7 известнейших русских масонов

Удивительно, что масонами детей пугают :)

просто - клуб по интерресам

Сейчас в масоны стало"модно записывать"многих выдающихся людей России.Но так ли это???"Вячеслав Лопатин.
Был ли генералиссимус А.Суворов масоном???

С начала 1990-х гг. массовому сознанию навязывается мнение о том, что национальный герой русского народа Александр Васильевич Суворов принадлежал к масонству. Это утверждение, как правило, проходит в статьях и радиопередачах, посвященных истории масонства и выражается фразами типа: «среди известных русских масонов XVIII в. были такие лица, как Суворов» или «Суворов, как известно, принадлежал к Обществу вольных каменщиков» и т.п. Мне уже приходилось публично опровергать эти сказки (1), но придется вернуться к этой легенде еще раз. Приближается 200-я годовщина со дня смерти великого полководца, ставшего символом непобедимости русского оружия, символом подвижнического служения Отечеству. Грешно было бы в дни суворовских торжеств прочитать или услышать версию о масонстве генералиссимуса, версию, не имеющую под собой никаких оснований.В 1991 г. в Москве была издана книжка Т.А. Бакуниной «Знаменитые русские масоны». В краткой аннотации издатели сообщили: «Этой книгой мы открываем серию „Mysterium Magnum“, посвященную истории русского масонства. Предлагаем вниманию читателей две работы одного из крупнейших и глубоких исследователей — Татьяны Алексеевны Бакуниной. Они были опубликованы в Париже, известны во многих странах мира, но никогда не публиковались в СССР» (абзац, помещенный на шмуцтитуле книги). В послесловии некто А. Серков, значащийся «составителем» книжки, приводит интересные биографические сведения об авторе: Т.А. Бакунина училась в Московском университете у таких известных историков, как А.А. Кизеветтер и В.И. Ничета. В 1926 г. вынуждена была эмигрировать из СССР. В 1929 г. добилась степени доктора Парижского университета. В 1934 г. выпустила небольшую книжечку «Русские вольные каменщики». За ней последовала другая работа «Знаменитые русские масоны» (Париж, 1935), а в 1940 г. вышел в свет «Словарь русских масонов», составленный Т.А.Бакуниной. Почти весь тираж погиб во время войны. Второе, расширенное и дополненное, издание «Словаря...» (1967) закрепило за Т.А. Бакуниной авторитет знатока русского масонства XVIII — начала XIX в. А. Серков особо подчеркнул факт запрета книжки «Знаменитые русские масоны» в СССР: «Немногочисленные экземпляры ее, попавшие в нашу страну, или держали в спецхранах, или изымали „компетентные“ органы... Чем же объяснялось это? Тем, что официально масонство было объявлено несовместимым с коммунистической идеологией, и хотя это было сделано по предложению Л.Д. Троцкого, тем не менее пересмотру эта точка зрения не подвергалась».

Более того, как отмечает составитель, «ревнители национальной чистоты», вроде Бегуна, обвиняли Т.А. Бакунину, как и ее мужа М.А. Осоргина, в пропаганде «империалистических воззрений», и «...только теперь читатель может решить сам, беспристрастная ли эта работа, как считали историки, или идеологическая диверсия, как ее оценивали „политики“» (2). Первое, парижское, издание книжки также имело предисловие. Его написал человек, скрывший свое имя под инициалами В.К., которые редакторы московского издания легко расшифровали: «В.К. — Вольный Каменщик — псевдоним автора предисловия к парижскому изданию этой книги, до сих пор предпочитающего сохранять свое инкогнито» (3). «В.K. высказался определенно и сильно. Он заявил, что книга основана на точных исторических данных» и преследует «простую задачу — показать, что в русском Братстве вольных каменщиков состояли виднейшие и знаменитейшие русские люди — писатели, государственные деятели, военачальники, имена которых всем известны и всеми уважаемы... В дни, когда толки о масонстве приобрели неожиданную политическую окраску, русским полезно разбираться в них с некоторым запасом положительных знаний. Резким, голословным осуждениям не следует ли противопоставить невольного вопроса: как же могли принадлежать к такому „дурному обществу“ люди, деятельность которых создала то великое, что мы называем русской культурой и чему ежегодно посвящаем особый день воспоминаний? Уча детей преклоняться перед именем Пушкина и чтить достоинства Суворова, нелишне знать, что их имена значатся в списках русских вольных каменщиков...» (4).

Вопрос поставлен слишком определенно. Следовательно, и ответ должен быть компетентным. Разделяя утверждение В.К. о том, что «русским полезно разбираться» в толках о масонстве «с некоторым запасом положительных знаний», разберем подробно один из тринадцати очерков, помещенных в книжке Т.А. Бакуниной «Знаменитые русские масоны». А именно очерк о Суворове.

«Народный герой, человек непревзойденной славы, генералиссимус Александр Васильевич Суворов — вот кто должен открыть собой ряд знаменитых русских деятелей-масонов». Такими словами начинает свой первый очерк Т.А. Бакунина. Поскольку приведенные ею доказательства о принадлежности Суворова к масонству крайне скудны, процитируем аргументы автора полностью. Т.А. Бакунина сразу обращает внимание на тот факт, что масонство Суворова, "эта важная деталь его биографии освещена в литературе чрезвычайно слабо. Один из его биографов упоминает о существовании известий, будто бы Суворов посещал прусские масонские ложи. Автор допускает такую возможность ввиду любознательности Суворова, но сомневается в том, что он когда-либо был масоном.

