«Простите, сир, но это испанская пехота...»

Жги, Конде.

Испанцы при Рокруа 

В 1641-ом Испания вела Тридцатилетнюю войну. Количество фронтов превышало количество психиатрических диагнозов у среднего сталиниста, а денег в казне было даже меньше, чем у среднего сталиниста. Решили действовать нетрадиционными методами, с помощью подкупа и диверсий. Планировалось устроить во Франции мятеж, роль главы которого должен был занять граф Суассон, вполне добротный военачальник, имеющий влияние на французскую политику и уважаемый в обществе. Да еще и троюродный брат короля.

Однако, не вышло. В июле 1641-го граф Суассон гонял по своим владениям каких-то гопников. Догнал. После боя, он решил, что будет неимоверно стильно и круто поднять забрало шлема стволом пистолета. И снес себе выстрелом половину головы. Последние надежды на победу испарились, а с ними и длившееся полторы сотни лет военное могущество Испании, черта под которым была подведена в той же войне, при Рокруа.

На протяжении всего XVI-го и половины XVII-го веков величие Испании и Католических королей стояло на одной козырной карте – испанской пехоте. Солдат терции получал один эскудо в день (где-то раз в полгода-год) и наводил ужас на всю Европу. Королеву Елизавету пугала не сама Армада, а перспектива высадки на берега Британии 17 тысяч оборванных и отмороженных испанцев.

В чем был секрет успеха испанской пехоты и в чем были причины провала мы сегодня и рассмотрим.

Первое, и самое главное. В отличие от большинства армий того времени терции не были наемными, они были испанскими. Нет, служили в них и итальянцы, и валлоны, и баски, но исключительно подданные Католических королей. Терции формировались по территориальному признаку (Фламандская терция, Итальянская, Терция Альбукерке) и на 2\3 состояли из идальго, нетитулованных и безземельных дворян. Среди них было не принято заниматься физическим трудом, единственным способом заработать себе на хлеб с маслом была военная служба. Ввиду этого в испанских полках, несмотря на задержки в жаловании уровня российских девяностых, практически не было мятежей и дезертирства. Благородные же.

А еще все, что испанский солдат нес на себе, он приобретал сам. В виде исключений и по большим праздникам интенданты могли выдать казенные пики. В итоге Испания серьезно экономила, а солдат гораздо пристальнее следил за имуществом, своя кираса (да и шпага с мушкетом) ближе к телу.

Официально в терцию можно было вступить с 16-ти. Но для боевитой школоты существовали лайфхаки. Во-первых, можно было стать музыкантом. Ну а если испанский медведь (или кто у них там, в Испании, за это отвечает) на ухо наступил, был другой вариант. Пойти в мочилеро. Нет, вопреки названию это не те люди, которые с особым усердием кого-то мочили. Ну, то есть мочили, конечно, но вполне себе «в среднем по больнице». Мочилеро это денщик, причем право на денщика имели и солдаты. Содержали их за собственный счет. И музыканты, и мочилеро, были обычно лет 12-14. Иногда, кстати, роль мочилеро выполняли дети погибших боевых товарищей.

По идее, в бою они не должны были участвовать. Но командиры справедливо полагали, что двести-триста шпаг в бою не лишнее, а потому без колебаний пускали их в строй. К 16-ти годам, мочилеро уже оправдывали свое милое русскому уху название. Если доживали, конечно. Это были профессиональные головорезы, сразу попадавшие в ветеранские батальоны терций.

Несмотря на все преимущества, имевшиеся у терций, они проиграли свой главный бой. Испанцы решили, что им в руки попало Wunderwaffe. Соответственно, за новинками тактики они не следили и военную мысль свою не развивали. За что и поплатились. При Рокруа. В историю вошедшая как символ испанской воинской доблести.

