Справедливость, как зазеркалье

У нас есть большая проблема со справедливостью. Мы обречены на зеркальную справедливость. Справедливость рождается как ответ на несправедливость. Т.е. справедливости вне несправедливого просто не возникает. И вот тут проблема, очень большая проблема. Если попытаться вычитать про справедливость как можно больше, то это всегда ответ, это ответ личный и ответ социальный. Личный ответ, в виде оптимальной договоренности с самим собой о том как оно должно быть, что бы обозвать это справедливым, где дискомфорт обуславливает несправедливое, а обратное дискомфорту обуславливает предположительно справедливое. Т.е. справедливо то, что будет обратно дискомфортному. Если сильный бьем меня и я не могу защититься - это несправедливо, а справедливо - это когда я бью сильного, или когда сильный боится бить меня слабого, или когда сильный вдруг слабеет и оказывается слабее меня слабого. Все зависит от обстоятельств и моей нужды в данный момент. Но разве это справедливо? 

Справедливость - это личная сиюминутная договоренность в виде фантазии опрокинутой из реальности куда-то туда за зеркало. Справедливость - это всего навсего отражение. 

Кроме личной справедливости, мы еще много говорим о социальной, общественной, коллективной справедливости. Которая строится, похоже, тем же самым способом? Видимо да. Когда люди в сообществе, подавая друг другу сигналы настраиваются на одно более менее общее, более менее созвучное переживание по поводу несправедливости. И конструируют в своих головах некое некое более менее общее справедливое положение, которое должно по общей договоренности оказаться комфортным, положительным явлением. И вот тут мы натыкаемся на две вещи. 

Первое, то что справедливое общее и личное зазеркалья могу не совпадать, но сосуществовать и подпитывать друг друга. Второму же явлению я бы уделил больше внимания. Положительное или комфортное переживание в рамках справедливого ни как не связано с хорошо или плохо, оно связано с перевернутым видением несправедливости, когда справедливым становится несправедливость в отношении источника несправедливости. Несправедливость связана с моим переживанием состояния жертвы, а справедливость связана со страданием того, кто сделал меня жертвой. Справедливое не связано с прекращением моего состояния жертвы. 

Если меня бьют, справедливость не возникает в момент прекращения насилия надо мной, она возникает тогда, когда насилие обрушивается на моего обидчика и объем страданий моего обидчика должен быть "адекватен" моему страданию, а не числу ударов нанесенных мне обидчиком. 

А если источником моих страданий не является внятный субъект, а например стечение обстоятельств или природное явление? Достаточно ли справедливости рожденной вне страданий других за мое страдание? Как выглядит справедливость мальчика случайно упавшего под трамвай и лишившегося ног? Самое интересно, что справедливость здесь выглядит в виде виновности других, не зависимо были ли другие виновны, да и вообще виноват ли кто-то. 

Наша справедливость выглядит как признание факта несправедливости, определение жертвы и дальше опека жертвы, как жертвы до скончание времен. Наша справедливость - это состояние постоянной вины перед жертвой. Если же в связи с конечностью виновного или его отсутствие возникает вакуум субъекта вины, то срочно формируются социальные конструкции заполняющие вакуум. У нас справедливость - это про чье-то обязательное страдание за страдание жертвы, про извечную несправедливость в ответ на несправедливость к жертве. Мы не видим справедливости вне страдания и несправедливости. Для нас комфорт - это мучение другого, по поводу которого мы договорились и справедливость вне непрерывного поиска виновного ни как не возникает.

А может быть это так потому, что по поводу виновности легче договориться, а потому социальная справедливость и может возникать только в этой области и личная справедливость, которая может опираться на более сложную конструкцию может вступать в конфликт с социальной справедливостью. Если я допустим в детстве был голоден и мучился этим, то справедливость у меня нарисовалась в виде возможности доступной сытости, но эта картина не полна. Потому что мой личный голод натыкался на сытость мои богатых соседей и только тогда возникало чувство несправедливости и тут рядом со сытостью как справедливостью, дорисовывались страдания от голода моих соседей, как наказание, как довершение картины справедливости. 

Мне вспоминаются документ, которые я прочел в архиве, как комендант спецпоселка Ичет-Ды, на реке Печоре в 1932 году не раздавал привезенные продукты переселенцам. Продукты гнили, а тут за бревенчатыми стенами комендатуры умирали от голода дети и старики, но комендант, плотно трижды в день евший, не давал продукты поселенцам. Продукты сгнили, а в поселке умерли 400 человек за одну зиму, но это были не люди, это были в соответствии с революционной справедливостью высланные мироеды, кулаки, подкулачники, буржуи и эксплуататоры. Это была справедливость, где картина сытости "ранее голодного" компенсировалась страданием тех, кого назначили "ранее сытыми". 

Наша справедливость держится на общей договоренности страданий. И сегодня это повторяется в той же мере. Несправедливость сегодняшнего дня прорывается желанием справедливости, но не в виде прекращения страданий, а в виде преследования тех, кого опять наше желание справедливости назначает виновными. 

Мы хотим, мы жаждем справедливости, мы верим в справедливость, но в основе нашей жажды лежит всепоглащающее желание страдания тех, кто с нашей точки зрения виновен. И наше усилие, прежде всего, направляется не на то, что бы согреть теплом жертву и облегчить ее жизнь, а на то, что бы страдал виновный. Мы менее всего готовы долго трудится для компенсирования мучений жертвы несправедливости, мы это и те кто рядом и сама жертва. А вот сделать все что бы удалось разглядывать мучения виновного - это наша основная движущаяся сила справедливости. 

А отсюда обязанность всех в отношении жертвы, виновность всех в отношении объекта несправедливости. Мы кричим "где же справедливость?", но в основе нашей справедливости лежит страдание и мучение, в основе нашей справедливости лежит еще большая несправедливость, потому что мы же жаждем системной справедливости, системной кары, системного преследования. И если системность дает сбои и ошибки, которые тоже системы, мы тут же находим новых виновных и тут же формируется еще большая область несправедливости на которую мы готовы обрушить свой праведный гнев ради справедливости, только ради справедливости. 

Может быть пора уже вырваться из этого зазеркалья. Когда глядишь в зеркало, а рука за зеркалом ничего не нащупывает. Пока наша справедливость работает как зеркало, мы будем продолжать вглядываться в мир за стеклом, верить в него и каждый раз заново и заново не находить его там. Может быть справедливость - это про отказ от вины, может быть это про прощение, может быть это про общие усилия, может быть это про то, что кроме жертвы, в самой большей мере, никто не способен ничего сделать для справедливости, может быть справедливость - это про том, что нам надо научиться помогать друг другу, а не искать виноватых? Может быть справедливость - это про то, что бы заметить того, кому плохо и помочь ему?

Оригинал