Высказанное автором (заметим, что этим автором является крупнейший биограф Суворова А.Ф. Петрушевский, выпустивший в 1884 г. свою знаменитую книгу "Генералиссимус князь Суворов«(5) — Авт.) сомнение лишено всякой основательности. Суворов, молодой офицер, не будучи посвященным, конечно, не мог бы посещать собраний масонских лож. В истории масонства такие исключения известны лишь по отношению к коронованным особам. Но, с другой стороны, существование такого рода известий чрезвычайно важно и только увеличивает значение данных, сравнительно недавно обнаруженных в архиве Великой национальной ложи «Три глобуса» в Берлине и не проникших, по-видимому, до сего времени в печать. На их основании принадлежность Суворова к масонству устанавливается с большой достоверностью. Суворов был посвящен и возведен в третью степень — мастера — в Петербурге в ложе «Aux Trois Etoiles» («Три звезды». — Прим. ред.). Посвящение это относится, по всей вероятности, к последним годам царствования Елизаветы. Его нельзя назвать случайным — такое предположение не соответствовало бы складу характера этого своеобразного человека, тем более что Суворов не ограничился вступлением в Братство, а прошел ряд масонских степеней. Оно не было и следствием общего увлечения. В то время масонство не завоевало еще симпатий широких слоев русского общества, и Суворов, приняв посвящение, сделался одним из первых по времени русских вольных каменщиков. Затем, находясь в Пруссии во время Семилетней войны и навещая в Кенигсберге своего отца, он был 27 января 1761 г. произведен в шотландские мастера в ложе «Zu den Drei Kronen» («К трем коронам»). Известно, что с этого дня до отъезда из Кенигсберга в начале 1762 г. Суворов числился членом ложи. В списке ее членов, представленных 16 марта 1761 г. в ложу «Три глобуса», под № 6 значится "Oberleutnant Alexander von Suworow«"(6).

В этом месте автор делает важное примечание: «Этими сведениями я обязана лицу, имевшему доступ в архив ложи „Три глобуса“ в Берлине. В „хронологическом указателе русских лож“, помещенном в книге А.Н. Пыпина, ложа „Аuх Trois Etoiles“ не упоминается. Значит ли это, что название приведено не точно, или ложу следует считать ранее неизвестной?» Подводя итоги, Бакунина пишет: «Этим ограничиваются сведения о его участии в работах Братства вольных каменщиков. Несомненно, однако, что он всю жизнь следовал той масонской нравственности, которой отличалось современное ему масонское общество. Черты характера общечеловеческого, усвоенные Суворовым, — крайняя религиозность, борьба со своими страстями, из которой он всегда выходил победителем, лояльность, сознание своего долга — были особенно характерны для масонства этого периода. А потому слова завещания Суворова, обращенные к потомству: «Всякое дело начинать с благословением Божиим; до издыхания быть верным Государю и Отечеству; убегать роскоши, праздности, корыстолюбия и искать славы чрез истину и добродетель, которые суть мои символы», — могут быть приняты за его масонский катехизис. Если при сравнительной скудости данных о чисто масонской деятельности Суворова нет оснований утверждать, что его характер сложился под непосредственным влиянием учения вольных каменщиков (скорее всего, это было простым совпадением его душевной склонности с общемасонским миропониманием), то, во всяком случае, эта открывшаяся новая черта в биографии Суворова не стоит ни в каком противоречии с общим обликом этого замечательного человека«(7).

Прямо скажем: из факта единственного посещения ложи «К трем коронам» в Кенигсберге в 1761 г. «обер-лейтенантом Александром фон Суворовым» сделаны далеко идущие выводы. Между тем, историк обязан критически проверять обнаруженный им новый факт. Иначе легко впасть в ошибку. Для примера напомним два давних казуса, относящихся к великому полководцу. Так, некоторые исследователи жизни и деятельности Суворова склонны принимать за чистую монету свидетельства члена берлинской академии Дьедонне Тьебо, который описал свои встречи с Суворовым в Берлине вскоре после окончания австро-прусской войны за Баварское наследство. Мир, как известно, был подписан в Тешене в мае 1779 г. при посредничестве России и Франции. Суворов, по словам Тьебо, должен был командовать русским вспомогательным корпусом на стороне Пруссии, если бы Австрия не пошла на уступки. "Суворову казалось тогда лет сорок с небольшим. Это был маленький человечек, довольно крепкий, сухощавый, но не тонкий, вечно подвижный и юркий. На моем веку я никого не видывал, кто был бы так стремителен, как он, во взглядах, словах и движениях. Казалось, он ощущал потребность делать одновременно тысячу дел, переносясь, как молния, от предмета к предмету, или от одной мысли к другой...«(8).

Трудно сказать, кого мог видеть академик Тьебо в Берлине в 1779 г., но только не Суворова. Генерал-поручик, выведя в июле 1779 г. войска из Крыма, до конца года находился в Полтаве, затем на короткое время приезжал в Петербург и Москву (декабрь 1779 — январь 1780), после чего отправился с важным поручением в Астрахань, куда прибыл в феврале 1780 г. Поэтому свидетельство почтенного академика о внешнем облике и манере поведения Суворова принадлежит к разряду вымыслов. Вымыслом, если не прямой клеветой на великого человека, известного своим гуманным обращением с пленными и мирным населением, являются слова Тьебо о том, что Суворов походил на помешанного и что впоследствии академик не был удивлен повешением двенадцати тысяч поляков Суворовым «за мужественное противодействие разделу Польши» (9).

Другой казус также связан с оценками уже известного своими победами полководца немцами. В 1789 г. «Геттингенская газета» опубликовала заметку, в которой утверждалось, что прославленный победитель турок генерал Суворов является сыном... «гильдесгеймского мясника», немцем, перешедшим на русскую службу. Сама императрица Екатерина сочла своим долгом опровергнуть этот вздор: «Не подлежит сомнению, что фамилия Суворовых давным-давно дворянская, спокон века русская и живет в России, — писала государыня одному из своих иностранных корреспондентов. — Его отец служил при Петре Первом... Это был человек неподкупной честности, весьма образованный, он говорил, понимал или мог говорить на семи или восьми мертвых и живых языках. Я питала к нему огромное доверие и никогда не произносила его имя без особого уважения. Вот из какого человека ваша газета делает мясника» (10).

