Продолжая намеченное в статье «Поразительная динамика курсов валют» исследование причин резкого падения курса рубля, я перехожу к рассмотрению следующего предположения: возможно, причина такого резкого падения курса – это несовершенство институциональной системы. Это предположение можно выразить словами Константина Сонина (из его статьи «Закономерный итог», опубликованной в «Ведомостях» 22 декабря): «В чем отличие кризиса 2014 г. от предыдущих? Этот кризис совершенно предсказуемый: все его элементы — и долгосрочные, и краткосрочные — были хорошо описаны экономическими публицистами в последние годы. То, что мало кому удалось угадать точное время начала острой фазы кризиса, не меняет сути дела: хорошее предсказание — это предсказание, которое правильно описывает не только последствия (курс вырос, цены выросли, производство и уровень жизни упали), но и механизм.
Многие, чуть ли не все вменяемые экономисты, указывали, что экономический курс, окончательно сформировавшийся после завершения острой фазы предыдущего кризиса, — масштабная национализация и все увеличивающаяся доля ручного управления в экономике, ставшая нормой жизни коррупция, использование энергоресурсов в качестве внешнеполитического инструмента, увеличение расходов на бюрократию и спецслужбы, снижение независимости судов — не только не решает долгосрочных проблем российской экономики, а, наоборот, их только усиливает. Механизм действия каждого из этих слагаемых понятен. Не удивительно, что квартальные темпы экономического роста снижаются с весны 2012 г. и достигли бы нуля в 2014-м и без «краткосрочных» факторов. Ситуация даже несколько хуже, чем может показаться: рост последних кварталов, каким бы он ни был, поддерживался за счет растущих расходов на строительство энергопроводов и военных расходов; при этом российская экономика получает те же проблемы, что были у советской перед самым ее коллапсом».
В словах Сонина есть значительная доля истины: судя по всем признакам в экономике России имеют место последствия несовершенства её системы институтов. Последствия эти проявляются в существенном замедлении экономического роста с 2008 года. Такого быстрого роста, как до 2008-го больше не происходит. На 6 –7% в год экономика больше не растёт: из режима быстрого восстановительного роста она перешла в режим инерционного роста, и обречена теперь на экономический рост 1 –3% в год. То есть, была обречена до совсем недавнего времени… С учётом событий последних месяцев, и, особенно, последних недель, сейчас уже есть серьёзные сомнения в том, что в 2015 году мы увидим рост даже в 1 – 3%.
И, тем не менее, с некоторыми из идей, высказанных Сониным, я не соглашусь. Во-первых, я не согласен с его указанием на то, что нынешний кризис был легко предсказуемым. Да и сам Сонин отмечает, что точную дату острой фазы кризиса предсказать не удалось (по-моему, и приблизительную дату предсказать не удалось). Поэтому, мы имеем следующее: в экономике периодически случаются кризисы, поэтому, утверждение «скоро наступит кризис» - это банальность. Если некий год оказался уж очень хорошим или, по крайней мере, удовлетворительным, то в течение следующих 3-х – 4-х лет какой-нибудь год будет обязательно хуже, чем нынешний: этот худший год и можно назвать кризисом.
Во-вторых, я не согласен с утверждением Сонина о том, что именно институциональные проблемы российской экономики – это причины нынешнего кризиса. И у меня есть некоторые основания для того, чтобы не согласиться с этим тезисом. Во-первых, серьёзные институциональные проблемы есть у многих стран, но не каждый день в этих странах происходят такие обвалы курса национальной валюты. Во-вторых, институциональные проблемы могут стать причиной кризиса, но только одного кризиса (чуть позже я объясню, почему только одного): и нынешний российский кризис – это уже не тот кризис, который является следствием институциональных проблем. В-третьих, как правило, институциональные проблемы являются причиной не кризиса, а медленного экономического роста.
