автор Артемий Троицкий журналист
Распад Союза Советских Социалистических Республик был не «крупнейшей геополитической катастрофой», а приведением в исполнение приговора истории. Причём мягким и щадящим. Куски посыпались не по чьей-то злой воле и не в результате внезапного удара — что подразумевает понятие «катастрофа» — а потому, что данное конкретное государство постепенно и окончательно стало нежизнеспособным: экономически, политически, идеологически, управленчески.
Реальная катастрофа, уже сегодняшнего дня, в том, что фантомные боли от ломки скиснувшей империи, засевшие в искажённом сознании одного — достаточно случайного, но отоваренного зашкаливающей властью — человека спроецировались на всю страну. И по мере того, как разные осколки бывшего СССР всё дальше отлетают от советского прошлого — кто в демократическую Европу, кто в авторитарную Азию, кто в хаотичное Непойми-Что — Российская Федерация всё активнее и надрывнее скучает по Советскому Союзу.
Примеров можно привести миллион — как насаждаемых сверху, так и стелющихся внизу. Вот совсем свежий, из числа забавных: в московском Детском Мире увидел новую настольную игру «для всей семьи»; называется она по-битловски «Назад в СССР» и состоит в том, чтобы по очереди угадывать — сколько стоили всевозможные товары и услуги в период «развитого социализма». Кстати, как легко догадаться, стоили недорого… Ассортимент, правда, был невелик.
Почему ностальгия по «совку» правит бал, причём уверенно и повсеместно? Некоторые мотивы банальны, лежат на поверхности и, к тому же, старательно культивируются властями. Да, СССР был великой державой в «двухполярном мире»; нас все боялись (а значит, уважали) — и это было круто! По поводу «уважали» имею сомнения (вообще, поговорка дурацкая), но то, что был Советский Союз велик и могуч, и имел кучу сателлитов, и мог бодаться с Америкой и НАТО практически на равных — спору нет! И я, конечно, понимаю, что большинству (к которому лично я, правда, не принадлежу) наших людей гораздо почётнее ощущать себя гражданами грозной «сверхдержавы», чем мирными обывателями какой-то рядовой страны.
Откуда эта мания величия берётся — вопрос, наверное, непростой, но симптомы её очевидны: «имперские комплексы», синдром «народа-богоносца», гордость за лишнюю хромосому и тому подобные приятные умственные расстройства. Ничего особо уникального в этом нет: другие народы (немцы, в частности; отчасти американцы) от этого тоже периодически страдали.
Вторая элементарная причина — короткая и избирательная память, замешанная, к тому же, на кураже молодости, когда и море было по колено, и суставы не скрипели, и хвост торчком.
Совсем недавно моя жена поцапалась с какой-то тёткой — много старше неё, причём! — которая на полном серьёзе и с характерной для этого типажа нахрапистостью доказывала, что в Советском Союзе никакого дефицита в помине не было и все товары можно было легко купить в магазинах. Вспоминаются перлы народного юмора на данную тему, скажем: «Советский национальный вид спорта — «шаром покати»; или прекрасное описание сети рыбных магазинов «Океан»: «Две кильки в томате, три бабы в халате, кругом чешуя — и нет ничего!» Хотя, на самом деле, жить можно было: да, пустые полки и часовые очереди, но к голоду и голости — по крайней мере, в послесталинские времена — они не приводили. Блат, чёрный рынок, «из-под прилавка» — это было даже весело и азартно. Но идеализировать не стоит.
Наконец, третья причина жгучей сентиментальности при взгляде назад — особенно после взгляда окрест… Она самая глубокая, неочевидная и вряд ли многие отдают себе в ней отчёт. Дело в том, что советская система — при всей её экономической абсурдности и идеологической ущербности! — была довольно логичной и по-своему грамотно выстроенной. Существовала идеология — топорно подправленная местными жрецами, но имеющая вполне респектабельную (и по сей день) социалистическую марксистскую основу. На её принципах строилась экономика (в целом, провальная); социальная политика (в целом, довольно эффективная); международные отношения (по крайней мере, не лишённые продуманности) и некая стратегия движения с конечной станцией «Коммунизм» или, хотя бы, просто «Светлое Будущее».
