Что посеешь то и пожнешь, или Деградация американской школы
http://club.berkovich-zametki.com/?p=15788
Фев 26, 2015 ~ Добавить комментарий ~ Написал Выпускающий редактор
Высокий уровень образования сохранялся вплоть до 60-х годов прошлого столетия. В 1964 году показатели в тесте SAT выпускников средних школ, собиравшихся поступать в высшие учебные заведения, достигли наивысшей величины за всю историю. Но то была лебединая песнь американской школы.
Что посеешь, то и пожнешь, или
Деградация американской школы
Виктор Вольский
Норман Роквелл, «Сюрприз». Иллюстрация для обложки журнала «Saturday Evening Post», 1956.
Кто занимал пост министра просвещения в кабинете первого президента США Джорджа Вашингтона? Остановите наугад сотню прохожих и задайте им этот вопрос. Готов поручиться, что 99 из них будут долго морщить лоб, мучительно вспоминая, а затем сокрушенно разведут руками и признаются, что не помнят. И, может быть, только один после недолгой паузы внезапно хлопнет себя по лбу, просветлеет и радостно воскликнет: “Да не было такой должности в администрации Вашингтона!”.
И верно, министерство просвещения появилось на свет лишь двумя столетиями позже, причем не вследствие назревшей необходимости, а в результате циничной политической сделки. Во время предвыборной кампании 1976 года кандидат Демократической партии Джимми Картер обещал всемогущему профсоюзу учителей (Национальная ассоциация образования) в обмен на его поддержку учредить соответствующее министерство. Профсоюз поддержал Картера, и тот, победив на выборах, сдержал свое слово.
Появление министерства просвещения на административной карте Вашингтона в 1977 году ознаменовало новую важную веху в процессе деградации американского образования, который начался в середине предыдущего десятилетия на гребне либеральной революции.
Когда-то у Америки были все основания гордиться своими школами. Невзирая на предельно примитивные условия (сельская школа обычно состояла из одного большого помещения, в котором размещались по разным углам школьники разных возрастных групп), уровень образования был настолько высок, что приводил в восторг иностранных путешественников. Об этом, в частности, писал в своей бессмертной книге “Демократия в Америке” выдающийся французский мыслитель Алексис де Токвиль.
О том, какое образование получали американские дети в былые годы, наглядно свидетельствует эксперимент, поставленный в годы правления президента Рейгана одним высокопоставленным сановником администрации. Он предложил всем своим сотрудникам — от подростков-стажеров до докторов наук — тест по американской истории и обществоведению. Никто из них не выдержал испытания, которое оказалось экзаменом… за 8-й класс в одном из сельских школьных округов штата Канзас на рубеже XIX и XX веков.
Высокий уровень образования сохранялся вплоть до 60-х годов прошлого столетия. В 1964 году показатели в тесте SAT выпускников средних школ, собиравшихся поступать в высшие учебные заведения, достигли наивысшей величины за всю историю. Но то была лебединая песнь американской школы.
После убийства президента Кеннеди положение в стране круто изменилось. На волне общественной скорби и негодования Демократическая партия, начертав на своем знамени имя президента-мученика, одержала решительную победу на выборах 1964 года и добилась полного господства в Конгрессе. Либеральная идеология восторжествовала над консервативным видением мира. Занималась заря эры “прогрессивной” перестройки, которая захватила буквально все сферы жизни.
Не миновала она и область образования. Орды “экспертов” хлынули в школы. “Лучшие и талантливейшие” (так называли себя специалисты из элитарных университетов, наводнившие государственные ведомства), распираемые самодовольством, “знали, как надо”, и были готовы резать по живому. Старые, проверенные вековой практикой принципы и приемы обучения были “выброшены на свалку истории”. Началось грандиозное экспериментирование. Школы превратились в лаборатории для испытания новомодных теорий, школьники были обращены в подопытных животных.
На детей обрушился водопад завиральных идей, взлелеянных в инкубаторах пединститутов: обычные классные комнаты уступили место “открытым классным пространствам”; учителям было велено забыть о своей старой функции проводников знаний — вместо этого они становились “пособниками в процессе познания”; изучение западного литературного канона было отвергнуто во имя “мультикультурализма”; историю и обществоведение подменила неприкрытая социалистическая пропаганда, густо замешанная на идее искупления расовой вины белого общества.
Учреждение министерства просвещения подтолкнуло процесс духовного обнищания американской школы. Национальную ассоциацию образования совершенно не волновало качество обучения. Как и подобает профсоюзу, эта организация была заинтересована только в благосостоянии своих членов и в укреплении своего собственного могущества.
Профсоюз вел наступление на двух направлениях, добиваясь повышения зарплат для своих членов и сокращения числа учеников из расчета на каждого преподавателя, что, естественно, требовало соответствующего увеличения численности педагогического состава. Количество учителей стало быстро расти (а вместе с ним и приток членских взносов в профсоюзную кассу), параллельно требования к их квалификации резко снизились.
