сергея Королева Наташа скрывалась от фашистов и еле выживала в годы войны в Йошкар-Оле без родителей. Мы нашли ее, встретились в Москве и опубликовали ее письма матери отсюда. В этих письмах ее стихи, рисунки, описывается жизнь военной Йошкар-Олы. Из писем мы узнали, что в годы войны в городе работали библиотеки, театры, парк, кинозал и даже зоопарк!

Музей истории ГУЛАГа находится в Доме купца Булыгина, построенном чуть менее 200 лет назад. С 1923 года здание занимало ОГПУ НКВД

— Были ли раньше претензии к вам со стороны властей?

— Власть городская и республиканская поражалась нашему энтузиазму, восхищалась. Хоть и не платила, но и не препятствовала. Поощряла ежегодно волонтеров и добровольцев грамотами, благодарностями, ветеранов иногда продуктовыми пайками. Всегда приходила на традиционные митинги 22 июня и 30 октября, выделяла по три автобуса, «скорую», сопровождение патрулем ГИБДД. Да, сама она не искала захоронения, но не мешала нам искать. Искусствоведческих претензий к музею от власти никто никогда официально не высказывал. У нас за 15 лет работы передвижной выставки и музея нет ни одного предостережения от силовых структур, правительства. Местный «Мемориал» никогда ни от кого не брал иностранные гранты. С 2006 года мы для прозрачности отношений закрыли даже юрлицо и счет.

Фактически мы льем воду на мельницу действующей власти. Никого не пытаемся специально дискредитировать, но, по долгу работы раскрывая суть гостеррора и тотальных репрессий при «охоте на ведьм», поражаемся, что сталинский проект, рожденный в недрах ВКП(б), пожирал безжалостно примерно половину коммунистов. К примеру, марийские знаменитости, пламенные революционеры и коммунисты А. Григорьев, А. Кедрова, Е. Сидоркина и тысячи других ни за что жестоко пострадали. Их реабилитировали, а мы, первыми в России, в московском Саду памяти посадили каштаны. Коммунисты в 1991 году проявили редкое единство и большинством своей фракции поддержали фундаментальный для мира ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий». А наш недавний посетитель, представившийся неким коммунистом Фирсовым из местного КПРФ, будучи в явном подпитии, учинил мне допрос: «Кто вы такие и на каком основании вам здесь дали помещение? Я бывший военный энергетик, устрою вам, попомните». Сразу после его визита поступили две анонимные жалобы — в МЧС и прокуратуру. Проверка не подтвердила изложенное в жалобе.

Но официально КПРФ не требует нас закрыть, действует знакомая по 1937 году модель доноса. На меня сейчас идут одни доносы, все кому не лень, видать, сводят счеты. На здании музея порой появляются анонимные плакаты «Говорите всю правду!», «Товарищи, проходите мимо, здесь нагло врут» и другие с подобными требованиями. Я эти плакаты бережно коллекционирую. Плакаты вешают люди, вероятно, бывшие у власти, может и творившие беззаконие, а сейчас не желающие признать юридически зафиксированные факты. Все тайное становится явным.

— Спецслужбы относятся к вам негативно?

— У сотрудников силовых структур есть корпоративная солидарность. Они не любят шумихи, политизации. Меня поражает их недоумение, ведь репрессии коснулись и 22 тысяч сотрудников НКВД СССР! Три начальника йошкар-олинской тюрьмы были репрессированы, сидели в той же тюрьме как заключенные. На чекистов была куча доносов, как и на всех остальных тогда. Замечаю, что есть очень любопытные в ГИБДД, УИН, исторические «гурманы» идут из Минобороны, ФСБ, погранвойск, прокуратуры, адвокатуры. Они не идут на экскурсии коллективно, только в одиночку, задают непростые вопросы. Начальники в МВД обещают мне водить курсантов, но не водят. А им бы в начальной стадии привить эти знания. Им важно все это знать, чтобы массовые репрессии не повторились в XXI веке.

