Этот текст я написал 5 лет назад, но преследования протестантских миссионеров в Марий Эл недавнего времени делают книгу Татьяны Никольской актуальной
Татьяну Никольскую, крупного историка религий, интересуют судьбы российского протестантизма в XX веке.
Автор, по её словам, делает первую попытку рассмотреть русский протестантизм как единое целое явление (а не отдельных конфессий и этапов истории этого религиозного течения), учесть при этом одновременно внутреннюю жизнь протестантских общин, положение протестантов в Российском государстве, религиозную политику этого государства и фактор иностранного влияния на развитие русского протестантизма. По мне, автору удалось выполнить все поставленные перед собой задачи.
Несомненно, ценности труду прибавляет широкий корпус неиспользованных ранее в исследованиях этой проблемы источников, особенно архивных, касающихся политики государства в отношении протестантов.
Никольская заявляет, что только сейчас стало возможно объективное изучение протестантизма , так как в Российской Империи его рассматривали только с конфессиональной (православной и протестантской), а в СССР – только с антирелигиозной точки зрения. С моей точки зрения, объективность в исследованиях на данном этапе развития общества недостижима, возможно лишь приближение к объективности. Религиозные проблемы сейчас в России находятся на переферии массового сознания (вспомним: если геометрические аксиомы мешали чьим-либо интересам, их мигом бы оспорили), поэтому такое приближение в труде автора вполне осуществилось. Правда, как я заметил, стремление к объективности здесь иногда приводит к увлечению фактографией и к боязни делать широкие обобщения, которые из этих фактов и вытекают. Эта книга из-за стремления к тому, что автор считает объективностью, носит по большей части описательный характер. Но у читателей есть свой разум. Им никто не мешает эти факты обобщить самим, что я в некоторых случаях и сделал.
Какова была роль религии в обществе в России в XX веке? Авторское повествование даёт нам понять, что велика она не была.
Первоначально русский протестантизм нашёл своих сторонников в среде русских сект – разноообразных толков старообрядческой “безпоповщины”. У них было много общего в духовных практиках. Можно даже вычленить преемственность от определённой беспоповской секты к определённому течению в русском протестантизме (молокане массово обращались в евангельских христиан и др.). Про этот ранний период русского протестантизма хотелось бы полее подробного изложения, чем в книге (В чём причина духовного кризиса русских старообрядческих сект? В чём вообще состоял этот кризис? Был ли переход в протестантизм решением этого кризиса?), но понятно, что автор не собирался подробно излагать вопросы, выхлдящие за рамки хронологии его книги. Примерно понятно, однако, что протестанты от старообрядцев унаследовали оппозиционность власти, но такую оппозиционность, для которой важной является лишь сфера частной жизни и охрана этой сферы от посягательств репрессивного российского государства.
Нужно сказать, что русский протестантизм, за редчайшими исключениями, перенял у старообрядцев, да и у официального русского провославия в его ревностном варианте, доктрину отрешения, ухода от суетной действительности. Ничего похожего на “протестантскую этику”, на доктрину преобразования окружающего мира на началах своего мировозрения, русский протестантизм не выработал. Почему так получилось? На своём нынешнем уровне знаний о российской и западноевропейской истории я не могу ответить на этот вопрос.
Более того, под влиянием государственных репрессий только росло враждебное отношение протестантов к внешнему миру, желание отгородиться от него. Эта политика принесла русскому протестантизму массу культурных издержек, но она позволила ему выжить в тяжелейшие для него моменты истории, такие, как хрущёвский “штурм небес” в начале 1960-ых годов. Выжить – это главное, что сумел сделать протестантизм в России в XX веке.
Нельзя объяснить слабое распространение протестантизма в России до Перестройки исключительно традиционной неукоренённостью этих вероучений в России и государственным прессингом. Если человеческой душе что-то по-настоящему необходимо для собственного удовлетворения и внутренней гармонии, она наплюёт на любые возможные репрессии. У большинства советских людей такой необходимости в протестантском вероучении явно не было (разумеется, даже принимая во внимание все трудности протестантского миссионерства). Не сломали же преследования популярность в СССР западной музыки!
Корелляция между ощущением своего бессилия в жизни и истовой религиозностью, должно быть, очень велика, раз автор констатирует огромное преобладание в христианских (не только протестантских!) общинах немолодых одиноких женщин. Молодые, полные сил и энергии мужчины были редкостью в рядах протестантов, так как у них было куда больше шансов встроится в систему и припасть к “греховным” радостям советского мира.
