«Семь причин, по которым мы уже никогда не сможем ненавидеть русских»

Вчера я был на пикете памяти Немцова. В этот же день у меня было много работы и встреч с людьми, которых не видел много месяцев. Собственно, поэтому я и пишу этот текст уже на следующий день. И тем не менее я не пожалел два часа субботнего времени. Мне не просто хотелось прийти – мне было бы стыдно не прийти. И речь в этот раз даже не о самом Борисе.

Так случилось, что Россия напала на Украину. Так случилось, что это привело к массовой гибели невинных людей. Можно говорить о том, что в этом виновата узкая группа людей. Можно говорить. Только так не бывает.

За действия корпорации несут ответственность не только члены правления, но и все акционеры. Причем ответственность эта проявляется сразу же – стоимостью акций и размером дивидендов.

Реальность такова: каждый обладатель паспорта с определенным гербом несет ответственность за войну в Украине.

Да, можно говорить, что многие не виноваты. Но отсутствие прямой вины не всегда освобождает от ответственности. Мы, например, ответственны за тех, кого приручили или родили. Приходится быть ответственными и за тех, кого выбрали.

Понимание этой ответственности предотвратило бы войну. Не было бы никакого «ничего не изменишь», «все равно так будет». Вышли и противостояли бы все. Но этого не случилось.

Важно перестать думать, что это изменит в целом. Думать нужно о том, что это изменит лично для вас.

Вряд ли акционер корпорации, делавший все ради того, чтобы предотвратить некорректные решения, может считать себя виновным в их принятии и последующем крахе. Он и так сделал все возможное.

Сделать все возможное –прямой и однозначный способ снять с себя ответственность за преступления страны, принадлежность к которой имеешь.

Сделать все возможное – не значит лечь на амбразуру. Сделать все возможное – сделать что-то в пределах своей повседневной парадигмы. Но направленное против. Малое имеет огромную действенность. Теперь я хорошо это знаю.

Если бы в 2011 каждый нашел два часа времени и вышел бы на митинг против воровской власти – эти два часа времени уже вернулись бы меньшим стоянием в пробках и электронными очередями вместо реальных. Два часа времени на митинге, которые могли бы изменить страну. Но каждый решил, что он ничего не изменит.

И еще раз: важно перестать думать, что это изменит в целом. Думать нужно о том, что это изменит лично для вас.

Плевок на памятник Минину с Пожарским ничего не изменит. Как и возложенные к нему цветы. Тем не менее, мы не делаем первое и делаем второе. То же касается и любых действий против чего-то.

После демонстрации семерых у Чехословакии не появилось независимости. Но появилось семь причин, по которым они никогда больше не смогут ненавидеть русских. А этих причин могло быть сто, тысяча, миллион. Тогда появилась бы и независимость. И достоинство тех, кто вышел и поддержал.

Оккупационен ли режим Путина? Безусловно. Но даже в условиях оккупации, даже в условиях тюрьмы всегда есть пути выражения своего несогласия. В 1991 жители Латвии без оружия встали на баррикады. А в 80-х просто выходили на площади и пели. А в 70-х просто не общались с теми, кто работал во благо оккупационного режима. Всегда есть минимальный уровень действий, позволяющий остаться при своих и в то же время выразить свое отношение к происходящему. И поверьте, для перемен этого будет достаточно.

Я и сам понимаю, что распределение ответственности за страну по паспортам не совсем корректно. Но настолько же некорректно, как распределение ответственности за животных на хозяев или за несовершеннолетних детей – на родителей. К слову, сама демократия даже в совершенной ее форме не корректна. Ответственность по паспорту - это не совсем правильно, но практично. Это лучший способ предотвратить преступления, которые может совершать режим. Именно поэтому я и говорю сейчас о любых протестных действиях, а не о максимально возможных.

Если вы считаете, что это ничего не изменит, подумайте, почему власть тратит миллионы рублей и человекочасов на митинги в свою поддержку. Отношение к человеку может изменить даже тот взгляд, которым вы на него смотрите.

Я не испытываю принадлежности к России. Юридически с этой страной меня объединяет паспорт, которого скоро тоже не будет. И тем не менее, формально я являюсь носителем ответственности. И со своей стороны я сделал все что мог. Я не бился лбом в асфальт, вымаливая прощение. Я просто вел себя, как вел бы себя любой человек, у которого есть честь: публично выражал свое недовольство. Может быть, этого мало. Но для спасения многого и не требуется: если бы так поступил каждый, никакой войны бы не случилось.

Протестовать – не сделать что-то лучше. Протестовать – защитить собственное достоинство. Если вы демонстративно против – вы уже его защитили. Ниже этого нельзя опускаться. И ваше достоинство тем выше, чем сложнее и опаснее выражать протест, чем меньше людей рядом с вами.

Лично я могу принять осуждение в свой адрес от воинов АТО или советских диссидентов, но не от активистов Майдана или европейских массовых оппозиционеров. Просто потому, что я выходил, когда было 10 нас и 40 полицейских. И чтобы осуждать меня, надо сделать что-то сравнимое.

Заметьте: я не сделал ничего героического. Но другие сделали даже меньше моего, при этом добившись своих целей. И все потому лишь, что их было много. Потому лишь, что обладали они одним на всех, но достоинством.

Европейское общество – это общество тех, кто стал всем, будучи никем. В противовес ему традиционное общество – это общество тех, кто никем и остался. Западное общество очень хорошо учит тому, что все в этой жизни зависит лишь от тебя самого. Внутреннее перерождение, перерождение чести – самое необходимое условие для развития.

Ни одна советская республика, которая получила свободу, не стала страной первого мира. Таковыми стали только те, кто сами за нее боролись. В борьбе обретается можно обрести или не обрести. Без борьбы придется потерять. Рано или поздно. Так или иначе.