В Заречном отделе полиции Йошкар-Олы, по данным СМИ, чаще других фиксируются нарушения прав человека и даже пытки, подобные сталинским. У большинства молодых сотрудников, традиционно защищенных законом, зреет корпоративная солидарность, равнодушие, халатность, что перерастает в злоупотребление правами. А духовный уровень, моральная, историческая база оставляют желать лучшего. Есть порядочные сотрудники, но большинство предпочитает исполнять служебные инструкции, спустя рукава. Приказы начальства, сообщения дежурного порой не продумываются, их последствия и законность не просчитываются. 

                                                                                    Посещение Музея ГУЛАГа в день свадьбы 

«Скоро я озвучу фамилии»

— Как Комитет управления муниципальным имуществом аргументирует свое требование к вам оставить помещение?

— Истечением прежнего срока аренды. Для продления договора аренды, мол, усложнились требования. Создайте свое новое ИП, заведите счет. По прежнему опыту, бесконечно нулевые ежеквартальные отчеты в четыре инстанции съедали массу времени, бумаги, краски. Старушка-инвалид, бывший бухгалтер, заполнила не по форме соцстраха — 7 протоколов, штрафы, год ушел на судебные тяжбы. Доказали, отменили, но время и здоровье трех ветеранов сломали. Некогда думать о творчестве, о новых музейных выставках, открытии новых залов. Мы готовы согласовывать с Минкультом любые нюансы. Но чиновник — прежде всего слуга народа. Приди и ознакомься сам с концепцией музейного пространства, замыслами и возможностями организаторов, темами, фактами, текстом, сценарием. Сам, а не по доносу клеветников и злопыхателей. Мы не против сотрудничества, предложите помощь, которой народный музей от Минкульта за 10 лет так и не дождался. Пригласите на семинары, совещания в передовые музеи, библиотеки, архивы.

Но вместо этого — циничный игнор, исключение из списков приглашенных, запрет выхода к микрофону и масса других пакостей. Пока аренду нам не продляют, переговоров демонстративно с нами не ведут. Первые лица мэрии и Минкульта не вникают в проблему, строят свои выводы лишь на докладах приближенных и дезинформаторов. Полного ответа на свое обращение к главе РМЭ, отправленное в ноябре 2017 года, я так и не получил. Прошлогодняя моя запись за №243 на личный прием к главе РМЭ так и не сработала, проигнорировали. Даже замы не пригласили, получил только отписку от Луничкина абсолютно не по теме обращения. Видимо, так они ловко списали в архив назревавшие годами в обществе проблемы по Мендурскому кладбищу. В то же время другим арендаторам здания съехать пока не предлагают. Часть здания, каменный пристрой, в обход наших прав арендатора, продан под «наливайку».

— Есть ли юридическая возможность отнять здание у музея? Не должны ли вам в этом случае предоставить новое здание?

— Если бы у мэрии была такая возможность, они бы уже прекратили договор. Он заканчивается через месяц. Мы не нарушали никаких законов, чтобы нас выселять.

Другое здание мы занимать не хотим и туда не пойдем. Зачем? Наш музей выстрадан, вымолен узниками, их детьми и внуками, там, где невинно угнетали цвет марийской интеллигенции, деловую и культурную элиту. Чудом сохранившееся в России, пусть и провинциальное, но «родовое гнездо» карательной машины — Голгофа Марийского края, настоящая кладовая артефактов. Стен, дверей, решеток на окнах, печей, кабинетов, лабиринтов камер, многофункциональных подвалов и чердаков достаточно, чтобы прочувствовать кровожадный дух того времени, где томились души пяти «губернаторов» (1-е секретари, главы правительства МАО), главы города Пирогова, 1-го марийского архитектора столицы Сурикова. Порог этого особняка важно перешагивали лидер революции Лев Троцкий, комиссар госбезопасности Николай Ежов, в честь «изи миклая» («маленький Николай) марийцы назвали город Волжск, правда, ненадолго, до его ареста. Нигде в России больше нет такого музея, открытого новаторами-добровольцами в самом здании ОГПУ НКВД.