Попробую объяснить, в чём разница между кризисом и медленным экономическим ростом. Предположим, в некоторой стране реальный ВВП на человека составляет 30% от аналогичного показателя США. Казалось бы, у этой страны есть неплохие перспективы для роста, посредством догоняющего развития, например, темпами 7% в год. Но из-за каких-то проблем (коррупция, криминализованность экномики и т.д.) экономика этой страны на протяжении нескольких десятилетий растёт темпами 2% в год: догоняющего развития не происходит. Каким словом назвать этот наблюдаемый на протяжении нескольких десятилений медленный рост? Слово «кризис» здесь не подходит. Скорее, более подходящее выражение здесь – провал – провал экономического развития, провал институциональной системы. А кризисы – это то, что время от времени случается с экономикой данной страны: в среднем она растёт на 2% в год, но иногда рост бывает 4% в год, а иногда наблюдается снижение на 1% в год. Последнее и есть кризис.
А теперь рассмотрим не провальную экономику, а такую, институциональная система которой оказалась успешной. Предположим, что такая экономика на протяжении десятилетий растёт темпами 7% в год (в таких случаях говорят об «экономическом чуде»: японском, южно-корейском и т.д.). Но не каждый год в такой экономике будет наблюдаться темп роста 7%. В некоторые годы она будет расти на 9%, а в некоторые – на 4%. И, в таком случае, рост в 4% для такой экономики будет кризисом. То есть, получается как в «Алисе в зазеркалье»: «Нужно бежать со всех ног, чтобы оставаться на месте. ... А чтобы куда-то попасть - нужно бежать еще быстрее». Если переживающая «экономическое чудо» страна вырастает за год всего на 4%, то это – уже кризис (в то время, как для провалившейся страны, такие темпы роста – это подьём).
И здесь нужно особо отметить, что употребление слова «кризис» или слова «провал» в данном случае имеет большое значение: из того, как вы употребляете слова, следуют далеко идущие выводы. Если вы скажете фразу: «Власти России несут ответственность за кризис, начавшийся в 2014 году», то перед вами встанет необходимость обосновать это утверждение. Обосновать его будет очень сложно: если вы сошлётесь на инфляцию в 10%, то выяснится, что Центральный банк не очень-то сильно наращивает в течении последнего года денежную массу; если вы сошлётесь на коррумпированность властей и отсутствие независимых судов, то возникнет вопрос: а почему коррупция и несовершенство судебной системы раньше не приводили к такому кризису? Если вы начнёте утверждать, что нынешний кризис – это прямое следствие присоединения Крыма, то вам доходчиво объяснят, что не прямое: окажется, что расходы государства, связанные с Крымом не настолько велики, чтобы спровоцировать такое падение курса рубля. Если вы укажете на санкции, то вам скажут, что санкции не имеют никакого отношения к институциональной системе России: против России ввели санкции страны Запада. Последний довод, который у вас останется – это российские антисанкции: их-то ввела Россия. Но, и в данном случае, речь идёт об ответной мере: эта мера привела к ухудшению ситуации, связанной с институциональной системой России. Но поскольку сама эта мера – реакция на ограничения, введённые странами Запада, то она – лишь отголосок общего ухудшения системы институтов в мире, реакция на это ухудшение (и не только институтов, связанных с международной торговлей, но и институтов международного права). Так что, доказать ответственность властей России за нынешний кризис – весьма проблематично.
Но, зато, достаточно просто доказать ответственность российских властей за провал экономического развития. Современные экономисты достаточно хорошо понимают, как система институтов влияет на экономический рост. И здесь Сонин оказывается прав: «Механизм действия каждого из этих слагаемых понятен». И появляется возможность доказать, что российские власти ответственны за провал экономического развития.