Советский Союз был империей иллюзий, но он обладал смыслом, динамикой целеположенного развития и, соответственно, предсказуемостью. Нетрудно заметить, что ничего этого у сегодняшней РФ нет. Путинская Россия — это уродливый мутант, движимый сиюминутной блажью. Алчный, хитрый, довольно опасный (в первую очередь, для своих же граждан и ближайших соседей), но вызывающий не столько страх (тем более, уважение), сколько брезгливость. В мультиках любят изображать таких неаппетитных монстров-лузеров…
За последнее время в западных академических исследованиях путинский режим пристрастились характеризовать как «постмодернистский». Отчасти это верно, но слишком лестно: да, пост-модернизм в искусстве предполагает смесь стилей, эпох и контекстов, однако используется он как выверенный художественный приём, формирующий определённое высказывание. Что же до пост-модерна «а-ля Путин», то это скорее невнятное, убл..очное (извините, иначе не скажешь) нагромождение клептократии и демократии, коммунизма и либерализма, клерикальщины и уголовщины, призванное решить одну-единственную тактическую задачу: удержание режима у властной кормушки любой ценой. Российский народ, в лице даже самых наивных своих представителей, не сведущих ни в каких «измах», интуитивно чувствует всю эту мутоту, обман и шатания — и, даже при закоренелой нелюбви к «комунякам», дрейфует в сторону ясности, стройности и своего рода (подчёркиваю, своего рода) «честности» советской парадигмы.
В каждом из отсеков нынешней российской жизни ностальгия по СССР проявляется по-разному. Проще и нагляднее всего дела обстоят в сфере культуры: здесь повышенный спрос встречает обильное предложение. Советская литература и искусство, советское кино, советская эстрада — как в винтажных оригиналах, так и в ретро-стилизациях — везде и всюду! Молодёжь чуть менее восприимчива, но тоже ведётся с удовольствием. Здесь, помимо обычных ностальгических мотивов, имеется ещё один: при всех зверствах тоталитаризма и зловредности цензуры, качество культуры в «совке» было существенно выше, чем в «новой России».
Даже оставив в покое классиков (Шостаковича, Прокофьева, Эйзенштейна, Платонова, Булгакова…), можно назвать наших (моих-то уж точно; я их лично знал) современников — Тарковского, Высоцкого, Любимова, Шнитке, Курёхина, Стругацких, чтобы удостовериться: нынешние фавориты им не конкуренты. Это касается не только интеллигентского «высокого искусства», но и развлекательной «массовой культуры», деградировавшей от комедий Гайдая и Рязанова, песен Островского и Пахмутовой, сатиры (!) Райкина до серийной палёной попсы и какой-то «камеди» актуального разлива. Комсомольские зомби Кобзон и Лещенко, при всей их жутковатой несменяемости, тоже воспринимаются сейчас по-доброму — как эхо героической эпохи, когда ещё не было ушлых продюсеров, а артисты пели своими голосами.
Если культурное ретро обеспечивается без перебоев и ко всеобщему удовольствию, то в социальной сфере ностальгия носит безнадёжный и трагический характер. Советский Союз был социальным государством; путинская РФ — государство ярко выраженное анти-социальное.
Можно спорить о качестве советского образования, здравоохранения, социального обеспечения — аргументы есть у обеих сторон — но в сегодняшней России здесь бесспорная разруха, и она даже не особо маскируется. Забота о гражданах, пусть и скромненькая, но всеобщая и бесплатная, была одним из столпов государственной идеологии в СССР. Нынешним властям граждане — за исключением халдейского персонала, качальщиков нефти-газа и охранников-силовиков — вообще не нужны, поскольку от них одни проблемы. Особенно от образованных, здоровых и активных.
Немного непопулярной статистики.
Количество поликлиник в Российской Федерации:
1990 г. — 21500; 2000 г. — 21300; 2013 г. — 16500.
Количество больниц в Российской Федерации:
1990 г. — 12800; 2000 г. — 10700; 2013 г. — 5900.
Количество школ в Российской Федерации:
1990 г. — 69700; 2000 г. — 68100; 2013 г. — 44100.
(Полагаю, на 2016 год данные будут совсем убойными).
Заметьте, кстати: в годы ельцинского разгула либерализма и «дикого капитализма» советская инфраструктура образования и здравоохранения ещё держалась, а пошла вразнос уже в период «вставания с колен»... Это уже не просто повод для ностальгии — это геноцид.
Преступления (а как ещё это квалифицировать?!) в социальной и экономической областях Путин и компания с особым цинизмом и с лихвой компенсируют (им так кажется, и пока не без оснований) за счёт демагогии и пропаганды. В очередной раз реанимируется старая английская формула о патриотизме, как последнем прибежище негодяев — причём в невиданных масштабах и неслыханных форматах. Является ли это очередным казусом «советской ностальгии»? И да, и нет. Так уж получается, что я, неоднократно в молодости заклеймённый «антисоветчиком», в этой статье эпизодически выступаю адвокатом советской власти — что ж, истина дороже, а познаётся она, как известно, в сравнении.