Приведенные примеры ясно показывают, как осторожно должны относиться исследователи к подобным «свидетельствам». Т.А.Бакунина отождествила «обер-лейтенанта Александра фон Суворова» с будущим генералиссимусом и грубо ошиблась. В масонскую ложу «К трем коронам» в Кенигсберге был принят и два месяца значился в ее списках «обер-лейтенант», т.е. поручик русской армии. В Париже в начале 1930-х гг., когда Бакунина писала свои очерки о знаменитых русских масонах, находилось много эмигрантов, бывших офицеров старой русской армии, которые могли бы (не говорим уже о таких авторитетах, как выдающийся исследователь полководческой деятельности Суворова Н.Н. Головин) сообщить автору о том, что в январе 1761 г. Александр Васильевич Суворов, будущий генералиссимус, имел чин подполковника! Разница в чинах, как видим, значительная. Вывод однозначен: в ложе кенигсбергских вольных каменщиков побывал другой Александр Суворов!

Во второй половине XVIII в. в русской армии служили несколько Суворовых. Дядя знаменитого полководца Александр Иванович Суворов имел чин капитана гвардии. Вице-капрал лейб-компании, капитан Василий Иванович Суворов, племянник отца нашего героя, в начале ноября 1757 г. был послан в Нарву к смещенному главнокомандующему С.Ф.Апраксину с обнадеживанием о монаршей милости и приказанием забрать у опального фельдмаршала все письма. Мне удалось отыскать в архивах нескольких представителей фамилии Суворовых, не учтенных родословными справочниками. Так, в 1780-е гг. служили офицерами в армейских полках Иван, Петр и Степан Борисовичи Суворовы, дворяне Кашинского уезда Тверской губернии. Почти в те же годы стали офицерами тамбовские Суворовы — Иван и Максим Петровичи, а подпоручик 1-го Кубанского егерского батальона Акинфий Андреевич Суворов просил разрешить его брату прапорщику Сергею Андреевичу служить вместе с ним. Легко допустить, что подобный им «неучтенный» поручик Александр Суворов в 1761 г. приехал в оккупированный русскими войсками Кенигсберг и вступил в местную масонскую ложу. На этом казусе можно было бы закончить разбор одного из очерков о «знаменитых русских масонах». Возможно, остальные и не содержат аналогичных ошибок, но, на мой взгляд, они написаны столь же поверхностно, с узкопартийной — масонской точки зрения. Впрочем, это предмет особого разбора. Пока же следует признать завышенными оценки, данные автору «Вольным Каменщиком» образца 1935 г. и составителями-издателями образца 1991-го. Т.А.Бакунина не только попала впросак с «обер-лейтенантом Александром фон Суворовым». Она с удивительной легкостью опровергла мнение биографа А.В. Суворова, знавшего о посещении им прусских масонских лож, но решительно отвергавшего факт принадлежности генералиссимуса к Братству вольных каменщиков.

А стоило бы прислушаться к мнен/ию Александра Фомича Петрушевского, монументальный труд которого «Генералиссимус князь Суворов» был удостоен одной из высших академических наград — Демидовской премии. Лучший (и по сей день) биограф Суворова знал, о чем писал. Ему были известны воспоминания двоюродного деда М.Ю. Лермонтова Александра Алексеевича Столыпина, дважды опубликованные в журналах за 1845 г. Бывший адъютант Суворова вспоминал: «Однажды у фельдмаршала за столом гостей было много. Подле меня сидел полковник П.А. Борщев, который в продолжение обеда со мной разговаривал. Перед самым окончанием обеда фельдмаршал сказал мне: „Мальчишка! Берегись: П.А. франкмасон, он все знает, что делается. П.А.! Что теперь делает Китайский император?“ Борщев отвечал: „Он уже отобедал, встал из-за стола и пошел почивать“. Граф, встав из-за стола, сказал: „И нам пора спать!“ — и ушел...» (11).

Значительно раньше, в 1809 г., плодовитый писатель и переводчик В.А. Левшин выпустил в свет книгу о Суворове. Он процитировал строки из письма «некоего иностранца, бывшего у Суворова 21 октября 1799 г. в Линдау». Только что закончился Швейцарский поход. Имя Суворова — освободителя Италии — у всех на устах. Интриги союзников России — лондонского и венского кабинетов — не позволили русскому полководцу погасить пожар европейской войны решительным наступлением на Париж. Его армия была переброшена из Северной Италии в Швейцарию, где оказалась подставленной под удар превосходящих сил французов. Гений Суворова и мужество его войск спасли честь России и ее государя. Армия вырвалась из каменной западни. Совершив свой последний подвиг, Александр Васильевич беседует в собственной штаб-квартире, в Линдау, с британскими офицерами, приглашенными к столу. «Чрезвычайно остроумно рассуждал он о зле, которое причинили религии Вольтер, Руссо и Рейналь, — писал один из гостей. — Далее рассказал он о том, как один из адъютантов, который тут находился, упал в пропасть и нимало не ушибся. „Знаете ли, — сказал он мне, — кто его вытащил оттуда? Черт, потому что он франкмасон“...» (12).