Устоявшаяся шкала ценностей была объявлена анахронизмом, вместо нее стали внедряться “постмодернистские” воззрения, согласно которым не существует объективной реальности, не существует добра и зла, не существует абсолютных ценностей, а существуют лишь индивидуальные “нарративы”, каждый из которых самоценен и равноценен другим — не лучше и не хуже их. Из этого вытекало, что ни в коем случае нельзя навязывать школьникам какие-либо твердые представления, за исключением одного: осуждать других за их взгляды и поступки есть тяжкий грех.
Конкуренцию во всех видах заклеймили как пагубную отрыжку разбойного капитализма. Перестали поощрять спортивные игры, в которых неизбежно кто-то побеждает, а кто-то проигрывает. Учителям стали вменять в обязанность всячески развивать чувство самоуважения у своих питомцев (например, поощряя их любоваться на себя в зеркало и повторять как заклинание: “Я — значительная личность”) и ни в коем случае не травмировать их хрупкую психику, предъявляя к ним строгие (или вообще какие-либо) требования.
Помимо этого, учителям теперь предписывалось относиться к своим подопечным как к равным, почтительно осведомляться у них, что они думают по тому или иному поводу, ни в коем случае не навязывая им своего мнения, не докучать школьникам, а стараться создать для них привлекательную среду, и, по возможности, создавать в классе игровую атмосферу. А главное, не забывать, что задача школы — не “пичкать детей знаниями”, а воспитывать из них “сознательных и прогрессивных граждан” (читай: невежественное стадо баранов — легкую добычу для демагогов).
Поведение детей обычно определяется границами дозволенного. И не следует удивляться тому, что в отсутствие каких-либо дисциплинарных стандартов школьники и студенты вузов ныне ведут себя разнузданно, как дикари, поражая случайных посетителей дурными манерами. Они приходят на занятия, когда им заблагорассудится, обращаются с преподавателями, как со слугами, грубят им, если их мягко поправляют, вызывающе заявляя учителю, что это его “личное мнение”, которое он, ученик, не желает разделять.
Учебный материал подается с перспективы “угнетенных” и “жертв общества”: нелегального иммигранта, душевнобольного, заключенного, в то время как носители традиционных ценностей неизменно выступают в роли “угнетателей”. Школы, носившие имена Вашингтона, Джефферсона и других “рабовладельцев” из числа отцов-основателей американского государства, повсеместно переименовываются в честь никому не известных “героев сражений за гражданские права”. Детей, принадлежащих к расовым меньшинствам, учат, что общество задолжало им за прегрешения против их предков. Учителя лебезят и унижаются перед ними, всячески подчеркивая свою лояльность передовым идеям.
Нетрудно представить себе, каким должен быть объем знаний у людей, которым в школе забивают голову пропагандой, вместо того чтобы их учить. В 2004 году профессор права университета Джорджа Мэйсона Илья Сомин получил от либертарианского мозгового треста — Катоновского института — заказ на проведение исследования с целью установить, насколько обширны политические познания американских избирателей. Работа профессора Сомина, построенная на анализе результатов опросов общественного мнения на протяжении многих лет, имела огромный резонанс.
И неудивительно. Как указывает автор исследования, американские избиратели (добавлю — питомцы отечественных школ) “демонстрируют ужасающее невежество в политике и не владеют политической информацией даже самого примитивного свойства”. Для специалистов, занимающихся изучением этого предмета, собранные им данные, пишет профессор Сомин, не являются сюрпризом, но “наблюдателей, впервые заглядывающих в данную область, не может не поражать глубина невежества большинства избирателей ”.
Например, в опросах, проводившихся накануне выборов 2004 года, выяснилось, что почти 65% избирателей не имели представления о том, что Конгресс наложил запрет на так называемые “аборты через частичные роды”, 70% не знали, что система медицинской помощи престарелым “Медикэйр” пополнилась обширной программой льгот по оплате лекарств, и не менее 58% не знали “ничего” или “почти ничего” о Законе «Патриот США», который чрезвычайно интенсивно освещался в печати и по телевидению. Три четверти не имели представления о том, что при президенте Буше государственные расходы резко возросли.
Однако не следует считать, что американский электорат внезапно поглупел или лишь в самое последнее время проникся полным равнодушием к политике. Проблема эта имеет глубокие корни. Так, в 1970 году лишь 24% американцев могли правильно назвать имя государственного секретаря США. В 1996 году ровно две трети избирателей не знали, кто представляет их в Конгрессе, а для 94% имя тогдашнего главы Верховного Суда страны Уильяма Ренквиста было пустым звуком. В том же году лишь 26% знали, что срок полномочий члена Сената США составляет 6 лет, а 73% были искренне поражены, узнав, что расходы на “Медикэйр” намного превышают ассигнования на помощь зарубежным государствам.