Теперь я объясню высказанную мной выше идею о том, что кризис, вызванный несовершенством институциональной системы, бывает только один раз. Для этого вернусь к примеру со страной, переживающей «экономическое чудо». Итак, экономика растёт на 7% в год и, благодаря этому происходит догоняющее развитие. Реальный ВВП на человека этой страны можно выразить в процентах от аналогичного показателя некоторой «эталонной» страны. Например, США. Итак, постепенно экономика пересекает одну отметку за другой: 40% от США, 50%, 60% и т.д. Практика показывает, что в определённый момент эта «игра в догонялки» должна остановиться. На каком уровне? Предположим, на уровне 70% от США. Но как будет происходить эта остановка догоняющего развития? Нет никакой гарантии того, что остановка произойдёт плавно. Наоборот, очень велика вероятность того, что остановка догоняющего развития будет сопровождаться драматическими событиями. Ведь, что происходит в стране, проходящей через «экономическое чудо»? ВВП быстро растёт, доходность инвестиций очень высока, происходит приток инвестиций в страну, этот приток способствует дальнейшему росту экономики… И никто из инвесторов не знает заранее, когда произойдёт остановка догоняющего развития. Итак, экономика достигает того самого «потолка» развития – 70% от США. Но инвесторы не знают, что она достигла «потолка». Они думают: «Экономика росла очень быстро десятки лет, значит, будет и дальше расти». Инвестиции продолжают поступать, ВВП продолжает быстро расти из-за этих инвестиций, и никто, поначалу, не замечает, что это – инвестиции, которые экономика уже не может «переварить». Из-за этих инвестиций начинают строиться заводы, производящие не востребованные товары, прибыльность инвестиций снижается и с каждым месяцем становится всё более очевидно, что оптимистические ожидания относительно данной экономики не оправданы. В определённый момент происходит резкое снижение инвестиций и начинается кризис. Потом ситуация стабилизируется и экономика продолжает расти, но уже не на 7% в год, а на 2%. Так вот, этот сопровождающийся кризисными процессами переход экономики из режима догоняющего развития в режим инерционного роста – это и есть то, что я подразумевал под «единственным кризисом».
Как происходит остановка догоняющего развития и как возникают такие кризисы лучше всего можно проследить на примере Японии. Как известно, после завершения Второй мировой войны и вплоть до конца 1980-х гг. в Японии наблюдался феномен догоняющего экономического роста (как показано на рисунке 2б).
С помощью математического моделирования можно определить, что «потолок» экономического развития Японии находился на уровне, где-то 76% от США. В 1980-е годы этот уровень был существенно превышен: в отдельные годы реальный ВВП на человека в Японии тогда приближался к уровню 85% от США. Но в 1990-е годы наступила, своего рода «расплата» за попытку искусственно стимулировать развитие экономики в 1980-е гг: в Японии произошёл серьёзный экономический кризис (что отчётливо видно по рисунку 2б), ставший завершением эпохи японского «экономического чуда». Стоит отметить, что это был не просто кризис, длящийся один или два года, а настоящее кризисное десятилетие (так называемое, потерянное десятилетие).
Похожие процессы происходят и в условиях восстановительного экономического роста.
На рисунке 2в показана динамика реального ВВП на человека на территории бывшей Российской Империи/бывшего СССР (в % к США того же года) на протяжении 1885 – 2010 гг. Судя по рисунку, догоняющего развития на протяжении этого периода на данной территории не происходило (для построения графика использованы данные Ангуса Мэдисона). Но, при этом, Россия три раза проходила через периоды восстановительного роста: после Гражданской войны, после Великой отечественной войны и после кризиса 1990-х годов. Последний – третий период восстановительного экономического роста закончился, предположительно, в 2008 году. И, при этом, несмотря на все потрясения, и, несмотря на все попытки совершения рывка в развитии, «потолок» экономического развития оставался, практически, неизменным: по результатам проведённого мной математического моделирования – 28% от США для Российской империи, 35% от США – для СССР, 30% от США – для бывшего СССР.
Для нас особый интерес представляет последний период восстановительного роста. Поэтому, на рисунке 2 г приведён график, показывающий, как изменялось отношение реального ВВП на человека в России к аналогичному показателю США с 1998 по 2014 гг. Судя по графику, приведённому на рисунке, восстановительный рост российской экономики закончился где-то в 2008 году, а «потолок» развития составил порядка 32 – 33% от США.
Чем обусловлена величина этих «потолков» развития. Среди большинства современных учёных экономистов распространено мнение, что системой институтов: политической системой, судебной системой, уровнем коррумпированности и монополизированности экономики, защитой прав собственности и т.д. Чем лучше система институтов, тем выше «потолок» развития. В Японии удалось поднять этот «потолок» очень высоко. У нас, к сожалению, это не удалось. Поднять этот «потолок» можно только изменив существующую систему институтов.