Снова откровенная насмешка над тайным обществом. А может быть, прозрачный намек на интриганов-политиков, благодаря которым его армия оказалась в западне. Ценность этого свидетельства повышается, если учесть, что В.А.Левшин значится в «Словаре...» Т.А.Бакуниной как видный масон, переведший, к слову сказать, с немецкого масонский роман-памфлет «Пансалвин — Князь Тьмы», направленный против Г.А. Потемкина. Семейный суворовский архив, который внимательно изучил А.Ф. Петрушевский, также содержит немало важных свидетельств отношения великого полководца к вольным каменщикам. Сохранилась обширная переписка Суворова с Дмитрием Ивановичем Хвостовым. Никому Суворов не писал столько писем, сколько Хвостову. Ни с кем не был он так откровенен, как с Дмитрием Ивановичем. Переписка началась летом 1791 г. Незадолго до этого Д.И. Хвостов породнился с прославленным победителем турок, женившись на его племяннице княжне Аграфене Ивановне Горчаковой. Суворов проникся доверием к своему новому родственнику, офицеру-поэту. Он добился для него придворного чина камер-юнкера. Согласно преданию, государыня сказала, намекая на неказистую внешность Хвостова: «Чего не сделаешь для графа Александра Васильевича. Если бы он попросил, я бы пожаловала Хвостова даже во фрейлины». Дмитрий Иванович сделался личным представителем Суворова при дворе. Приехав в Петербург, покоритель Измаила получил повеление Екатерины II разработать меры по обеспечению безопасности столицы империи от покушений шведов. Хотя генерал-аншеф смотрел на это поручение как на временное, он с головой ушел в работу по укреплению северной границы, выказав дарования выдающегося военного инженера и организатора работ. Придворным интриганам удалось настроить его против князя Г.А. Потемкина, всесильного главы военного ведомства и фактического соправителя императрицы. Когда же Потемкин ушел из жизни (5 октября 1791 г.), Суворов оказался без его могучей поддержки и сразу почувствовал тяжелую руку недоброхотов. Свое призвание он видел в боевой деятельности на благо России. И вот в начавшейся войне против Польши (1792) он вдруг увидел себя не у дел. Командование было поручено младшим по сравнению с ним генералам. Александр Васильевич был потрясен. Душевные раны дядюшки бередил Д.И. Хвостов, сообщая придворные слухи о посылке вспомогательного корпуса на помощь Австрии и Пруссии, воевавших против революционной Франции. Командующим называли князя Н.В. Репнина, давнего соперника Суворова, известного масона.

В письмах к Д.И. Хвостову, не предназначавшихся для чужих глаз, Суворов не раз и не два называет по именам своих главных завистников: «Прежде против меня бес К(нязь) Г(ригорий) А(лександрович), но с благодеяниями, ныне без них семь бесов: Луцифер Мартинист, Асмодей Благочестивый, Астарот Иван Ц(аревич) с прочими бесятами без щету», — пишет он в сентябре 1792 г (13).Раздражение Суворова бьет через край. Ему совестно признаться в том, что он погрешил против друга и благодетеля князя Григория Александровича Потемкина, поверил посулам «новых друзей». Именно их шифрует он демоническими именами: Асмодей Благочестивый — глава Военной коллегии, ловкий царедворец граф Н.И. Салтыков; Астарот Иван-Царевич — бывший начальник Суворова в первую турецкую войну недалекий граф П.И. Салтыков; Луцифер Мартинист — князь Н.В. Репнин. В этой мрачной иерархии главный бес — Луцифер. Суворов называет его «мартинистом», прямо указывая на масонские занятия Репнина. Именно его «надо крайне беречься», с ним «должно быть на бессменном карауле», наставляет Суворов Хвостова (14). «Но гугнивого Фагота (так Александр Васильевич называл Репнина за его гнусавый тембр голоса. — Авт.) тяжело остеречься по мартинитству» (15), — предупреждает он, намекая на масонские связи влиятельного князя, друга наследника престола Павла Петровича. Для нас не так уж важно, действительно ли «гугнивый фагот» был самым непримиримым и коварным врагом Суворова (так думал Александр Васильевич). Важно высказанное отрицательное отношение к масонам и масонству.

Если бы Суворов был членом тайного общества, чего ему опасаться?! Но в письмах к Хвостову и маленьких записочках для самого себя (Суворов называл их мыслями вслух) он страстно нападает на Репнина, обличая его как придворного карьериста, шедшего по ступеням служебной лестницы при поддержке таких влиятельных лиц, как братья Панины (известные масоны). «Я ему зла не желаю, — подводит итоги Суворов. — Другом его не буду, разве в Шведенберговом раю» (16). Знакомый с мистической литературой, Суворов знал сочинения шведского духовидца Эммануэля Сведенборга, видевшего «рай», в котором все души живут в любви и согласии. Только там он мог бы примириться с мартинистом Репниным. Но это крайний случай.

Знаменательно, что в это же самое время Репниным пристально интересовалась очень важная персона. Императрица Екатерина, оставшись после смерти Потемкина одна, решила упредить опасность, которую она увидела в масонских тайных обществах. Захват власти во Франции жестокими и невежественными сектантами, среди которых было немало вольных каменщиков, резко нарушил европейское равновесие. Революционеры, провозглашая лозунги «свободы, равенства и братства», грозили кровавой смутой всем государствам континента. «Мир хижинам! Война дворцам! Смерть тиранам!» — ревели поклонники царства разума, истребляя все на своем пути. Массовые казни без разбора пола и возраста стали обыденным явлением во Франции, а прозванная «национальной бритвой» гильотина сделалась символом новой тирании.

Крупнейший исследователь русского масонства XVIII столетия Г.В. Вернадский поведал в своей классической работе о разгроме московского Братства вольных каменщиков: «Екатерина не могла без достаточных улик тронуть влиятельных закулисных столпов масонской партии, вроде князя Репнина... Она долго искала причину для ареста даже поручика Новикова» (17). Государыня понимала, что тронуть «столпов» было политически невыгодно, ибо означало признание наличия сильной оппозиции. Умная правительница нашла предлог для ареста Новикова. Нa допросах ее в первую очередь интересовали связи новиковского кружка с наследником престола, связи членов общества и лично Репнина с берлинскими братьями. Императрица не могла забыть угроз правящих кругов Пруссии, стоявшей за спиной воевавших против России Турции и Швеции. Король Фридрих-Вильгельм II не скрывал планов расчленения России.

