Загадки российской свободы совести
5 ДЕКАБРЯ 2014 г. РОМАН ЛУНКИН
Из «Ежедневного журнала».
На протяжении последних двадцати лет эксперты и правозащитники говорили о том, что закон «О свободе совести и о религиозных объединениях» пусть и не идеальный, но, тем не менее, доказал свою эффективность и работает на благо религиозной свободы в стране. Регулирующие органы, впрочем, периодически пытались урезать свободу совести — ограничить миссионерскую деятельность, ввести контроль за религиозными группами (такие попытки делались с 2006-2009 годов), — однако все их поползновения бывали отвергнуты, когда оказывалось, что они столь же больно ударят по Русской православной церкви, как и по другим религиозным организациям.
Сейчас повторяется та же история. Весной в Гражданский кодекс (ГК) были внесены некоторые изменения. В частности, там появилась норма, которая обязывает НКО, занимаюшиеся предпринимательской деятельностью, иметь уставной капитал (не менее 10 тыс. руб.), сформированный в виде «денежного вклада» либо «неденежного вклада», подлежащего оценке независимым оценщиком. Поправки должны были вступить в силу с 1 января 2015 года. Поэтому глава Юридической службы Московской патриархии игумения Ксения (Чернега) забила тревогу еще в сентябре. В журнале «Приход» она высказала опасения, что у епархий, монастырей и приходов в связи с этой нормой могут возникнуть проблемы. Игумения призналась, что «в настоящее время уполномоченные структуры Церкви ведут переговоры о внесении поправки в принятый закон».
Теперь очевидно, что переговоры прошли успешно. Судьбой религиозных организаций озаботились буквально все думские фракции. Проект поправок подготовлен депутатами Александром Жуковым («Единая Россия»), Сергеем Гавриловым (КПРФ), Еленой Мизулиной («Справедливая Россия»), Ярославом Ниловым (ЛДПР) и Сергеем Поповым («Единая Россия»). Поправки предлагают освободить религиозные объединения от необходимости предоставлять сведения об уставном капитале. Дескать, это ставит на грань ликвидации, например, сельские общины, у которых нет ни счетов в банке, ни другого имущества в собственности (напомним, что все приходское имущество уже много лет принадлежит Московской патриархии, а приход им только пользуется). Для религиозного объединения будет лостаточно «включения в решение о создании религиозной организации сведений о размере, способах и сроках образования имущества религиозной организации».
В какой-то степени это облегчит жизнь и другим религиозным объединениям, так как формально законы принимаются для общин всех вероисповеданий. Однако не нужно забывать, что принимаются-то они для всех, а вот исполняются в отношении разных общин совершенно по-разному. У российской власти есть отличный инструмент для выборочной дискриминации — закон «О противодействии экстремистской деятельности». Прокуратуре и рассыпанным по стране многочисленным Центрам «Э» легче выбрать мишень для битья в виде иеговистов, саентологов, некоторых пятидесятников, а не проверять всех скопом.
Поэтому другие поправки в закон о свободе совести, почти одновременно с депутатскими предложенные Минюстом (24 ноября), могут больно ударить по религиозным организациям. Новый законопроект предусматривает «специальный объем, порядок и сроки представления религиозными организациями отчетов о своей деятельности, основания для внеплановых проверок религиозных организаций». Как и все другие НКО, они должны будут раздельно подавать сведения о доходах, «полученных в рамках иностранного финансирования, и доходов (расходов), полученных (произведенных) в рамках иных поступлений». Ярлык «иностранного агента», правда, не навесят (это тоже завоевание Русской православной церкви, которая по объемам благотворительной помощи от зарубежных церквей даст сто очков вперед любому «иностранному агенту»), но не предоставил требуемые отчеты в срок, не сообщил всю требуемую информацию о деятельности организации — и Минюст сможет добиваться ее ликвидации в судебном порядке. То есть речь идет о тотальной системе контроля.
С одной стороны, законопослушным объединениям не стоит беспокоиться, если они готовы быть абсолютно прозрачными перед Минюстом, прокуратурой и обществом, вывешивая, как того требует законопроект, всю отчетность в интернете.
С другой стороны, судя по тексту законопроекта, провести проверку и затребовать отчетность после принятия закона можно будет когда угодно. Оснований для этого в проекте масса — от плановых проверок до ссылок на указания и распоряжения президента РФ и правительства РФ.
Уже после 2009 года, когда разрабатывался закон «О некоммерческих организациях» и несколько раз меняли правила отчетности НКО, многие религиозные объединения решили отказаться от регистрации своих филиалов, а также общественных инициатив в качестве организаций. Другой удар был нанесен в 2013 году, когда религиозные объединения стали проверять на наличие иностранного финансирования в рамках общей кампании поиска «иностранных агентов» среди НКО. Были отдельные жалобы со стороны мусульман, протестантов, католиков на то, что верующим приходилось отвечать на унизительные вопросы типа «А не шпионы ли вы?». Делалось это явно в целях запугивания, поскольку статус «иностранного агента» для религиозных объединений не предусмотрен.
Почти уверен, что, даже если поправки Минюста пройдут, любые финансовые отчеты подразделений РПЦ останутся государственной тайной. А вот с других будут спрашивать по полной программе. Ведь реальный смысл поправок заключается в том, чтобы на самых законопослушных, у которых все легально и открыто, как, например, у Свидетелей Иеговы или Церкви Иисуса Христа святых последних дней (мормонов), навесить новые ругательные ярлыки. Почему-то срыв богослужений у харизматов и иеговистов под видом проверок, что происходит регулярно, никогда не рассматривается как оскорбление религиозных чувств.
Зато в последние два года чиновники взялись проверять религиозные организации еще и на «соответствие вероучению», возомнив, что они лучше знают вероисповедные основы. К примеру, в 2014 году Минюст вынес предупреждение Союзу миссий христиан веры евангельской Тюменской области, указав помимо других претензий, что «христиане веры евангельской» и христиане веры евангельской (пятидесятники) — это разные вероисповедания. Союзу предстоит еще доказать, что он является христианским, так как христианство — это уже другое, третье исповедание, как считает Минюст.
Россия избежала пути среднеазиатских государств, где жестко пресекается деятельность любых «нетрадиционных» религиозных групп. Однако законодатели старательно зачищают публичное пространство, изыскивая все новые формы давления на «нетрадиционных». Летом в Таганроге завершился длившийся несколько лет процесс по делу 16 Свидетелей Иеговы. Девять человек были оправданы, семь — осуждены за «экстремистскую деятельность», поскольку продолжали собираться и молиться, зная о том, что община «Таганрог» запрещена Ростовским областным судом еще в 2009 году. Четверо из них осуждены условно, и вот теперь прокуратура требует заменить условные сроки на реальные.
Только что Верховный суд РФ, через голову Тверского областного суда, который отказывался утвердить решение Центрального районного суда Твери о запрете сайта Свидетелей Иеговы jw.org, признал его экстремистским и наложил запрет.
Так что новые законодательные инициативы в России — отличный пример византийского лукавства, того, как в светской по Конституции стране, где все религии якобы равны перед законом и отделены от государства, можно поддерживать одну конфессию, выборочно проверять и ограничивать другие и показательно сажать в тюрьму представителей третьих.