Интересно, что может произойти с экономикой России, если, например, правительству удастся в течение нескольких лет улучшить в нашей стране систему институтов? Не так-то просто её улучшить в реальности, но, оказывается, достаточно просто с помощью математического моделирования спрогнозировать последствия такого улучшения. Существует простое уравнение, с помощью которого можно строить такие прогнозы (будем называть его уравнением экономического роста):
ln(1+gpk(t))=(α*(ln(Qpkpot(t-1))-ln(Qpk(t-1)))+ln(1+gpkmod))*(1- Qpkmin/Qpk(t-1))
где gpk(t) – темп прироста реального ВВП на человека в год t;
Qpkpot(t-1) – реальный ВВП на человека, соответствующий «потолку» развития в год t-1;
Qpk(t-1) – фактический реальный ВВП на человека в год t-1;
gpkmod – темп современного прироста реального ВВП на человека (наблюдаемый, обычно, в развитых странах);
Qpkmin – реальный ВВП на человека, соответствующий прожиточному минимуму;
α – определяемый опытным путём показатель, характеризующий скорость сходимости фактического уровня жизни к «потолку» развития.
Темп современного прироста реального ВВП на человека – порядка 2% в год. Показатель α для Японии времён «экономического чуда» составлял около 0,12. Будем использовать это его значение в дальнейшем для построения прогнозов (Япония второй половины 20 века, в каком-то смысле, является образцовой страной догоняющего роста).
Значение прожиточного минимума можно рассматривать, как такое значение реального ВВП на человека, при котором в стране начинается современный экономический рост. Проанализировав историко-экономическую базу данных Ангуса Мэдисона, я пришёл к выводу, что для Великобритании эта величина составила где-то 3,2% от США 2005 года, для США 1,6%, для мира в целом – 1,8%. Приму значение данного параметра 2% от реального ВВП на человека США 2005 года.
Эта формула не так уж сложна, но объясняет множество явлений. Например, в 1960-е гг. в Японии темпы годового прироста реального ВВП на человека составляли от 4,5 до 12% в год. Согласно приведённой выше формуле они должны были составлять от 6 до 11% в год: в общих чертах формула объясняет быстрые темпы роста, наблюдавшиеся в Японии того времени (при предположении о том, что потолок развития Японии уже тогда составлял 76% от США). Одновременно, эта же формула объясняет и кризис, наблюдавшийся в Японии в 1990-е годы. Если предположить, что потолок развития России – 33% от США, то при отношении реального ВВП на человека к аналогичному показателю США в 18% (как в конце 1990-х – начале 2000-х), согласно формуле, в России должен был наблюдаться рост реального ВВП на человека, где-то, в 8,4% за год: то есть, формула объясняет и быстрый рост российской экономики в начале 2000-х.
Теперь, предположим, что каким-то чудом в России удалось моментально решить все институциональные проблемы и «потолок» экономического развития нашей страны вырос бы до 100% от США. В таком случае, согласно принятой нами формуле, рост реального ВВП на человека в России должен был бы составлять 15,5% в год. Разумеется, это – фантастическое предположение. Но его рассмотрение иллюстрирует глубину институциональных проблем, с которыми имеет дело Россия. Даже, если бы «потолок» развития России был бы равен уровню жизни Португалии, то реальный ВВП на человека в нашей стране должен был бы расти на 6,8% в год. Но даже такого роста у нас не наблюдается.
Ещё одно интересное качество рассматриваемой нами формулы заключается в том, что с её помощью можно, по крайней мере, грубо оценить последствия введения санкций против России. Дело в том, что эффект от введения санкций примерно такой же, как эффект от ухудшения системы институтов. Если в некоторой стране вводятся ограничения на внешнюю торговлю и движение капитала, то это можно рассматривать как ухудшение системы институтов. Санкции – это и есть форма ограничения на торговлю и движение капитала. Для того, чтобы оценить, насколько снизят санкции «потолок» развития России, нужно проводить специальное исследование. Здесь же я попробую лишь приблизительно оценить возможные последствия санкций.
