В данный момент у меня, в принципе, нет какой-то особой неприязни ни к тем судьям, которые без доказательств и в нарушение Конституции присудили мне штраф (и которых, в рамках «народного наказания», я обматерил), ни к этой девочке-судье по фамилии Бичижик, которая ведет мое дело в нынешнем суде. Все они винтики системы, выстроенной Путиным. Довольно бесцветные и не шибко умные серенькие исполнители. Процентов на семьдесят я так считал еще до начала всех процессов, начиная с дела об одиночном пикете. И последнее заседание по делу «об обматерении» стало тому замечательной иллюстрацией.
Ну, судите сами.
На последнее заседание пришел, наконец, один из свидетелей. Мой товарищ по партии ПАРНАС Михаил Шестаков. Он в соцсети поставил лайк на моей публикации. Ну, судьи-прокуроры начали его спрашивать, что, да как. Я, в принципе, сначала не сильно и прислушивался. Но вскоре допрос начал приобретать все более интересные черты. Надо сказать, что Миша Шестаков – очень въедливый, аккуратный, взвешенно относящийся к словам человек. Для него очень важна чрезвычайная точность формулировок, и если его что-то не устраивает, он будет биться за каждую запятую (в принципе, замечательное качество серьезного, свободного гражданина).
Напряжение начало нарастать с того момента, как прокурор принялся скороговоркой зачитывать показания Михаила на предварительном следствии. Миша сказал, что эту скороговорку он не понимает и в таком случае не может подтвердить свои предварительные показания. Он попросил прокурора читать медленнее и более внятно.
В общем, слово за слово, девушка-судья начала хмурить бровки и повышать на Михаила голос. Правда, Миша был невозмутим.
В какой-то момент Михаил настоял на том, чтобы был зачитан подписанный им протокол допроса на предварительном следствии. Что и было сделано. Миша, однако, этим не удовлетворился и принялся настаивать на том, что протоколов допроса было два. «Где второй?» - спросил Михаил. Судья полистала дело и второго протокола не нашла. В этот момент атмосфера в зале уже была напряжена довольно прилично. На требования Михаила судья не реагировала и решила, типа, показать, кто в доме хозяин. Она вызвала пристава, чтобы тот вывел Мишу из зала. Ну, Михаил и отбыл в сопровождении пристава.
Заседание пошло дальше и, вдруг, минуты через две судья явно впала с состояние паники. Она начала судорожно озираться и послала помощницу срочно найти Михаила. Началась беготня, звонки, в общем, не суд, а бедлам…
Оказывается, судья обнаружила-таки в деле второй протокол допроса Михаила Шестакова.
Но Миша к тому моменту уже уехал и по телефону сказал, чтобы снова вызывали его повесткой.
Ну, вот такая история. Я человек в судебных делах не сильно опытный. Возможно, вопросы, которые у меня возникают, несколько наивны. Тем не менее, я их перечислю. Судья, которая ведет процесс, разве не обязана более-менее прилично представлять себе то дело, по которому она должна принимать решение? Почему она не смогла сразу найти второй протокол? Что это за спектакль с покрикиваниями, хмурыми бровками и приставом?
Мы все, дорогие мои читатели, имеем возможность наблюдать за всякими людьми, работающими в российской государственной системе. Вы можете назвать их характерные качества? Ну, хотя бы главные? Ну, хоть одно? По-моему, это совершенное неумение вести равноправный диалог с людьми. Они все пыжатся изобразить из себя, ну, я не знаю, типа, лягушку, надутую через соломинку. Типа, не подходи – я щас взорвусь.
Откуда появляются такие люди? Не, ну я понимаю, что феодальная система беспредела их продуцирует. Я понимаю, что в условиях несвободы и путинской воровской вертикали на самый верх поднимается, сами понимаете что. Может, это, так называемый, кадровый резерв, выпестованный какими-нибудь «нашистами» или «гвардии молодыми баблососами»?
В общем, есть вопросы и проблемки. Придется решать их уже после Путина…