                                                                                                            Лекция в музее 

— Недавно вы открыли в музее экспозицию, посвященную марийскому писателю Александру Юзыкайну. Ранее музей Юзыкайна был закрыт. Сын писателя Вячеслав считает, что его книга «История культуры Марий Эл» не понравилась вице-премьеру Марий Эл Михаилу Васютину из-за альтернативной оценки автором личности сторонника присоединения горномарийских земель к русскому царству времен Ивана Грозного князя Акпарса. Связано ли непродление аренды здания с открытием этой экспозиции?

— Возможно, напрямую. До этой экспозиции у нас не было проблем.После — пошли анонимки в наш адрес.

— Кто организовал и что происходит с петицией на Change.org с просьбой капитально отремонтировать здание музея ГУЛАГа?

— Не слежу за действиями проходимцев, подло и анонимно распространяющих гнусную ложь. История с подачей этой петиции напрямую связана с непродлением нам аренды. В петиции ничего не сказано о том, что в этом доме 10-й год находится народный музей ГУЛАГа, а навязываемый фиктивно капремонт означает выселение музея. Капремонт фасада полностью и добротно проведен пять лет назад лицензионной компанией по решению правительства Марий Эл. А мы вставили стекла, сняли ржавые кондиционеры, вычистили дворик и облагородили пространство вокруг музея.

Легко угадать, кому эта петиция на руку. Ее, вероятно, организовал достаточно осведомленный чиновник. Среди подписантов этой петиции я нашел людей, живущих на одной площадке с моим «подозреваемым». Совсем скоро я озвучу эту фамилию.

— Вы имеете право не подчиняться требованию съехать?

— Мы подчинимся закону и распоряжению правительства. Спорный вопрос спокойно может решить государственная комиcсия при главе РМЭ, которую упорно не хотят создавать. Мы воспитанные люди. Думаю, через Москву я найду выход на Евстифеева, и он, народный избранник, обязан услышать часть марийского общества. Я послал петицию в государственную комиссию по защите прав реабилитированных и в Совет по правам человека и межнациональному согласию при президенте России. Под петицией (бумажной и электронной), где мы просим сохранить народный музей, уже подписались более 200 человек. Думаю, Евстифееву заранее придется снять напряжение.

— Кому выгодно ваше закрытие?

— Большинство чиновников с пониманием относятся к музейному проекту, гармонично вписанному в туристический кластер республики и Поволжья. Практика доказала это, судя по отзывам. Сегодня власти города по-прежнему готовы на словах продлить аренду на новый срок при определенных условиях, мы их неукоснительно выполнили. Но есть силы в Марий Эл, которые готовы нас загнобить и срывают процедуру контракта. Когда закончится проверка всех жалоб, я назову их имена. Эти люди удачно устроились во власти и за 10 лет лишь вставляли палки в колеса народной инициативы, сами лично и бескорыстно ничего не создав.

— 12 мая на Мендурском полигоне были найдены останки людей, среди которых могут быть останки основателя марийской литературы Сергея Чавайна. Какова процедура экспертизы человеческих останков? Обязаны ли власти продолжить раскопки? Кто будет ими заниматься?

— По ФЗ «О погребении и похоронном деле», УК РФ, УПК РФ — обязаны. Найденные криминальные трупы должны исследоваться. Эти тела должны быть перезахоронены. По ФЗ «О реабилитации жертв политических репрессий», места тайных погребений обязательно выявляются, устанавливается причина смерти погребенных, память невинно расстрелянных должна быть увековечена. После получения результатов первой экспертизы найденных останков, думаю, должна быть незамедлительно созвана правительственная комиссия по защите прав реабилитированных, которая определит важность и необходимость идентификации останков, попросит главу Марий Эл выделить ресурсы на раскопки. К примеру, генетическая экспертиза лишь одного убиенного стоит около пятидесяти тысяч рублей. Нет средств в бюджете — тогда мы по тысяче скинемся и попросим народ помочь археологам МарГУ выполнить архиважную функцию.

Раскопки могут провести археологи при Марийском научно-исследовательском институте языка и литературы, чувашские и казанские, лучшие в Поволжье, спецы.