Торговля и движение капитала – это лишь две стороны институциональной системы. Помимо них есть ещё множество других аспектов. В качестве удачного, на мой взгляд, перечня таких аспектов я приведу список компонентов индекса экономической свободы, рассчитываемого Heritage Foundation. Этот индекс можно рассматривать как экспертную оценку качества институтов в некоторой стране. У самого индекса 10 составляющих:
1. Свобода бизнеса;
2. Свобода торговли;
3. Налоговая свобода;
4. Расходы правительства;
5. Денежная свобода;
6. Свобода инвестиций;
7. Финансовая свобода;
8. Защита прав собственности;
9. Свобода от коррупции;
10. Свобода трудовых отношений.
Для того, чтобы установить, какой из этих компонентов имеет большее значение, а какой – меньшее нужно специальное исследование. Сами эксперты Heritage Foundation, рассчитывая значение индекса, исходят из предположения об их равнозначности. Будем из этого предположения исходить и мы. Введение санкций против России (и антисанкций со стороны России) равнозначно снижению индексов свободы торговли и свободы инвестиций, то есть, двух составляющих из 10-ти. Таким образом, санкции – это порядка 20% от тех проблем, с которыми сталкивается Россия. Поэтому, далее будем исходить из предположения о том, что введение санкций привело к снижению «потолка» развития России на 20% (я думаю, что, на самом деле, это снижение намного меньше, поскольку санкции приводят не к прекращению международной торговли и международного движения капитала, а лишь к их ограничению: но в данном случае лучше несколько переоценить угрозу, чем недооценить).
В наиболее институционально успешных странах индекс экономической свободы приближается к 100, в наименее успешных – к 0. В России на протяжении длительного времени значение этого индекса остаётся «стабильно плохим»: в 2008 г. – 49,9, в 2000 – 51,8, в 1995 – 51,1, в 2014 – 51,9. То есть, на протяжении 19-ти лет, согласно оценкам экспертов Heritage Foundation в России не наблюдается ни существенного улучшения, ни существенного ухудшения институтов. Лидером рэнкинга по данному индексу в 2014 году был Гонконг (значение индекса 90,1), а «лидером» рэнкинга – с конца – Северная Корея (значение индекса 1). Индекс экономической свободы в динамично развивающемся Китае – 52,5 – не очень большой – примерно такой же, как и в России: по всей видимости, Китаю такого значения индекса достаточно для быстрого роста экономики. Таким образом, эксперты не заметили существенного ухудшения ситуации с институтами в России (но и улучшения – тоже). Поэтому, замедление роста экономики после 2008 года – судя по всему – это результат не ухудшения институтов, но результат отсутствия в их улучшении.
Теперь, используя наше уравнение экономического роста и предполагая, что санкции снизят «потолок» развития экономики России на 20% попробуем представить, как введение санкций может отразиться на росте экономики России. Рассмотрим три сценария жизни России в условиях санкций (пока я в этих рассуждениях абстрагируюсь от падения цен на нефть и пытаюсь пока оценить только возможный вред от санкций):
1. Предельно оптимистический (можно сказать, почти фантастический): санкции остаются, но России быстро удаётся решить все свои институциональные проблемы, причём наилучшим из возможных способов. Согласно нашему уравнению, рост российской экономики, в таком случае, составит 12,6% вместо 15,5%, которые были бы без санкций.
2. Умеренно оптимистичный: санкции остаются, но России удаётся поднять качество своих институтов до уровня Португалии. В таком случае, рост экономики составит 4,1% вместо 6,8%, которые были бы без санкций.
3. Наиболее вероятный: санкции остаются, качество институтов также остаётся неизменным. В таком случае снижение реального ВВП на человека составит 0,7%, вместо роста на 2%.
То есть, если приведённая оценка вреда от санкций верна, то санкции в 2015 году заберут у экономики России 2,5 – 3 процентных пункта от прироста ВВП. Но, поскольку, скорее всего, приведённая мной предположительная оценка влияния санкций завышена, то вред от них в следующем году будет существенно меньше, чем эти 2,5 – 3%.
