Такое слышат в свой адрес не только оппозиционеры. И даже не гражданские активисты и общественники, которые, кстати, работают над тем, чтобы сделать жизнь социума лучше. Предлагают пойти работать даже тем, кто, по мнению простых тяжело трудящихся, занимается чем-то необычным: автостоп вместо отдыха на пляже, историческое фехтование в ущерб соцсетям, раскрашивание городских развалин вместо критики тех, кто этим занимается.
Мерилом работы здесь, а для меня в частности уже «там», считают усталость. Суставы вялы, пространства огромны, и в кабинетах из кожи по-прежнему негодяев нет. Хипстеров с айфонами, верстающих сайты и пишущих в блоги, высмеивают чиновники, живущие на их деньги. Они надеются, что их смех дружно подхватят простые работяги, на чьи деньги и благодаря лояльности которых они до сих пор сидят на своих местах.
Главная проблема консервативного общества кроется в том, что все старое возносится над новым и современным. Работающие в первобытных условиях превозносятся над теми, кто сумел занять адекватное XXI веку рабочее место, пребывая в неадекватной этой эпохе стране. Любая общественная инициатива, даже работающая на абсолютное благо всего общества, неприемлема и наказуема.
Есть ли в России альтернативы гражданскому обществу? Конечно, есть. Правда, общественными их назвать нельзя, так как они полностью под патронатом государства. Милые до безумия нашисты, на деньги ветеранов заботящиеся о ветеранах. Специально обученные и проплаченные борцы с фашизмом, к реальным антифа не имеющим отношения. «Комитеты солдатских матерей» и «Общества защиты животных», с настоящими правозащитными институциями имеющие такое же сходство, какое Сколково имеет с любой американской Силиконовой Долиной. Здесь брошены орлы ради бройлерных куриц. Хорошо еще, если брошены не в тюрьму.
Связывание людям рук и отравление умов имеет перед собой простую цель – вертикаль власти. В стране в целом и в сознании каждого в частности. Каждый должен понять не только свое место в жизни. Тот факт, что нельзя не переместиться с места на место, ни даже самостоятельно его обустроить – эта та игла, которую вживляют в сознание россиян последние 15 лет. Хочешь менять место вокруг себя или свое место – молись и кайся, приди и поклонись. Других путей нет.
С уходом команды Артемова из правительства муниципалитета мне стали известны многие новые имена. А также инстанции, которые они возглавляют. Будучи политизированным и активным, я никогда ничего не слышал об этих институциях. Тем более, мне никогда не доводилось ощущать на себе их работу. Бездельничали ли эти люди на деньги простых налогоплательщиков? В этом я не уверен. Вполне возможно, что работали. И даже тяжело. Работали в той же мере, в коей работают даже не художники граффити, но автостопщики или любители исторического фехтования. Польза для общества примерно сопоставима. Правда, за такую работу госслужащие получают деньги.
Можно было бы сказать, что их работа потому и не чувствуется, что ведется. Есть простое объяснение: в других странах просто нет этих инстанций. Зато то, за что они отвечают, есть. В России же традиционно субъект-чиновник первичен в отношении объекта своей деятельности.
Армия по своей сути до безумия иррациональная структура. Вероятно, так даже не только в России. Каждый, кто там был и смог сохранить здравый рассудок, этот факт подтвердит. Люди, получающие по 80 тысяч рублей + льготы, по сути, являются бригадирами дворников и землекопов. На объектах, которые никак не оказываются полезными гражданскому населению. Численность профессиональной армии при этом составляет несколько сот тысяч трудоспособных граждан.
Работу ФСБ, которую сегодня осуществляет почти миллион человек, чьи зарплаты превосходят даже армейские, я ощутил на себе, только когда увидел в университетском отделе безопасности свои фотографии с митингов. Свастики по всему периметру интернационального вуза, угрозы мне в соцсетях и регулярные поджоги автомобилей в Рязани не заставили сверхзанятую структуру шевелиться. Если и заставили, то результат еще красивее: специально отобранные мужчины, получающие 3-5 средних российских зарплат и к 45 выходящие на пенсию, не могут решить тех простых задач, которые на Западе, а иногда и в России, легко решает гражданское общество.
Часто преступник обвиняет других в том, чем он занимается сам. Факт проплаченности оппозиционерам предъявляют нашисты. Как только нашисты перестают получать за это деньги, факт проплаченности оппозиционеров перестают быть им интересен. Продажность Западу тем же оппозиционерам предъявляют владельцы вилл в Майями и оффшоров в ОАЭ. То же касается и призывов ударно трудиться. Они звучат от тех, кто не делает ничего. И хорошо на этом зарабатывает.
Шли бы вы лучше работали, господа!