Так вот, ключевым словом всей советской политической риторики было слово «мир». «Миру — мир!», «Борьба за мир во всём мире», «Нет — войне!» — главные советские лозунги, наряду с «Мы придём к победе коммунизма!» Разумеется, в этом была огромная доля лицемерия, но вот факты: за весь послевоенный период, 46 лет, СССР провел две крупные оккупационно-карательные операции (в Венгрии и Чехословакии) и одну войну — в Афганистане. (Кстати, меньше, чем США за то же время). За 16 лет — втрое меньший срок! — пребывания у власти команды Путина Российская Федерация провела три войны (в Чечне, Грузии и на востоке Украины) и две военные операции (в Крыму и Сирии). Замечу, что ни один из этих пяти военных конфликтов не носил оборонительного характера, и четыре из пяти (кроме чеченского) разворачивались на чужой территории. «Милитаристы», «реваншисты», «агрессоры», «поджигатели войны» — все эти стандартные гневные эпитеты, которыми в СССР награждались проклятые империалисты янки, можно сегодня в полной мере адресовать Кремлю.
Ни пропаганды войны как конечной точки самоутверждения русского человека, ни исступлённого раздувания культа Великой Победы в Советском Союзе в помине не было. Для справки: с 1948 по 1964-й 9 мая был рабочим днём; с 1965 по 1995-й парады проходили только в юбилейные годы; военная техника и самолёты начали участвовать только с 2008-го. О том, что 9 мая превратился из дня памяти и скорби в день жлобского бахвальства, полностью дискредитируя сам смысл этой даты, написано много и правильно; развивать тему не стану. Интересно, каково место этого нагнетания военно-реваншистской припадочности («Можем повторить!» — популярный патриотический стикер) в контексте тоски по СССР? Картина тут запутанная и работает на разрыв шаблона по многим направлениям. Скажем, как быть с советскими украинцами, грузинами, прибалтами и прочими «врагами», ковавшими Победу?
Откуда взялась обожаемая георгиевская (не путать с гвардейской) ленточка, не имевшая к Красной армии ни малейшего отношения, зато символизировавшая в советской историографии власовцев, казаков Шкуро и прочих приспешников Гитлера? А, очень мягко говоря, «неоднозначная» роль товарища Сталина, центральной иконы нынешнего совдеповского возрождения, во всей завязке и первом периоде Второй мировой? А немыслимые жертвы, которыми принято по-садистски гордиться? Очень всё противоречиво и «постмодерново» до отвращения.
При всей циничной просчитанности и сиюминутной успешности, спекуляции кремлёвской команды на чувствах к СССР — палка о двух концах. С одной стороны, моральная мастурбация на сюжет «Как мы отымели Европу» и подобные великодержавные грёзы доставляют многим россиянам острое наслаждение. Тем более, что больше праздновать решительно нечего — разве что «присоединение» Крыма… но это история скандальная и уж точно не общенародная. С другой стороны, обещание наших ватных мачо «можем повторить» явно не выполнимо. Кишка тонка, ребята, и вы, брутальные и воинственные, об этом догадываетесь — иначе тряслись бы в УАЗе «Патриот», а не газовали на Гелендвагенах.
У всех людей мало-мальски нормальных и соображающих, будь они хоть махровые путиноиды, неизбежно будет усиливаться ощущение когнитивного диссонанса великодержавной показухи и жалкой реальности. Отлакировать эту реальность очередным Крымом не получится — козырных тузов в рукаве у шулера больше нет. Вот и предстанет во всём пародийном убожестве «потёмкинский СССР» с религией вместо науки, трубой вместо промышленности, собянинской плиткой вместо великих строек и лозунгами «Вперёд, к победе мазохизма!», «Миру — война!», «Воруй, пока дают!», «Догоним и перегоним Саудовскую Аравию!», «Кто не работает — тот начальник!», «Народ и мафия — едины!», «На каждую прореху — духовную скрепу!», «Наша цель — суверенный феодализм!» и «Мы русские — какой восторг!» Последний слоган я позаимствовал у екатерининского полководца А.В.Суворова; русский XXI век поводов для восторга не даёт абсолютно.
Остаётся или потуже затянуть петлю георгиевской ленточки, или (цитирую поэта А.Вознесенского) проникнуться, наконец, ностальгией не по прошлому, а по настоящему — во всех смыслах слова. Вопрос — не поздно ли спохватываться? Тут я не разделяю, к сожалению, даже сдержанного оптимизма. Распад Российской империи произошёл максимально трагично; распад СССР — максимально фарсово, с опереточным ГКЧП, пьяной Пущей, почти без слёз и крови. Третьей стадии гегелевская формула не раскрывает. Интересно, какой она будет.