А теперь можно рассчитать, сколько каждый год или каждый месяц жители России теряют от отсутствия модернизации и порочности российской институциональной системы. Если бы институциональная система в России была бы оптимальная, то даже в условиях санкций наша страна росла бы почти на 13% в год: то есть на 11% выше, чем установившийся в России режим экономического роста – где-то в 2% в год. Если вы получаете зарплату 25000 рублей в месяц, то 11% от вашей зарплаты – это 2750 рублей. Примерно таковы ваши потери в течение месяца от отсутствия модернизации. Конечно, плюс 2750 рублей в месяц – это дополнение к вашему доходу при наилучшем решении институциональных проблем России, которое маловероятно. Но решение этих проблем на таком уровне, чтобы увеличить ваши доходы, хотя бы на 1400 рублей в месяц – это вполне реально. При этом, в ходе модернизации ежемесячный доходы будут увеличиваться на такую сумму каждый год. Каковы же ваши потери от санкций? 3% от 25000 рублей – это 750 рублей в месяц (не более того). Отсюда не следует, что санкции – это не большая проблема. Минус 750 рублей в месяц – это серьёзная для гражданина потеря. Поэтому, правительство должно искать пути её решения. Но не стоит эту проблему преувеличивать: от голода мы в условиях санкций, точно, не умрём.
Теперь о влиянии санкций на курс национальной валюты. В статье «Почему санкции не могли стать непосредственной причиной обвала рубля?» я уже объяснил, что даже если бы санкции привели к падению ВВП России на 10%, то от этого курс доллара вырос бы на несколько рублей, но не на несколько десятков рублей. Но, судя по всему, санкции заберут у нас не более 3% от ВВП. В таком случае, тем более, санкции как таковые не могли привести к столь стремительному обесценению рубля.
Воспользовавшись уравнением экономического роста, я построил реалистично-пессимистичные прогнозы динамики реального ВВП на человека российской экономики до 2040 года. При их построении я исходил из следующих предположений:
1. «Потолок» развития российской экономики без нефти и санкций – это, где-то 30% от США;
2. Сейчас «нефтяная составляющая» ВВП России – это порядка 10% от ВВП (в последующих публикациях я объясню, почему, скорее 10% от ВВП, а не 70% и не 80%);
3. До 2040 года цены на нефть будут постепенно снижаться до 33-х долларов за баррель (и, соответственно, будет падать «нефтяная составляющая» ВВП);
4. Введение санкций привело к снижению «потолка» развития российской экономики на 20%.
5. До 2040 года в России не будет никаких существенных институциональных улучшений;
6. Реальный ВВП на человека в США будет расти на 2% в год.
Один прогноз российской экономики построен, исходя из предположения о том, что санкции с российской экономики быстро снимут в 2015 году, а второй – на основе предположения о том, что санкции сохранятся до 2040 года. При «не-санкционном» прогнозе результат таков: к 2040 году реальный ВВП на человека в России будет таким же, как в США 1975 года. По «санкционному» прогнозу к 2040 году Россия достигнет уровня жизни США 1965 года (результаты прогнозирования приведены на главном рисунке к статье).
Моё мнение об этом таково: достигнет ли Россия к 2040 году уровня жизни США 1975-го или 1965 года – и то, и другое – катастрофа. Но это, скорее всего, будет тем, что Константин Сонин назвал невидимой катастрофой. Такие потрясения, как недавняя девальвация рубля, может быть, будут не так уж и часты. Но катастрофа, всё равно, будет. Но Сонин уделяет слишком большое внимание санкциям со стороны Запада, в то время, как они – лишь небольшая часть от массива проблем, ведущих Россию к катастрофе. И каких-то признаков того, что эти проблемы будут решаться, не видно.