Рокруа – это небольшой городок на границе современных Франции и Бельгии. А тогда, в 1643-ем там проходил фронт. Де Мело, командующий Фламандской армией Испании, планировал развивать через него свое наступление на Шампань. Положение и тех, и тех, было критическим. Так что бой действительно мог решить очень многое. Солдат у испанцев было немного восемнадцать тысяч пехоты, девять – кавалерии, около двадцати орудий. Однако, это была действительно опытная армия, элита испанских войск, способная натворить немало дел при прорыве в Шампань. К Рокруа Фламандская армия подступила к 15-му мая и начала его неистово осаждать во все отверстия.

Французы спешно собрали армию для деблокирования города. Командовать ей поставили молодую суперзвезду – Луи Конде. Он тогда еще никаким Конде, конечно, не был, его отец был жив, но слишком уж геморройно каждый раз писать «герцог Энгиенский», так что извините.

Французы уступали испанцам численно (15 килочеловек пехоты, семь – конницы, восемнадцать пушек) и качественно. Фламандская армия сражалась против новорожденных Нидерландов уже который год, те, кто выжили, были отчаянными рубаками уровня Чака Норриса, с ног до головы покрытыми шрамами. Конде же привел под Рокруа новобранцев. Правда, конница у него была гарная. И лошади свежие и понтовые, и всадники – цвет французской аристократии, махавший шпагой с детства.

В плане построений велосипеда никто не изобрел, только Конде решил сделать построение длиннее, как это начали успешно делать шведы, а испанцы по традиции построились более глубокими колоннами. Французы получили решающее преимущество в весе залпа.

В три часа ночи Конде начал артподготовку, в пять утра – понеслось. Первое «Ура! Ура! Ура!». Поначалу не задалось, дебил Ля Ферт выбрал неправильную позицию на левом фланге, его усталая конница была рассеяна кавалерией испанцев. Это психологически надломило пехоту в центре, она бодро побежала назад теряя орудия и заливая поле подливой. На правом флаге Конде лично повел кавалерию в атаку, там шла напряженная рубка. Пока бой в целом контролировали испанцы.

Все спас Сиро, командующий французским резервом. Оценив тактический гений Ля Ферта, он поплевал на свои мозолисты руки и повел остатки французских всадников в контратаку на левом флаге испанского воинства. Решительные действия позволили рассеять кавалерию испанцев, Сиро начал прогон конницы в центр. Опрокинуть испанцев не удалось, однако была одержана куда более важная локальная перемога – Сиро рассеял резервы, состоявшие в основном из менее конноустойчивых немцев и валлонов. Ударные терции оказались окружены. В ходе этого боя погиб и командующий де Мело, не бросивший свою армию и продолжавшийся биться в итальянской терции Висконти, полностью изрубленной.

Однако, разбить строй терции, это не крестьян по лесам гонять. Испанцы встали ощетинившись лесом пик и ведя постоянный мушкетный огонь из центра. Цугцванг, вроде бы, 1:1. Но нет. Пули и порох были не бесконечными, да и от ответного вражеского огня никак не защитишься. Однако, и контратаковать, не нарушая строй (что было главным козырем терции перед конницей) можно было только в теории. Итальянским терциям повезло, они смогли отойти, сохранив боевые порядки, их участок поля боя был ровным, аки плац. Ну, или приближенным.

А вот пяти другим терциям повезло меньше. В центре почва была болотистой, отступить не получилось. Поэтому, Конде просто окружил не сложивших оружие испанцев и начал методично обстреливать их из оставшихся орудий, периодически присовокупляя к этому лихие кавалерийские атаки. Три терции рассеять удалось, две продолжали стоять. Конде это порядком надоело, и он предложил пережившим бой двум тысячам испанцев сдаться, в обмен на право выхода из окружения. Стоять под картечью дураков не было, к 10-ти утра битва завершилась. Две тысячи французов и пять тысяч испанцев не пережили это утро, еще пять тысяч испанцев (в основном раненных) ужинало уже в плену. Миф о непобедимости терций был развеян, погиб цвет Фламандской армии. А война шла еще пять лет.

Впрочем, у испанской кинопропаганды свое мнение на этот счет.