Надо ли говорить, что король и его ближайшие советники были масонами. По своим каналам они установили контакты с великим князем Павлом Петровичем и даже обсуждали в разгар войны вопрос о замене царствующей особы на российском престоле. Связавший свою судьбу с мистиками и политиканами, Николай Иванович Новиков — выдающийся просветитель — заплатил за это годами заточения в крепости. Для остальных видных московских розенкрейцеров императрица сочла «достаточной предупредительной мерой — страх». Ложи были запрещены. Некоторые московские масоны были высланы в свои имения. Князь Н.В. Репнин получил второстепенное назначение — пост генерал-губернатора в Риге. Обратим внимание на документ, опубликованный более ста лет назад: «Я, Николай Репнин, клянусь Всевышним Существом, что никогда не назову имени Ордена, которое мне будет сказано почтеннейшим братом Шредером, и никому не выдам, что он принял от меня прошение к предстоятелям сего Ордена о вступлении моем в оный, прежде чем я вступлю и получу особое позволение открыться братьям Ордена. Князь Николай Репнин. Генерал-аншеф Российской службы» (18).

Это клятва перед вступлением в орден розенкрейцеров. Полный генерал русской армии клянется в обете молчания. Кому? Бывшему капитану прусской службы брату Г. Шредеру. Эта клятва не идет ни в какое сравнение с упоминанием о том, что «обер-лейтенант Александр фон Суворов» один-единственный раз посетил масонскую ложу в Кенигсберге и затем два месяца числился в списках ее членов. И брат Репнин, и брат Шредер, и брат Новиков не просто числились, а занимались активной масонской деятельностью. Суворов был хорошо осведомлен об истинных целях секретного процесса над московскими масонами. 1 июня 1792 г. он писал Д.И. Хвостову: «Новиков цельно естли у Соловков. Калкуну Шувалову быть у скворцов, a opaтору Репнину у сов» (19). Процесс окончился два месяца назад. Вместо Соловков Новикова заключили в Шлиссельбург. Покойный масон граф А.П. Шувалов (за его франкоманию Суворов называет его калкуном — индейским петухом) уже давно вкушает «прелести» потустороннего мира, а вот другой видный масон, Репнин, претендовавший на первые роли, должен слушать уханье сов в глуши лифляндских лесов. Так можно расшифровать эту строчку Суворова.Екатерина II оценила его противостояние «фракции Репнина». Вскоре Суворов получил под свое начальство крупные военные силы на юге России. Через два года он с лихвой отплатил за доверие. Восстание в Польше вкупе с успехами революционных армий Франции грозило большими потрясениями в Европе. Если бы революционный режим в Польше, поддержанный якобинской Францией, получил время для своего укрепления, народы Европы задолго до Наполеона могли бы оказаться под властью новой тирании.

Нерешительность князя Н.В. Репнина, назначенного главнокомандующим войсками в Польше и Литве, усугублялась амбициями Н.И. Салтыкова, желавшего также руководить войсками — из Петербурга. Суворов был подчинен фельдмаршалу П.А. Румянцеву и действовал на второстепенном направлении. Он точно оценил обстановку и, опираясь на авторитет самого знаменитого полководца России (Румянцев был серьезно болен, но не оставлял службу), взял инициативу в свои руки. Подчинив себе часть войск Репнина, Суворов в короткой блестящей кампании разгромил польскую армию и принудил Варшаву к капитуляции. Победа далась с малыми потерями. Екатерина II скрывала свое решение о награде победителю до торжественного обеда в Зимнем дворце по случаю привоза ключей покоренной Варшавы. В разгар торжества императрица подняла тост «за фельдмаршала графа Суворова-Рымникского» и тем самым лишила многочисленных завистников и недругов Суворова малейшей возможности противодействовать этому заслуженному награждению. Новопожалованный фельдмаршал писал императрице: «Всемилостивейшая Государыня! Вашего Императорского Величества златый век украшает вселенную превосходнее всех предтекших веков. Господь Бог предводит победныя Ваши войски: Славу их увенчал Его Архистратиг падением здешнего Луцифера. Пред его престолом проливаю мои всеподданнические слезы над Всемилостивейшим Вашего Императорского Величества от 19 ч. ноября Рескриптом и другим от 26 октября, прося ниц на земли о наипозднейших летах всемилостивейшей Матери Отечества.
Всесильный Боже, в Святой Троице почитаемый, жезл от Премудрой Екатерины в слабых
объятиях Вашего последнего раба.
Повергая себя к священнейшим Вашего Императорского Величества стопам,
Всемилостивейшая Государыня!
Вашего Императорского Величества
всеподданнейший
Граф Александр Суворов-Рымникский
Декабря 5-го дня 1794 году. Варшава» (20).Это неопубликованное письмо полководца не оставляет сомнений в том, над какими силами, по его мнению, была одержана победа. Кажется, можно подводить итоги. Доказательства о принадлежности к масонству Александра Васильевича Суворова ненаучны. Ручательства автора предисловия к парижскому изданию за научную достоверность книжки не могут приниматься всерьез. Нельзя не усомниться в беспристрастности и московских издателей, а также редактора-составителя А. Серкова, горячо рекламировавших книгу Т.А. Бакуниной. Сетуя на запреты коммунистического режима, на выпады против Т.А. Бакуниной и ее мужа М.А. Осоргина, А. Серков предпочел умолчать о принадлежности супругов к видным представителям русского масонства. Завышенные оценки книжки и ее автора также далеки от подлинной науки, как и печатный вздор «Геттингенской газеты» о родстве великого Суворова с мясником из Гильдесгейма. Все это партийная пропаганда. А подобные пропагандистские приемы не прибавляют уважения к масонам. Более того, они ставят под сомнение неоднократно повторенные в книжке заявления о непричастности подлинного масонства к политике.

