В какую ризому соскользнет смысл?

Видимо, это какое-то общее поветрие 20 века, в котором мы живем. Смыслы не строятся в ряды и парадигмы, не разбиваются на ограниченные и сурово взаимодействующие части, а невидимо скользят за плотным рядом стихов, за сюжетными волнами прозы, за смысловыми нагромождениями абстрактных размышлений. И мы можем лишь скользить либо где-то параллельно им, либо в какой-то момент соскользнуть на них в удачно подвернувшуюся расщелину текста или музыки или танца или картины или других символов, соскользнуть, ощутить их тепло или холод и опять остаться ни с чем. Остаться ни с чем, что бы опять всем своим существом искать этой мимолетной встречи и ждать момента соскальзывания в ризому, в корневище, в самый глубокий смысл, который уже сразу после это уже смыслом не является, но остается ризомой в смыслах Жиля Делез. 

Но мы то ведь живем всем своим существом в 21 веке. Или это мы обманываем себя, что бы не свихнуться, мы живем еще там, сразу там во всем и в 16, и в 17 и в 18 и в 19 и в 20, мы бы могли жить и глубже, но мы не чувствуем этого, мы подзабыли, мы как при быстром чтении видим фразу, а то и абзац целиком, а отдельные предложения, буквы, знаки препинания ускользают, но они тут есть. Все есть в 21 веке, только 21 века нет. Потому что кто-то уже чувствует ризому 21 века и даже привыкает в ней жить в этом вечном соскальзывании, в этом вечном проскальзывании дальше вдоль смысла скользящего за временем, как например Бибихин, а кто-то запутался в 20 веке и все еще прислушивается к тонам сердца рыдающим над потерями самого убийственного, пока самого убийственного века, бредущего от парадигмы к парадигме через революционные изломы в смыслах Томаса Куна. 

А ведь здесь нет ничего нового. Гомер писал "Одиссею", соскальзывая вслед за Одиссем, за его смыслами. Прямо чувствуется, как что-то рождалось и опять исчезало и потом уже плотность стиха становилась такой, что ничего невозможно было разглядеть. А потом глядишь, сверкнуло и бежишь вслед за Гомером. И все это 2000 лет и еще 700 лет назад. Это настолько далеко и столько полимпсеста свершилось, что едва ли мы чувствует то, что чувствовал и всем своим нутром видел Гомер. Но ведь само соскальзывание, как суть и смысл уже было и нам привет из темноты времени, которое уже и измерить нельзя. Сквозь плотность времени нам сегодня можно опять делать это и оказаться современнее 20 века? Это какая-то эстетическая философия, которая пробивается сквозь любую рефлексивную работу порой не имеющую к философии ни какого отношения. И только мы, ощутив толчёк 18 века уверовали в парадигмы, как уже нет ничего, как уже новый вызов и новое требование к рефлексии. Как будто мы опять у истоков, в начале 2000 лет, когда явно сверкнула ризома всего человеческого смысла, а мы своим человеческим заковали ее в парадигмы и умертвили для себя, отказавшись чувствовать благоговейные смыслы и заменяя их временным, да еще искусственным умопомешательством вызванным того или иного вида камланием.

Оригинал