Что, например, Путин сказал в своём послании Федеральному собранию 4 декабря? Он сказал о таких мерах:
1. Заморозка налогов на 4 года: в условиях падающих цен на нефть при угрозе возникновения дефицита бюджета вряд ли это будет сделано. А если и будет сделано, то от этого может стать ещё хуже: каким образом снижать дефицит бюджета, если налоги не повышаются?;
2. Амнистия офшорного капитала: это может помочь преодолеть некоторые негативные последствия ограничений на движение капитала, вызванные санкциями, но, само по себе, не так уж и значимо: серьёзного улучшения институциональной системы эта мера не вызовет;
3. Ограничение проверок бизнеса: это – одна из важнейших мер, которая реально может помочь; но хочется видеть какие-то действия в этом направлении уже сейчас: даже начало работы в этом направлении может до некоторой степени уменьшить панические настроения на рынках. Как сообщил РБК, один из чиновников прокомментировал это: «Похожие меры предпринял Китай после известных событий на площади Тяньаньмэнь, которые привели к охлаждению отношений Пекина с Западом». Думаю, это может сработать и в случае России. Лишь бы это не оказалось пустыми обещаниями;
4. Урезание расходов бюджета (прежде всего, неэффективных расходов) – эта мера вынужденная, и при падающих ценах на нефть закономерная. Но, сама по себе, она не может рассматриваться как улучшение институтов, если, конечно не удастся разработать систему, позволяющую избежать действительно неэффективных расходов – тех, что связаны с коррупцией;
5. Меры по поддержке Дальнего Востока – может быть, и будет от них какая-то польза, но, опять-таки, сами по себе они не ведут к улучшению институциональной системы;
6. Новые расходы из ФНБ – это тоже может привести к временным улучшениям. Но небольшим и не надолго. Так что, опять же, институты здесь ни при чём.
7. Стимулирование импортзамещения, в том числе, стимулирование несырьевых экспортёров: стимулирование несырьевых экспортёров – это важная мера, которая может помочь, если будет грамотно реализована. Она напоминает то, что было предпринято в Южной Корее во времена правления Пак Чон Хи.
Таким образом, среди мер, которые могут реально привести к улучшению институциональной системы, предложены только ограничение проверок бизнеса и поддержка несырьевых экспортёров. А о самых важных проблемах не сказано почти ничего. Во-первых, не сказал президент о том, как Центральный банк будет бороться с инфляцией. Только похвалил ЦБ, возможно, заслуженно. Но с 12 по 19 декабря произошли катастрофические события из-за которых Центральный банк увеличил денежную базу с 8432,3 миллиардов рублей до 9225,30 миллиардов, то есть на 9,4%. За одну неделю! Это – по-настоящему катастрофическое увеличение денежной базы (как при гиперинфляции), но представители властей не комментируют данное событие. До 12 декабря ЦБ очень медленно наращивал денежную базу. Теперь же произошло очень быстрое увеличение, но намерения властей не ясны. Эта замкнутость властей в вопросах монетарной политики – одно из проявлений несовершенства институциональной системы: люди не знали, что Центральный банк не наращивал денежную массу, власти страны не сообщали о том, что денежная масса растёт медленно – как итог, паника на валютном рынке достигла невиданных масштабов, хотя фундаментальных предпосылок для столь сильного падения курса рубля (например, быстрого роста денежной массы) не было. Теперь же Центральный банк начал активно наращивать денежную базу, но, опять же скрывает свои намерения: и это может привести к тому, что паника достигнет ещё более ужасающих масштабов.
Во, вторых, президент не сказал ничего о борьбе с коррупцией. А это, пожалуй, наиболее серьёзная из институциональных проблем, с которыми столкнулась Россия. По оценке Heritage Foundation индекс свободы от коррупции в России составляет всего 22,1 (наилучшие значения близки к 100). Борьба с коррупцией помогла бы существенно повысить «потолок» развития России. Но, похоже, ситуация здесь столь безнадёжна, что власти не решаются, даже, обещаний давать на этот счёт: а это внушает весьма пессимистические ожидания касательно возможностей улучшения институциональной системы. Рассчитываемый Heritage Foundation индекс экономической свободы в России был около 50-ти пунктов в течении 19-ти лет, и, наверное, ничто не помешает ему быть на этом же уровне ещё 26 лет. А значит, полученный здесь прогноз о том, что Россия к 2040 году «догонит» по уровню жизни США 1965-го или 1975-го года весьма реалистичен.