Но история не была бы историей, если бы она не удивляла нас своими тайнами, неожиданными поворотами, новыми открытиями. Прежде чем поставить точку, я рискну утверждать, что, несмотря на вопиющую и грубую ошибку Т.А. Бакуниной, масонскую ложу «К трем коронам» в Кенигсберге 16 (27) января 1761 г. действительно посетил А.В. Суворов, будущий генералиссимус. Можно допустить, что при передаче известий о посещении ложи «обер-лейтенантом Александром фон Суворовым» произошла ошибка или, точнее сказать, была совершена описка. Вместо «обер-лейтенанта (Oberleutnant) в списках значился «оберст-лейтенант» (Oberstleutnant), т.е. подполковник! Такое допущение позволяет дать ответы на вопросы и недоумения, высказанные самой Т.А. Бакуниной. Как мы помним, Суворов, явившись в кенигсбергскую ложу, заявил о принадлежности своей к петербургской ложе «Три звезды». Такой ложи не смог отыскать даже академик А.Н. Пыпин — знаток русского масонства. Не знают о ней и другие исследователи. Среди сотен имен русских масонов XVIII в., собранных в «Словаре...» Т.А. Бакуниной, членом ложи «Три звезды» значится только один человек — сам Александр Васильевич Суворов. Но для прусских братьев заявления Суворова оказалось достаточно для принятия его в кенигсбергскую ложу. Он сразу же получил повышение — стал шотландским мастером! Чем же объяснить эту предупредительность вольных каменщиков из Кенигсберга?

Шел пятый год Семилетней войны. Прусское королевство, несмотря на военную и финансовую поддержку Великобритании, находилось на грани катастрофы. Мощная антипрусская коалиция (Россия, Франция, Австрия, Саксония, Швеция) заставила возмутителя европейского спокойствия Фридриха II перейти к обороне. Особенно чувствительным ударом стал день 1 (12) августа 1759 г. Намереваясь разгромить русскую армию, Фридрих повел свои полки в атаку при Кунерсдорфе. После битвы у короля не было ни армии, ни артиллерии. Он думал о самоубийстве. Только несогласованность действий союзников спасла прусского короля от краха. Ради мира Фридрих готов был пожертвовать Восточной Пруссией, еще в начале войны оккупированной русскими войсками.1 (12) января 1761 г. в Кенигсберг — столицу Восточной Пруссии — прибыл новый русский генерал-губернатор. Он имел чин генерал-поручика и звание сенатора. Императрица Елизавета доверяла ему как надежному и преданному человеку, ценила в нем талант крупного администратора. Звался он Василием Ивановичем Суворовым и приходился родным отцом нашему герою. В.И. Суворов сменил барона Н.А. Корфа, женатого на двоюродной сестре государыни. Служивший при канцелярии генерал-губернатора подпоручик (затем поручик) Андрей Тимофеевич Болотов в своих мемуарах описывает Корфа как человека незлого, но сановного и недалекого. Мемуарист симпатизирует местным жителям, среди которых ему удалось, благодаря знанию немецкого, завести обширные знакомства. Тем показательнее свидетельство А.Т. Болотова о кардинальной перемене, последовавшей за кончиной Елизаветы Петровны 25 декабря 1761 (5 января 1762) г. С возмущением описывает мемуарист, как вступивший на престол Петр III (голштинский принц по рождению) сразу приказал прекратить боевые действия против Фридриха, перед которым он преклонялся. Незадачливый племянник Елизаветы не только заключил мир со злейшим врагом России, но и вернул прусскому королю все завоевания и сделался его союзником.

«Многие говорили тогда, — пишет Болотов, — что помогло к тому много и вошедшее в тогдашние времена у нас в сильное употребление масонство. Он (император. — Авт.) введен был как-то льстецами и сообщниками в невоздерженностях своих в ceй орден, а как король Пpyccкий был тогда, как известно, гранд-метром сего ордена, то от самого того и произошла та отменная связь и дружба его с королем Прусским, поспешествовавшая потом так много его несчастию и самой пагубе. Что молва сия была не совсем несправедлива, в том случилось мне самому удостовериться. Будучи еще в Кенигсберге и зашед однажды к лучшему тамошнему переплетчику, застал я нечаянно тут целую шайку тамошних масонов и видел собственными глазами поздравительное к нему (Петру Федоровичу. — Авт.) письмо, писанное тогда ими именем всей тамошней масонской ложи; а что с королем Прусским имел тогда он тайное сношение и переписку, производимую чрез нашего генерала Корфа и любовницу его графиню Кейзерлингшу, и что от самого того отчасти происходили в войне нашей худые успехи, о том нам всем было по слухам довольно известно, а наконец, подтверждало сие некоторым образом и то, что повсеместная молва, что наследник был масоном, побуждала тогда весьма многих из наших вступать в cей орден и у нас никогда так много масонов не было, как в тогдашнее время» (21). А.Т. Болотов попал в масонский словарь Т.А. Бакуниной, правда с оговоркой: против его имени стоит вопросительный знак. Свидетельство А.Т. Болотова дает представление о роли масонов в сложных и на первый взгляд необъяснимых политических комбинациях, когда национальные интересы приносятся в жертву отвлеченным принципам, а на деле — интересам других государств. Замена на посту генерал-губернатора Восточной Пруссии барона Н.А. Корфа на В.И.Суворова была связана с планами придворной группировки Шуваловых иметь в Кенигсберге преданного интересам России человека. Вопрос о присоединении этой прусской провинции к империи считался решенным. Многие жители Кенигсберга и Восточной Пруссии подавали прошения о принятии их в российское подданство. Среди них был и великий Кант.

