А были ли «салтычихи» в коми селах?

Вообще-то Салтычиха, это православная ГОСПОЖА была и убивала только своих рабов - крепостных христиан.
А не казнили её РОМАновы , только потому, что она была из знатного голубокровного рода ДЕМИДОВЫХ. )))

Название не удачное, Любава.

Допускаю...

ТАСС тоже говорил, что большевики были освободителями . А оказалось всё ровно наоборот.

Первые жертвы КРАСНОГО террора, на Коми земле.

"8 сентября 1918 г. экспедиционный отряд Мандельбаума на пароходе, по иронии судьбы носившем название «Доброжелатель», покинул Усть- Сысольск. Пароход тащил за собой баржу, где находились лошади, сено и ящики с патронами. На вооружении экспедиции, кроме винтовок, имелись скорострельная 37-мм пушка «Маклин» и станковый пулемет. В этот же день на берегу Вычегды у д. Озел Мандельбаум расстрелял свои первые жертвы - трех женщин Н.П.Кузьбожеву, Н.А.Кузьбожеву и И.И.Макарьину, причем последней было всего 17 лет.
Поводом для расстрела послужил отказ Кузьбожевых-владельцев имения «Човью» выдать лошадей для экспедиции. Участник событий тех лет Потапов так рассказывал об обстоятельствах расстрела Кузьбожевых: «Во время отправки Мандельбаума на Печору обратились за лошадьми к Кузьбожевым, но они отнеслись к этому, как грабительству и ответили, что не дадут ничего. Некогда было разговаривать, схватили их, продержали один день в помещении горкома партии, как арестованных, несколько раз мы их спрашивали, отказываются ли они от этого или нет, но они продолжали настаивать на своем, что мы грабители, банда и т.д. После этого решили, что с ними нянчиться нечего и поручили штабу корпуса Советской охраны (имеется в виду отряд Мандельбаума - авт.) привести в исполнение решение об расстреле. Отряд выехал из Усть- Сысольска вечером на пароходе вверх по течению Вычегды...до Озел... Завтра ранним утром они были расстреляны и зарыты недалеко от берега Вычегды. Это было первое проявление красного террора в ответ на белый - убийство Володарского, покушение на Ленина и др.» Д.И.Розанов в своих воспоминаниях писал, что женщины умоляли оставить их в живых и «за великое счастье считали бы рыть окопы для красноармейцев». Но Мандельбаум был неумолим. В своем донесении в Котлас он отметил, что женщины расстреляны «за оскорбление Российской Коммунистической партии». "

До сих пор, со времен коммунистов, зырянам запрещено собирать валежник для отопления керок в родной парме.