Почему русский протестантизм был гонимым властью меньшинством? Прямо на эти вопросы в книге не отвечается, поэтому выдвигаю свои гипотезы, не противоречащие фактическому материалу книги. Меньшинством – поскольку он не имел материальных и духовных ресурсов, чтобы глубоко укорениться в руссских душах (наследие традиционного православия, языческие пережитки, официальный атеизм,насильственные преследования). Более жёсткие репрессии к протестантам, чем к другим верующим в Советском Союзе, я объясняю значительно более истовой религиозностью протестантов, что делало их представления о жизни несовпадающими с тем, что советское государство требовало от своих подданых. Эти представления о жизни могли вызвать крайне нежелательное для власти поведение. Истовая религиозность некоторых групп протестантов была наглядной альтернативой желаемому властью образу советского человека – строителя коммунизма (ну или безголосого быдла). Советскую власть такая ситуация не устраивала.
При этом протестантизм никогда не выдвигал советской и царской власти никаких требований, идущих дальше свободы религиозной жизни. Давно прошли те времена, когда религиозный протест был выражением протеста социального. В России в XX веке религиозный протест был исключительно вещью в себе, никак не затрагивая истинных чаяний увлечённого исключительно светскими заботами абсолютного большинства советских граждан. Если человек в России в XX веке становился протестантом, то он становился субъектом политики (то есть на него налагались ограничения со стороны государства), но никак не её объектом (религиозные люди, как хорошо показано в книге, ещё более в этот период были склонны замыкаться в своей частной жизни, чем атеисты и безразличные к религии).
По поводу исполнения всех требований советской власти в среде разных конфессий протестантов возникали конфликты. Власть истово преследовала наиболее ревностных протестантов в вопросах исполнения догматов религии (адвентисты-реформисты),в вопросах демократизации церковной жизни (Совет Церквей Евангельских Христиан и Баптистов, часть пятидесятников), а также политизированных, сотрудничавших с диссидентами и передававших на Запад материалы о преследованиях верующих в СССР. Это не значит, что жизнь “лояльных” власти протестантов была лёгкой. Просто “лояльные” воспринимали своё угнетённое положение в СССР как должное.
Вообще силовое давление власти заставили верующих многие сомнительные с точки зрения религии вещи воспринимать как должное. Например то, что фактически в протестантских общинах делами заправлял уполномоченный государственного Совета по Делам Религий, который снимал и назначал служителей Культа.
Нужно сказать, что мы ничего не поймём в судьбе русского протестантизма в XX веке, если не учтём предельную атомизацию Россий ского общества начиная с индустриализации и коллективизации и до наших дней. Именно ограничение своих тесных социальных контактов большинством россиян своей семьёй и близкими друзьями (почему так получилось – тема отдельного исследования) обеспечило то тупое безразличие, с которым население смотрело на репрессии против религии и на многие другие явления дальше своей частной жизни. Возобновись сегодня репрессии против религии – реакция большинства населения будет той же.
Репрессии царских и советских властей против протестантов очень сходны по методам. Разумеется, Советская власть применяла насилие куда чаще и ещё менее избирательно (до отбирания у протестантов детей царизм не додумался). Тем не менее репрессивная суть российского государства в отношении не устраивающих его религий оставалась неизменной.
Описание судьбы русских протестантов в данной книге наводит на мысль, что не они были хозяевами своей судьбы, а лишь реагировали на внешние обстоятельства. Действие или бездействие государственной власти оказывало решающее значение на их численность,условия справления культа, проповеднеческую деятельность. Все ухудшения и улучшения их положения были обусловлены волей государственной власти, которая руководствовалась различными мотивами (“попутчики” – угнетённые царизмом после 1917 г., “идеологическое прикрытие кулачества” в 1930-ые, бельмо в глазу официальной советской веротерпимости в 1970-ые), но в число этих мотивов не входили требования самих протестантов, которые были слишком слабы численно и политически, чтобы на эту власть влиять. Всё логично: еслы ты слаб, ты не хозяин своей судьбы
Всё же в периоды, когда протестантское миссионерство не преследовалось (1920-ые годы и после Перестройки) оно делало очень значительные успехи. Путём практики выяснилось, что вероучение и обряды протестантов хорошо ложатся на душу русскому народу, когда этот народ в своих стремлениях не притерпевает стеснения (а вот когда стеснения имеют место быть, начинаются вопросы – см. выше). На вопрос, чем это было вызвано, автор не отвечает. Могу предположить, что у большинства населения России сохранялась потребность в вере в сверхъестественное (советский марксизм и новорусский культ денег – это ведь тоже по сути религии), в утешении от страданий земной жизни и в оправдании своей жизни каким-либо высоким смыслом через отношение к чему-то в их глазах Великому. Пока сохраняется эта потребность, что-нибудь её да заполнит.
Протестантизм с его культом изучения Библии верующими, меньшему вниманию к обрядовой стороне религии и большему – к смыслу вероучения хорошо ложился на эти настроения. Современные успехи протестантского миссионерства в России это подтверждают.
Вот только за светлое будущее этого вероучения в России, учитывая опыт приспособления к обстоятельствам в XX веке и духовное состояние большинства людей в России, приходится волноваться.
