Три свободы

То что я скажу — это бред, но это мучает меня последнее время и я обязан выговориться.

Свобода — это не ценность, в отличие от других ценностей. Свобода — это надценность. Как это понимать? Дело в том, что когда мы прикасаемся к свободе в любом виде, мы вдруг обнаруживаем, что это право выбора между ценностями, любыми ценностями, за исключением самой свободы. Сам факт наличия выбора в пользу какой-либо ценности, не ограниченность выбора — это и есть то, что мы зовем свободой.

Правда у нас еще есть одно понимание свободы, более утилитарное. Свобода как способность беспрепятственно перемещаться в рамках довольно большого поля. Это понятно, что я прежде всего говорю о свободе не территориальной, а о свободе склоняться тем или иным образом в сторону той или иной ценности.

Весь остальной список прав, который мы привыкли перечислять на ряду со свободой, является всего навсего набором ценностей, на которые мы считаем важным акцентировать свое внимание находясь в области коммуникации между сильным и слабым. Так, вне этой коммуникации, этот набор не имеет ни какого смысла, а может быть и имеет смысл, но он обременен другими причинами. Но как только коммуникаций становится именно конфликт силы и слабости, тут же ценность таких вещей как: 1) быть не убитым сильным, не отъятие жизни, как таковой, 2) быть не подвергаемым насилию со стороны сильного, 3) быть не принуждаемым сильным к труду в пользу сильного, 4) быть не лишенным права на свободное передвижение по распоряжению сильного, 5) при конфликте с сильным иметь возможность обратиться к третьему за защитой, 6) иметь некое закрытое поле в которое сильный не имел бы права вторгнуться, 7) иметь возможность длительных коммуникаций с другими людьми без запретов и регулирования со стороны сильного, 8) думать без отчета перед сильным и совершать по поводу подуманного действия без помех со стороны сильного, 9) говорить о том, что более всего наболело без препятствий со стороны сильного и т. д. И т. п. Это все ценности, они важны при конфликте с сильным, они позволяют нам хоть как-то не потерять себя. При этом я могу не контактировать с другими, при этом я имею полное право желать не жить, при этом я имею полное право истязать себя, я имею право запереться и никуда не ходить, все это мое дело, но при конфликте с сильным есть ценности, которые очень важны. Так вот свобода это не одна из этих ценностей, а это наличие такой возможности.

А когда люди мне говорят о свободе, это про то, что я делаю что хочу, то могу смело сказать, что это не так. Свобода — это про другое, свобода — это про важность наличия у меня возможности делать выбор в сторону набора ценности или одной из ценностей, которые меня защищают от всевластия сильного, от подавления со стороны сильного, от вторжения со стороны сильного. Свобода — это не про любое действие, это про очень ограниченный набор ценностей, которые присутствуют в моем конфликте с сильным.

Все остальные свободы — это область моих договоренностей с обществом и с другими людьми, это соперничество между тем, что ценностно для меня и тем что ценностно для них и мое право на достижения того, что ценностно для меня лишь связана с тем, как я договорюсь с носителем другой ценности. Вот когда говорят, про свободу, как про право махания руками у носа другого, то это вот как раз про эту свободу, а не про ту свободу, которые поднимаются в области конфликтов сильного и слабого, потому что сильный со слабым договориться в принципе не сможет, потому что слабый вынужден, обречен все время покупать у сильного то, что ценно для слабого. Тут договоренность носит характер скорее униженного прощения и соизволения допустить ценность слабого перед ценностью сильного, допустить слабому возможность где-то как-то соприкоснуться со свой ценностью в промежутках обслуживания ценности сильного.

Свобода — это возможность свободной сделки равных, меж их может быть даже не равными ценностями, свобода — это возможность регулируемой сделки с сильными по ограниченному числу ценностей, в области ограниченного числа ценностей. А вот кем регулируемой? Это один из самых важных вопросов. По идее — эта регуляция, как и любая регуляция должна производится на уровне государственно-поддерживаемых институтов национальных и не национальных.

И так, подводя итог, могу сказать, что для русского языка стоит задача выработать три слова синонимичных слову свобода: 1) свобода как свобода телесная, что бы тело не запиралось произвольно, 2) свобода как договоренность выбора ценностей равных и 3) свобода, как защищенный выбор ценности в конфликте с сильным. Явно же это бред.

Оригинал