— Вы говорили, что закрытие музея может помочь властям не заниматься найденными останками. Каким образом?

— Совершать аморальный поступок перед потомками подло. Кто решится на закрытие, того проклянут современники. Замяв тему страшных майских находок в пригороде Йошкар-Олы, мы обречены на вымирание, как народ без прошлого и будущего, без памяти и скорби. Волонтеры копают в архивах историческую, не всем удобную, но правду. Ее лучше знать, что поможет потомкам избежать острых углов на поворотах. Мы постоянно находим власти задачи, которыми она без азарта, но иногда занимается. Так было недавно после страшных находок юных следопытов музея на ул. Вознесенской (напротив налоговой инспекции) и на ул. Комсомольской (напротив бани №2), по полгода ученые не вылезали из-под земли. Дело не только в финансировании археологов. Расследуя трагические обстоятельства, мы понуждаем всех помнить и скорбеть, а кого-то и каяться.

                                                  Часть представителей расстрелянной культурной и общественной элиты Марий Эл 

— Власти стремятся раскрыть тайны эпохи массовых репрессий?

— Власти не спешат исследовать, раскапывать места, где есть подозрения на массовые захоронения. Например те, которые сейчас под асфальтом у городской тюрьмы — у всех объектов УФСИН федеральная земля. Москва не даст разрешения копать, ссылаясь на безопасность. Создание поисковых бригад, оснащенных биолокаторами «Поиск-1», при помощи которых легко обнаруживать хаотично зарытые останки, для муниципалитетов и местных администраций непосильно дорогая процедура. Для нас эти приборы также слишком дороги.

Некоторые места массовых захоронений даже доходны. Например, трехподъездный многоэтажный особняк на месте снесенного городского ДК у Тихвинской церкви. Там пять лет назад удалось отложить строительство на восемь месяцев и перезахоронить 780 соотечественников, в том числе знатных защитников Отечества от Наполеона, полных Георгиевских кавалеров, градоначальников, врачей, учителей, купцов-меценатов — жителей Царева града.

Но неверно говорить, что государство хочет забыть о массовых репрессиях 1930-х. Владимир Путин в прошлом году открыл на Садовом кольце в центре Москвы огромный мемориал жертв репрессий. 15 августа 2015 года глава правительства Дмитрий Медведев подписал концепцию государственной политики по увековечиванию памяти жертв политических репрессий, предписывающей всем органам власти повернуться лицом к нуждам и памяти узников совести, создавать музеи повсеместно, где творился произвол опричников. А 30 октября мэр Москвы Собянин уже открыл четырехэтажный Государственный музей ГУЛАГа.

— Почему закрылась региональная комиссия по защите прав реабилитированных, которая могла бы вас защитить?

— Эта комиссия обязана работать ежеквартально по распоряжению Правительства РФ. Но после смены руководства Марий Эл в прошлом году прежние члены комиссии ушли из власти, а новая власть новых членов назначить не успела. Александр Евстифеев молодой губернатор, я хоть ненамного, но постарше его и всех его замов тем более. Многое повидал и участвовал непосредственно в государственном строительстве МССР. Флаг, гимн, герб, Конституция РМЭ и многое другое создавались с моим непосредственным участием. Видимо, кто-то не в курсе, что мне ведомы все правила подковерной борьбы.

                                                                                                        В комнате следователя 

— Что будет с сотрудниками музея и экспозицией в случае его закрытия?

— Сотрудники разойдутся по домам и вернутся к своим семьям. Экспонаты мы сохраним, хотя их наберется на два «КАМАЗа», и я не представляю, где их сохранить.

— Православная церковь за вас заступилась?

— Церковь нас, как и ранее, поддерживает. Митрополит Марийский и Йошкар-Олинский Иоанн, как и муфтий Фанус хазрат выразили готовность сохранить народный музей для потомков.

— Планируете подавать в суд? Организовывать митинги?

— Нет, не планируем. Мы надеемся на разум и переговоры, на общественность. Мы готовы сохранить нашу экспозицию такой, какая она есть, улучшив качество с помощью Минкульта.