Наконец в декабре 1762 года императрице была подана жалоба от 40 крепостных людей Дарьи Салтыковой. Они заявляли о чудовищных злодеяниях своей госпожи и обращали внимание правительницы на то, что Юстиц-коллегия, вместо проведения расследования, помещицу не допрашивает, будто бы по ее болезни, а между тем она вполне здорова и по-прежнему мучает своих слуг. При этом сами челобитчики арестованы и содержатся под караулом.
Дело Салтычихи на общем фоне безнаказанности и злоупотреблений действительно выделялось особой жестокостью, дававшей основания сомневаться в душевном здоровье помещицы.
Так, дворовую свою Максимову она собственноручно била скалкой по голове, жгла волосы лучиной. Девок Герасимову, Артамонову, Осипову и вместе с ними 12-летнюю девочку Прасковью Никитину госпожа велела конюхам сечь розгами, а после того едва стоявших на ногах женщин заставила мыть полы. Недовольная их работой, она снова била их палкой. Когда Авдотья Артамонова от этих побоев упала, то Салтыкова велела вынести ее вон и поставить в саду в одной рубахе (был октябрь). Затем помещица сама вышла в сад и здесь продолжала избивать Артамонову, а потом приказала отнести ее в сени и прислонить к углу. Там девушка упала и больше не поднималась. Она была мертва. Агафью Нефедову Салтычиха била головой об стену, а жене своего конюха размозжила череп железным утюгом.
Дворовую Прасковью Ларионову забили на глазах помещицы, которая на каждый стон жертвы поминутно выкрикивала: «Бейте до смерти»! Когда Ларионова умерла, по приказу Салтычихи ее тело повезли хоронить в подмосковное село, а на грудь убитой положили ее грудного младенца, который замерз по дороге на трупе матери…
Однако господа сенаторы колебались. Не хотели огласки недостойного поведения дворянки, боялись реакции дворянства на неизбежное осуждение помещицы. Предлагалось вместо разбирательства убийств в доме Салтычихи — выпороть хорошенько самих ходоков. Причем выяснилось, что указанная челобитная от дворовых Салтыковой далеко не первая. И прежде с теми крестьянами, кто доходил до столицы в поисках справедливости, так и поступали — били кнутом и возвращали госпоже на расправу, или ссылали в Сибирь.
Но Екатерина решила все же принять челобитную и повелела начать расследование. Тем, кто хорошо знал императрицу, было очевидно, что за естественным для монарха стремлением к защите слабых и восстановлению справедливости на самом деле скрывается прагматический расчет. В народе зрело яростное возмущение против сложившейся в государстве системы угнетения. Наказание Салтычихи должно было стать показательным процессом, предостеречь владельцев крепостных «душ» и продемонстрировать народу заботу правительства о его положении.
Оставшиеся в живых к началу следствия крепостные слуги Дарьи Салтыковой обвиняли свою госпожу в гибели 75 человек. Чиновники Юстиц-коллегии нашли возможным приписать ей только 38 убийств и в 26 случаях оставили «в подозрении». Преступницу приговорили выставить на один час к позорному столбу с вывеской на груди «мучительница и душегубица», а затем заключить в оковы и отвезти в женский монастырь, где содержать до смерти в специально для того устроенной подземной камере без доступа дневного света.
Зверства Салтычихи слишком часто использовались разными авторами для живописания ужасов крепостного быта. На короткое время ее имя стало едва ли не символом всей эпохи существования крепостного права. Но впоследствии навязчивое смакование ее преступлений привело, напротив, к маргинализации образа этой помещицы, представлению о совершенных ею злодеяниях, как о страшном исключении из патриархальных и добрых взаимоотношений между господами и их крепостными слугами.
В действительности Дарью Салтыкову, хотя и можно с полным правом назвать настоящим «извергом рода человеческого», но при этом ни в коей мере нельзя считать изгоем из среды русского дворянства того времени. Напротив, от нее тянутся множество нитей к известнейшим фамилиям московской и петербургской знати. Салтычиха состояла в близком родстве с Дмитриевыми-Мамоновыми, Муравьевыми, Строгановыми, Головиными, Толстыми, Тютчевыми, Мусиными-Пушкиными, Татищевыми, Нарышкиными, князьями Шаховскими, Голицыными, Козловскими…
И эта связь не была формальной. Знатные родственники не однажды выручали преступницу своим влиятельным заступничеством. Достаточно сказать, что следствие о совершенных кровожадной помещицей преступлениях начиналось 21 раз! И всегда прекращалось без всяких последствий и вреда для убийцы. По свидетельству очевидцев, оглядев истерзанное после пыток тело дворовой женщины Прасковьи Ларионовой, Салтыкова обратилась к окружавшим ее в молчании слугам не то с торжеством, не то с угрозой: «Никто ничего сделать мне не может!»
В поместьях соседей и родственников Салтыковой творились часто не меньшие злодеяния, а об извращенном садизме княгини Козловской было широко известно в том числе и при императорском дворе. Насилие над зависимыми людьми стало нормой в России XVIII столетия, и «благородные» насильники чувствовали себя совершенно безнаказанными.
Показательное осуждение Салтычихи ничего не изменило и не могло изменить в нравах поместного дворянства. Сама Екатерина вскоре отступилась от намерений хоть в чем-то смягчить участь крепостных. Она справедливо опасалась задевать интересы помещиков, составлявших практически единственную опору все еще слишком шаткого трона.
В ответ на новые обращения крестьян, искавших защиты правительства от жестокости помещиков, вышел императорский указ, запрещавший подобные жалобы раз и навсегда. Указ гласил, что «которые люди и крестьяне в должном у помещиков своих послушании не останутся и недозволенные на помещиков своих челобитные, а наипаче ее императорскому величеству в собственные руки подавать отважатся, то как челобитчики, так и сочинители наказаны будут кнутом и прямо сошлются в вечную работу в Нерчинск…»
Таким образом, сама государственная власть утверждала в обществе и, в первую очередь, в среде дворянства, отношение к крепостному крестьянину, как к личной собственности хозяина. И не просто утверждала, но и защищала в практической жизни с помощью законодательства и военной силы.
В.О. Ключевский писал по этому поводу, что в российской империи «образовался худший вид крепостной неволи, какой знала Европа, — прикрепление не к земле, как было на Западе, даже не к состоянию, как было у нас в эпоху Уложения, а к лицу владельца, т. е. к чистому произволу».
Но как могло случиться, что граждане одной страны были самим государством поставлены в такие извращенные и несправедливые взаимные отношения, когда одни оказались бесправной собственностью других?
Этот вопрос приводил в недоумение многих еще в пору расцвета крепостного права. «Нельзя не заметить с особенным удивлением участи, которую в последствии веков имел простой народ русский, — писал Н. Тургенев в 1819 году. — В европейских государствах существовавшее там рабство произошло от завоевания. Варвары нагрянули на Европу, воспользовались правом победителей и из побежденных сделали рабов. Напротив того, в России народ русский сверг с себя постыдное и долго томившее его иго татарское, и при том случилось, что побежденные, т. е. татары, остались свободными, и многие из них вступили в сословие дворян, а большая часть победителей, т. е. большая часть коренного народа русского, была порабощена».
Б.Ю.Тарасов: «Россия крепостная. История народного рабства» (фрагмент)

"А были ли «салтычихи» в коми селах?" Нет...другого ответа не может быть. В Коми крепостного строя не было. Вопрос должен сформулирован по другому, без увязки к «салтычихе».

Анониму. Имела ввиду женскую жестокость. "Салтычиха" - всего лишь образчик.

Некоторые женщины мужу не дают. Опохмелиться с утра. Звери - не люди.

Злобные коми ань были в коми колхозах.
Одна из них Кочанова Дарья.
Издевалась над своими земляками помоздинцами безумно. В общем-то и была она , как и Домна Каликова - душевно больной.

Ещё я вспомнил соседку баб Ань , которая до 90 лет держала стадо коз и всё лето носила на себе тюки с сеном, больше её самой раза в три.
Ей говорили - зачем тебе это на старости лет? А она говорила, перстану носить - кувна (умру) . И всё носила, и носила тюки сено козам до самой смерти...
ЧУДные эти коми-зыряне...)))

А разве по коми умру - не "кула"? Кувна - это диалект?

Да, диалект.
Одни зыряне говорят ЛОЛ, другие ЛОВ. "В и "Л " во многих словах взаимозаменяемы.
На самом деле я вспомнил, Аль Ань с детской улыбкой говорила КУЛӦМА (покойник), с ударением на последний слог.)))

Да уж наверняка в каждой школе найдётся своя Салтычиха с педагогическим дипломом :)