Знаток финансов и специалист по тайным розыскным делам, В.И. Суворов, очевидно, был осведомлен о роли масонов в политических играх. Резонно предположить, что новому генерал-губернатору хотелось познакомиться с настроениями кенигсбергских вольных каменщиков. Приехавший на побывку сын как нельзя больше подходил для этого. Александр Васильевич прекрасно владел немецким языком, имел большой опыт военной службы и знал толк в разведке. 16 (27) января 1761 г. Суворов-младший посетил ложу «К трем коронам». Подполковник сослался на свою принадлежность к петербургской ложе «Три звезды». Прусские масоны не стали требовать формальных доказательств от сына самого генерал-губернатора и сразу возвели его в пятую степень. Для простого поручика русской армии такая предупредительность невероятна. Становится понятным, почему ни академик А.Н. Пыпин, ни другие исследователи русского масонства не смогли обнаружить петербургскую ложу «Три звезды». Она выдумана русским разведчиком, чтобы открыть двери прусской ложи «К трем коронам».В течение двух месяцев кенигсбергские братья числили Александра Суворова в своих списках и даже уведомили о нем берлинскую ложу. Но подполковник больше не появлялся. Выполнив поручение отца, Суворов-младший отбыл в действующую армию и с отличием сражался против пруссаков в кампании 1761 г. Сам Петр Александрович Румянцев обратил внимание на отважного кавалериста и представил его к чину полковника. Неожиданная смерть императрицы Елизаветы резко изменила обстановку. Новый император чуть ли не в первые часы своего царствования сместил Суворова-старшего с поста генерал-губернатора Восточной Пруссии, назначив его губернатором в Сибирь. Обильные награждения, раздаваемые искавшим популярности Петром III, обошли Суворова-младшего. Он так и не получил полковничий чин. Когда же 28 июня 1762 г. император-масон был свергнут с престола в ходе бескровного переворота, среди самых видных сторонников Екатерины Алексеевны находился Василий Иванович Суворов. Именно ему новая самодержавная государыня поручила разоружить голштинское войско — личную гвардию своего мужа, ненавидевшего Россию и русских. Вскоре Суворов-отец был пожалован в генерал-аншефы и в майоры гвардии. А приехавший в это время в столицу Суворов-сын получил долгожданное повышение и был назначен командиром одного из пехотных полков, расквартированных в Петербурге.

Прошло 34 года. 5 (16) ноября 1796 г. императрицу Екатерину II сразил смертельный удар. Она прожила еще тридцать шесть часов, но так и не пришла в сознание. Предсмертная агония великой царицы еще продолжалась, когда прискакавший в столицу из Гатчины наследник начал рассылать из покоев умиравшей матери приказы. В Петербург вошли гатчинские войска. Из Риги Павел I немедленно вызвал князя Н.В. Репнина, пожаловав его в фельдмаршалы. Новиков и его друзья были освобождены. Ближайшее окружение нового царя составили вольные каменщики.

Павел I сразу же приступил к опруссачиванию русской армии. Похоже, новый император знал о намерении Екатерины отстранить его от престола за чрезмерную приверженность к немцам. В деле преобразования армии главным помощником стал масон Репнин. В книжке «Знаменитые русские масоны» Т.А. Бакунина поместила очерки о Репнине и Павле I. «Решить вопрос, принадлежал ли Павел I к Братству вольных каменщиков, не легко», — делится своими сомнениями с читателями автор (22). Относительно масонства народного героя Суворова у нее нет сомнений. Т.А. Бакунина не захотела рассказать о мужественном противостоянии Суворова павловским реформам армии. «Нерусские преображения», — читаем мы в одном из писем полководца Д.И. Хвостову. «Я лутче прусского покойного великого короля; я милостью Божиею батальи не проигрывал... Мою тактику прусские принимают, а старую протухлую оставляют... Всемогущий Боже, даруй, чтоб зло не открылось прежде ста лет, но и тогда основание к сему будет вредно» (23). Пророческие слова великого гражданина. На всю Россию разнеслись стихи Суворова, разившие гатчинцев, словно картечь:

Пудра не порох,
Букли не пушка,
Коса не тесак.
Я не немец, а природный русак!

Опалой и унизительной ссылкой заплатил Суворов за сопротивление нововведениям, отбросившим русскую армию на десятилетия назад. Имеются надежные свидетельства участия Репнина в гонениях на Александра Васильевича. Дорого стоили России гатчинские преобразования. Вспомним Аустерлиц, пожар Москвы, Крымскую катастрофу. Этот перечень можно без труда пополнить. Когда же руководители второй антифранцузской коалиции (и прежде всего британцы) решили остановить революционную экспансию французов в Европе, они вспомнили о Суворове. Павел I вернул полководца из ссылки и, забыв или затаив обиду, послал фельдмаршала в Северную Италию. Итальянская кампания стала триумфом русского оружия, принеся Александру Васильевичу всеевропейскую славу. Швейцарский поход был его лебединой песней. Павел пожаловал Суворова генералиссимусом всех войск российских, писал герою сердечные письма, звал в Петербург, где победителю готовилась поистине царская встреча. Тяжелая болезнь задержала Суворова в Белоруссии, в Кобрине, пожалованном ему за польскую кампанию Екатериной Великой. Когда же старый воин усилием воли превозмог на время свой недуг и двинулся к столице, его поразила неожиданная и поэтому вдвойне несправедливая опала. Царь-масон боялся народного героя. Похороны Суворова в Петербурге подтвердили этот самый почетный титул из всех многочисленных титулов и званий великого полководца.

Суворов был истинно православным русским человеком. По свидетельствам современников, Александр Васильевич свято исполнял все религиозные обряды, молился, клал земные поклоны перед образами, строго держал посты, крестился, входя в покои и садясь за стол. Особую ревность имел к церковным службам: на рассвете спешил в храм к утрене и обедне. Сам читал Апостола во время службы и пел на клиросе. Известны его духовные сочинения. Суворов чтил народные традиции, прекрасно владел народной, солдатской речью, любил русские песни и хороводы. «Горжусь, что я русский!» — говаривал он. И любил напоминать слова Петра Великого: «Россия в мире одна, она соперниц не имеет!»