В январе 2000 года 66% опрошенных были знакомы с именем ведущего популярной телевизионной программы “Кто желает стать миллионером?”, но лишь 6% знали, как зовут спикера Палаты представителей Конгресса. А к концу правления президента Джорджа Буша-младшего лишь 58% американцев могли назвать хотя бы одного члена кабинета в его администрации.
«Что вы хотите от простых людей? — скажете вы. — Опросите-ка лучше интеллигенцию, результаты наверняка будут совершенно иные». Если бы! В 1993 году из 3100 студентов ведущих университетов, входящих в престижную “Лигу плюща”, 11% не смогли ответить на вопрос, кто автор Декларации независимости, половина не знала имени своих сенаторов, а для 75% явилось сюпризом, что классическое определение демократии (“Правительство народа, управляемое народом, существующее для народа») было сформулировано Авраамом Линкольном в Геттисбергской речи.
Уж если студенческая элита проявляет такое ужасающее невежество, чего же в таком случае ждать от рядовых старшеклассников, большинство которых в недавнем опросе не смогло правильно ответить на вопрос о том, в какой половине XIX столетия произошло едва ли не самое судьбоносное событие в истории их страны — Гражданская война (известная в России как “Война Севера против Юга”)?
Но невежество — лишь одна из проблем американской школы. Когда-то Жан-Жак Руссо превозносил “благородного дикаря”. Но думается, что даже этого злого гения французского Просвещения, по педагогическим рецептам которого было искалечено не одно юное поколение, даже его ошеломило бы зрелище ядовитых плодов, выращенных его верными последователями в Новом Свете. Многие из их питомцев полностью заслуживают звания “дикарей”, а вот назвать их “благородными” вряд ли у кого-нибудь язык повернется.
Однажды на сайте Youtube проявилось видео, отснятое и выставленное школьниками из Мемфиса. Старшеклассники устроили массовую имитацию оргии, разыгрывая всевозможные сексуальные акты, да так мастерски, что маститые звезды порнографического кино позеленели бы от зависти. Причем происходило все это не в каком-нибудь темном закоулке или на частной квартире в отсутствие родителей, а в школе под доброжелательными взорами наставников и воспитателей.
“Что поделаешь? Подростки есть подростки, ничто их не удержит. Уж слишком силен половой инстинкт”: так объясняют “прогрессивные” педагоги свое попустительское отношение к разгулу необузданной сексуальности в школах. Не потому ли половина (!) негритянских девочек-подростков заражена венерическими заболеваниями?
Между прочим, половой инстинкт у подростков не вчера появился. Он испокон веков был очень силен, но на протяжении истории здоровое общество повсюду каким-то образом умудрялось держать его в узде при помощи ветхозаветных приемов, именуемых полузабытыми словами “дисциплина”, “порядок”, “правила приличия”, “кодекс общественного поведения”, “моральные устои” и т. д.
Сексуальная распущенность, как правило, идет рука об руку с насилием. Что мы и наблюдаем во многих американских школах. Вот, например, в Атланте старшеклассница до полусмерти избила свою учительницу, причем в расправе деятельное участие приняла мать школьницы. В Балтиморе дюжая школьница, повалив на пол свою учительницу, принялась ее избивать под бурные одобрительные клики соучениц. И таких случаев можно привести великое множество. Учителям старших классов впору требовать надбавку за опасную работу.
Национальное общественное радио (NPR) подготовило специальную передачу о нападениях школьников на учителей. В передаче выступил учитель, изувеченный своими подопечными. Самое поразительное то, что потерпевший винил самого себя за свое несчастье — он дескать, не смог “найти общий язык” с учениками. Ведущий программы сочувственно кивнул и согласился, что “дети” тут, действительно, не при чем.
Жаль только, что “эксперты”, в тиши академических кабинетов разрабатывающие педагогические теории, которые лежат в основе кризиса образования, не испытывают на собственной шкуре последствия своих бредовых идей. Вместо них все шишки валятся на безмозглых баранов, жалко блеющих о своей вине перед школьниками, которых они-де не смогли удержать в руках.
Нынешняя убогая реальность еще в 1964 году была пророчески предсказана замечательным мыслителем Джеймсом Бернхэмом. В своей книге “Самоубийство Запада” он предупредил некоего обобщенного либерала, который вопреки реальности и здравому смыслу цепляется за свою систему верований и идеологических установок, о том, какой урожай его ждет, когда взойдут посеянные им ядовитые семена:
“Что, если его дети, воспитанные по всем прогрессивным правилам, не отягощенные предрассудками, обычаями и традиционными устоями, получившие полную свободу следовать своим низменным порывам и развивать свои природные наклонности, — что, если из них вырастут не либералы, а чудовища, преступные чудовища того рода, что ныне рыщут в бетонных джунглях наших городов?”
Этот печальный риторический вопрос можно подкрепить не менее грустной сентенцией третьего президента США, автора Декларации независимости Томаса Джефферсона:
«Если цивилизованная нация рассчитывает существовать на основе союза свободы с невежеством, она надеется на то, чего никогда не было и никогда не будет».
