Обвинить жертву, выгородить насильника. Пара слов о радикальном феминизме

На вопрос «что такое феминизм» гугл отвечает, что это «женское движение за полное уравнение женщин в правах с мужчинами». Но это уже давно не так. Современный феминизм – это шизофренический бульдозер, стремящийся сравнять всё мужское в этом мире с землёй.

Правые и левые

Нужно отметить, что в феминизме сейчас выделяют два направления: либеральный и радикальный. Хотя эти «группировки» сложно назвать частями одного движения, потому что они находятся в состоянии настоящей войны. Если либ-фем – это «борьба за женские права», то рад-фем – «политическое движение, направленное на уничтожение мужского господства».

Суть либерального феминизма можно понять из речи Эммы Уотсон в ООН. Это попытки добиться-таки того равенства в правах, к которому стремились феминистки прежних времён: равенства в оплате труда, в возможности получать необходимую помощь, в уважении окружающих и свободе распоряжаться своей жизнью. И самое, пожалуй, важное, что слово «мужчины» в разговоре об этом равенстве не звучит в негативном ключе. Уотсон говорит: «Не хотелось бы говорить, что мужчины ограничены половыми стереотипами, но я вижу, что это так и есть». И она призывает мужчин к соучастию в тех общественных изменениях, которые инициирует феминизм, утверждая, что равенство будет выгодно им в той же степени.

Для радикалок же эта речь – пример до смешного жалкой попытки угнетённого класса выпросить у угнетающего какие-то подачки. Лаура Макнели в своей статье задаётся вопросом: «Итак, знаете ли вы что-либо более сомнительное, мужецентричное и половинчатое, чем речь Эммы Уотсон?». И такое отношение не удивительно, поскольку мужчины по радфему – это причина всех женских проблем, и поэтому глупо вообще пытаться с ними контактировать. В описании одного феминистского сообщества приведён список «явлений», против которого выступают его члены. И первое слово в этом списке – мужчины.

Остров амазонок

Самое важное, что совершенно справедливо можно сказать о радикальных феминистках – они ненавидят абсолютно ВСЕХ мужчин. У человека мужского пола нет ни единого шанса быть достойным уважения в глазах этого движения (да и за человека они вряд ли его считают). В блоге Accion Positiva эта мысль формулируется предельно ясно: «По отношению к женщинам абьюзер (насильник) на данный исторический момент — это ЛЮБОЙ мужчина, по причине своего гендера». То есть, насильником вырастает каждый, кто родился в мужском теле и считает себя мужчиной.

Однажды меня даже рассмешило, как проявляется в жизни противоречие либфема и радфема в этом вопросе. Дискутируя с подписчицами одного фем-паблика, я задала вопрос: всё-таки, ненавидите ли вы мужчин? И с разницей буквально в секунду мне пришло два ответа. Первый звучал так: «Конечно нет. У многих из нас есть парни и мужья, у нас нормальные семьи». Дальше его автор поясняла: «Наши мужья относятся к нам с уважением. Не думают, что у них есть абонемент на еду, уборку или секс в любое время». А другая феминистка между тем отвечала: «С каких пор ненавидеть мужчин стало плохо? Для меня это абсолютно естественно».

Первое, что пришло мне в голову после этой дискуссии, что её наиболее радикальные участницы подвергались какому-то насилию и имеют проблемы с психикой, что не позволяет им воспринимать мужчин иначе, чем как агрессоров. Хотя, кажется, что нельзя делать такие выводы, и что это очень поверхностный взгляд на проблему. Но позже под одной из фем-статей я увидела комментарий, который наглядно иллюстрирует эту мысль. Девушка писала: «Гетеросексуальный секс – это самое ужасное, что может быть. Спустя долгое время я поняла, что для меня он был лишь способом наказать себя. Вообще, самый гармоничный секс – это мастурбация». А чуть ниже другая девушка делилась мыслями о том, что идеальное общество можно было бы построить на острове, где жили бы обычные женщины и женщины-транссексуалы.

Я в этом вопросе не специалист, но кто скажет, что психически здоровый человек может считать гетеросексуальный секс «самым ужасным, что может быть»? Разве это не проекция безраздельной ненависти к мужчинам и ко всем частям их тела? На месте этой девушки я бы побежала к психиатру – не для того, чтобы, как сказали бы радикалки, лучше удовлетворять угнетателей, а для того, чтобы решить свою внутреннюю проблему и не жить с этой ненавистью внутри всю свою жизнь.

Эх, Вася!

Из упомянутого выше разговора я вынесла ещё одну мыль: для феминисток «мужчины» –  это не просто огромный обезличенный класс насильников, а настоящая мировая ОПГ. Зашла речь о трудовом подвиге женщин во время второй мировой. Я, конечно, сказала, что хоть женщины и трудились, но хотя бы не гибли пачками под обстрелом. На это одна из феминисток насмешливо ответила: «так мужчины сами развязали войну – им на ней и помирать!»

Меня просто удивляет это патологическое нежелание вычленять из массы каждого отдельного человека. Выходит, что за войну отвечают не какие-нибудь политики и главы государств, а все люди мужского пола, вплоть до каждого Васи из деревни. И наплевать, что эти Васи и близко не стояли к международным отношениям, и «хочешь ли ты войны, пойдёшь ли под пули?» никто у них не спрашивал.