Посвятив всю жизнь ратному делу, Суворов не раз был ранен в боях, знал, что такое война, и говорил, что война — зло. Чтобы противостоять злу, чтобы защитить Родину, надо уметь воевать. Суворов создал самую совершенную для своего времени систему обучения и воспитания солдат. Нравственная закалка рядовых и офицеров была важнейшей частью этой системы. В знаменитой солдатской памятке, прозванной «Наукой побеждать», полководец в простых и сильных словах сказал о долге защитника Отечества: «Солдату надлежит быть здорову, храбру, тверду, решиму, правдиву, благочестиву. Молись Богу! От него победа. Чудо-богатыри! Бог нас водит. Он нам генерал... Умирай за дом Богородицы, за Матушку, за Пресветлейший дом. Церковь Бога молит. Кто остался жив, тому честь и слава!». В памяти народной Александр Васильевич Суворов был и остается любимым героем, высоким примером служения русским святыням. Он стоит в одном ряду с великими ратоборцами Руси-России святыми благоверными князьями Александром Невским и Дмитрием Донским.


ПРИМЕЧАНИЯ:

1. См.: «Домострой». № 39, 40, 43, 45/1993.

2. Бакунина Т.А. Знаменитые русские масоны. М., 1991. С. 123–124.

3. Там же. С. 9.

4. Там же. С. 6–9.

5. См.: Петрушевский А.Ф. Генералиссимус князь Суворов. Т. 1–3; 2-е изд. СПб., 1900.

6. Бакунина Т.А. Указ. соч. С. 13–14.

7. Там же. С. 14.

8. Русская старина. № 11/1878. С. 490.

9. Там же.

10. Там же. 1887. Т. 5. № 8. С. 312–313.

11. Москвитянин. 1845. Ч. 3. № 5. С. 10; Журнал для чтения воспитанников военно-учебных заведений. СПб., № 222/1845. С. l67—168.

12. Левшин В.А. Собрание писем и анекдотов, относящихся до жизни Александра Васильевича князя Италийского графа Суворова-Рымникского, в коих изображается истинный дух и характер сего героя, с присовокуплением Вахт-парада или Науки побеждать, сочиненной сим непобедимым полководцем. М., 1809. С. 166–168.

13. Суворов А.В. Письма. М., 1987. С. 238.

14. См. там же. С. 228.

15. РНБ ОР, ф. 755, т. 8, л. 49. Автограф Суворова.

16. Суворов А.В. Указ. соч. С. 395.

17. Вернадский Г.В. Русское масонство в царствование Екатерины II. Пг., 1917. С. 240.

18. Русский архив. № 3/1878. С. 250.

19. Суворов А.В. Письма. С. 230.

20. АВПРИ, ф. 79, оп. 79/6, д. 1839, л. 9. Автограф.

21. Жизнь и приключения Андрея Болотова. М., 1986. С. 400.

22. Бакунина Т.А. Знаменитые русские масоны. М., 1991. С. 49.

23. Суворов А.В. Указ. соч. С. 318–320.

Источник: his.1september.ru"

сейчас масса других клубов и объединений
в основном по профессиональным интересам

Например Свингер-клубы ?

Клубы банкиров.

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/0/04/Federal_Reserve_Bank_(San_Francisco).JPG

http://www.frbsf.org/

и после этого выступления патриарха Кирилла
кто-то скажет , что РПЦ отделена от государства и
не вмешивается в мирскую жизнь ?

http://tvrain.ru/articles/pervyj_vizit_patriarha_v_gosdumu_kak_po_mneniju_pravoslavnyh_gosudarstvo_pomogaet_djavolu-380979/

Если бы РПЦ почаще бы вмешивалась в "светскую жизнь",то может быть сегодня мы бы жили по другому.Например в 1917 году РПЦ должна была более активно вмешиваться в "мирскую жизнь" и постараться не допустить установления в России ига большевизма.Католическая церковь в Польше в 1980-е гг.сыграла главную роль в низвержении господства коммунистов и Поляки до сих пор ей благодарны и любят и почитают свою церковь.

Если бы РПЦ была... А она была? Был Святѣйшій Правительствующій Синодъ, министерство, а не Церковь... В России со времён Ивана Васильевича церковь пикнуть не может...

Был еще "церковный реформатор"Патриарх Никон.Русская церковь была"задавлена государством" и у нее сейчас "исторический шанс" встать с колен.Но увы, скорее всего она им в очередной раз не воспользуется?

Как знать...

что во времена раскола при Никоне - крепкие объятия церкви с властью ради преференций
(в речи патриарха об это сказано : куда еще деньжат
подкинуть надо из бюджета).
А 1917 г все были верующими , но однако ж превратились в яростных безбожников. Да потому что еще в середине 19 века о падении нравственности и духовности в церковной среде
говорили Игнатий Брянчанинов и Феофан Затворник.
Духовные повреждения начинаются в церкви и с церкви.

Трудно понять где они начинаются. Люди повреждаются ещё в детстве, приходят в церковь, во власть, начинают повреждать других... Порочный круг...

см. коммент под постом

http://diak-kuraev.livejournal.com/749688.html?thread=241381752#t241381752

Не боись! Ща муфтия и раввина пригласят и всё будет чики-пуки :)

обсуждение христианина

http://www.youtube.com/watch?v=QouAHXWuhxA

... христианин, церковь, клир... между ними нет, не было и не будет тождества. Никто не свят, а только Христос. А кино хорошее, правдивое, ужасное в своей постыдной правде...

Вот что ещё нашёл:
В христианской демнологии Левиафан – демон алчности. Является князем Серафимов и вместе с Вельзевулом и Люцифером возглавил восстание ангелов. Левиафан главарь еретиков, он склоняет людей к грехам, прямо противоречащим вере. Противник – апостол Пётр. В списке демонов смертных грехов Бинсфельда, Левиафан олицетворяет зависть. Согласно одному библейскому преданию Господь создал двух страшных чудовищ левиафана и бегемота. Иногда Левиафана обвиняют в том, что он был тем самым змеем, который соблазнил Еву в райском саду. В Аду он считается секретарем по морским делам, так как Сатана назначил его главным над всеми водными просторами. Альфонс де Спина считал Левиафана одним из аспектов Сатаны. Также есть интерпратция "пасти адовой", как пасти Левиафана.