Исходя из всего сказанного, я не склонен преувеличивать значение отмены санкций и налаживания хороших отношений с Западом для России. Разумеется, нужно добиваться отмены санкций. Но сейчас не это является задачей №1. С моей точки зрения, приоритеты для России сейчас таковы:
1. Добиться завершения украинского конфликта – главное – добиться прекращения массовой гибели людей;
2. Не допустить роста денежной массы: есть ещё шанс сдержать рост денежной массы в пределах 7 – 11% - при таких больших золото-валютных резервах, которые сейчас есть у России любой излишек денежной базы может быть своевременно изъят;
3. Добиться прекращения паники;
4. Начать серьёзные институциональные преобразования;
5. Добиться улучшения отношений с Западом.
Но ставить отношения с Западом на первое место, на мой взгляд, абсурдно – это всё равно, что надеяться на то, что наши западные коллеги либо дадут нам денег, либо раскроют секрет экономического роста. Но денег они не дадут, а если и дадут, то это будет ещё хуже: получение неэффективной экономикой обречённых на разворовывание денег от Запада в обмен на политическую лояльность – это не то будущее России, которое я хотел бы видеть. И секрета экономического роста наши западные друзья не раскроют. Во-первых, я думаю, они его не знают, и, даже, если и знают, то не скажут, а если и скажут, то верить им нельзя. Не то, чтобы западные экономисты ничего не знают об экономическом росте, но знают они не очень много, и то, что знают, обычно, не скрывают: большинство их публикаций по экономическому росту есть в открытом доступе. Кроме того, в распоряжении международных организаций (прежде всего, Всемирного банка и МВФ) находятся базы данных по экономикам большинства стран мира: необъятный простор для макроэкономического анализа – есть вся информация, необходимая для поиска оптимальной стратегии экономического роста. То есть, нам не нужно что-то отдавать правительствам стран Запада ради того, чтобы узнать секрет экономического роста: у нас есть всё, что необходимо для того, чтобы выяснить это самим. Поэтому, я не вижу смысла в том, чтобы рассматривать отношения с Западом как проблему №1.
Я не знаю, насколько глубок будет кризис 2015 года. Ещё только месяц назад у России были все шансы для того, чтобы всё прошло почти незаметно: с такими огромными золотовалютными резервами и маленьким государственным долгом... Но паника на валютном рынке превзошла все мыслимые пределы, начались набеги на банки и быстрое наращивание денежной базы центральным банком, и теперь всё может оказаться намного хуже, чем в самых пессимистичных прогнозах. 26 декабря главный экономист Сбербанка CIB Евгений Гавриленков сказал, что «курс рубля, при неблагоприятных условиях, может «скакнуть» даже не на 80 рублей за доллар (как это было недавно), а к отметке 120-130 рублей». Месяц назад я бы назвал человека, сказавшего подобное, сумасшедшим паникёром (поскольку этот человек и был бы сумасшедшим паникёром). Но теперь массовая паника стала реальностью: паникёры своего добились, и то, что месяц назад было безумием, теперь стало нормой. И, всё же, я с оптимизмом смотрю на 2015 год: золотовалютные резервы, по-прежнему огромны, государственный долг по-прежнему мал, власти, к счастью, не склонны к чрезмерному популизму, центральный банк перешёл к свободно плавающему курсу, а значит, золотовалютные резервы будут направляться на помощь экономике, а не тратиться на попытки поддержать курс рубля – есть все шансы на то, что 2015 год окажется не так плох, как может показаться. Но даже, если произойдёт очень сильное снижение ВВП, например, на 10%, то даже это не так уж страшно: 2009 год помнят все – пережили – не страшно. Поэтому, год 2015 особого ужаса у меня не вызывает. Но потерянное шестилетие 2009 – 2014 гг., которое, наверняка перейдёт в потерянное десятилетие, высокий риск того, что нас ждёт невидимая катастрофа, которую мы будем переживать всю оставшуюся жизнь, что самым большим достижением нашей страны будет уровень жизни, как в США 1975 г. к 2040 году, что все наши мечты и вся надежда на европейское будущее России разобьются – этого я боюсь. А кризис 2015 года – не страшен, как не страшны и санкции.
В следующей статье я планирую рассмотреть вопрос о влиянии цен на нефть на курс рубля. Продолжение следует…
Не указана объективная причина процесса. Что то объясняет Концепция общественной безопасности.