Видимо, героизм – понятие сугубо женское, также как и большинство положительных качеств. И даже гибнуть во время ликвидации аварии на ЧАЭС было мужской святой обязанностью – как подтереть за собой пролитое на стол. А пожарные вообще не в счёт – «это их работа, им за это платят!».

Я интересовалась этой темой, и много прочитала разных воспоминаний, от которых просто мурашки по коже. И меня поражает уже сам факт того, что люди шли на смерть, прекрасно зная, что их ожидает. Они могли бы просто испугаться – и не пойти, и некому было бы тушить эту злосчастную станцию. Но для феминисток это всё пустые слова, ведь в аварии тоже виноваты МУЖЧИНЫ, а совсем не какой-нибудь инженер, который ошибся в своих расчётах.

Свой насильник ближе к телу

Если мужчины – это поголовно насильники, то неудивительно, что женщины – поголовно жертвы. Они никогда ни в чём не виноваты, и даже если творят насилие, всегда можно найти мужской фактор. Например, женщина, избивающая своих детей – это агент патриархального воспитания. И вообще, надо ещё проверить, как к ней относится её муж.

Но самое страшное бедствие для феминисток – это те женщины, которые не чувствуют себя униженными и оскорблёнными и вполне довольны жизнью. Их легко можно распознать по употреблению фраз «не все такие» и «мой не такой». На эту тему фем-авторы просто фонтанируют ирониями типа «когда угнетённая социальная группа даже не в курсе, что она угнетённая – это прямо-таки угнетение 80 левела».

Есть просто куча разного рода текстов, объясняющих, почему эти женщины не правы. Тексты попроще – постики ВК – моделируют диалоги типа «А тебя когда-нибудь мужчины лапали, домогались? Да, естественно. Что для твоей подруги означает залёт? Болезненный аборт или одинокое материнство. Что означает залёт для её мимолётного ухажёра? Да ничего, даже знать не будет». И всё так хорошо и замечательно складывается, потому что отвечает та же феминистка, что и спрашивает. А почему бы не спросить случайных женщин на улице?

А потому и не спросить, что многие из них ответили бы – никогда никто меня не домогался, ни чужой дядя на улице с ножом, ни собственный мч на кухне с фразой «ну чего ты ломаешься». Я прекрасно осознаю, что такое бывает, но меня эта участь – тьфу, тьфу – миновала, и дай бог, чтобы таких женщин было как можно больше. Хотя для феминисток пострадавшие женщины ценнее – ведь они факт угнетения подтверждают.

Второй вопрос вообще интересно сформулирован: «для её МИМОЛЁТНОГО ухажёра». А возможность просто не спать с кем попало феминисткам в голову не приходила? Сами же выступают против «секс-позитива», свободной любви и такого прочего, считают это происками патриархата. Так выбирайте повнимательнее, и никакие мимокрокодилы вам будут не страшны. Что до подруг, так есть у меня парочка, и ни одной из них не грозит ни аборт, ни одинокое материнство.

Фантомное насилие

Есть ещё тексты посложнее, типа статьи «Социальный стокгольмский синдром женщин». Она раскрывает «БОЛЬШОЙ СЕКРЕТ» всех тех, кто умудряется «любить мужчин»: у них просто включился механизм психологической защиты, потому что иначе они бы не выдержали мужской жестокости. В этих текстах рисуется вполне реальный образ забитой жены, которая говорит: «Я плохая жена, я сама провоцирую его», которая учится притворяться больной и постоянно хотеть секса, чтобы избежать насилия. Но откуда возмётся «синдром» у УНИКУМОВ типа меня, которые умудрялись встречаться и даже жить с молодыми людьми, но никогда не подвергались никакой жестокости?

В радикальном феминизме априори подвергается насилию «любая женщина в отношениях». И я уже даже не знаю, как открыть им глаза на то, чего они видеть не хотят, а именно на нормальные человеческие отношения. Бессмысленно было бы даже ставить в квартирах счастливых пар камеры слежения и показывать феминисткам, как проходят вечера мужчин и женщин без всякого насилия. Они бы и там нашли к чему придраться и сказали, что каким-то взглядом или жестом муж пригрозил жене убийством, если та не разденется или не приготовит ужин. Именно это слово – убийство – звучит едва ли не в каждой фем-статье. Оно и понятно, ведь страх – один из лучших мотиваторов.

Хочу отметить, что есть очень важные вещи, о которых мы зачастую не знаем, и на которые именно радикальные феминистки обращают внимание общества. Например, положение женщин в исламских странах, женское обрезание, которое до сих пор практикуется во многих племенах, трудовое неравенство и многое другое. Об этом они прекрасно напишут и без меня. Только вот пристало ли людям с такой благородной миссией ходить с лупой, выискивая на каждом углу насилие, которого нет? Или вести дискуссии по поводу того, что нужно срочно ввести в употребление такие слова как «человекА», «авторКА», «профессионалКА» и т. д. Хотя мне даже хочется поддержать их в этом стремлении, чтобы иметь возможность на полном серьёзе употребить выражение «членКА партии». Но это уже совсем другая история.