Оскорбление сотрудника полиции: ожидание и реальность

Есть такая статья в Уголовном кодексе: 319 «Оскорбление представителя власти». Каким же, наверное, дерзким должен быть человек, совершающий такое преступление! Публичное оскорбление представителя власти при исполнении им своих должностных обязанностей или в связи с их исполнением. К сожалению, практика свидетельствует совсем об обратном: такой «преступник» часто оказывается совсем не таким, как ожидается.

В прошлом месяце один мой знакомый в Нижнем Новгороде столкнулся с такой ситуацией. Вышел вечером на улицу не совсем в трезвом виде и был задержан полицейскими. Наутро из отдела полиции его выпустили, вот только он не обнаружил золотого обручального кольца, которое до задержания было, а после – исчезло. Человек никогда ранее с полицией не сталкивался, представление о работе полицейских имеет только по героическим сериалам, показывающим доблестных полицейских во всей красе. Поэтому на счет пропажи кольца к полиции предъявлять претензии он даже и не подумал. Но пропажа оказалась не самым неприятным событием: через день ему позвонил некий сотрудник полиции и сообщил, что во время задержания он, оказывается, нецензурно оскорблял сотрудников полиции, о чем они составили рапорта, по которым будет возбуждено уголовное дело за оскорбление сотрудников полиции…

Человек, по его словам, совершенно уверен, что никого не оскорблял, не на столько он был пьян, чтобы этого не помнить. Но свидетели говорили об обратном. Ах, да, свидетелями оказались сами же сотрудники полиции, которые везли его на полицейском автомобиле в участок. Никто из прохожих, никто из сотрудников или посетителей в дежурной части оскорблений не слышал. Только задерживавшие гражданина сотрудники. После доставления в КАЗ человек мирно лег спать на лавку и никому неприятностей не доставлял. Да и вообще, по характеру этот человек достаточно миролюбивый, к тому же вежливый и интеллигентный.

Тем не менее, было возбуждено уголовное дело, которое расследовал очень молодой следователь из Следственного комитета (бывшее следствие прокуратуры). На допросе этот следователь с усмешкой сообщил, что эта статья «популярная». При этом обвиняемого следователь сразу успокоил: ничего страшного в том, что гражданина обвиняют в этом преступлении нет. Оказывается, очень просто прекратить это дело и полностью избежать судимости и наказания. Достаточно лишь признать свою вину и принести извинения потерпевшим от оскорбления сотрудникам полиции. В этом предложении практически все слова надо бы брать в кавычки, потому что все термины: вина, извинения, потерпевшие – не выражают ожидаемого от них содержания. Вины – нет, человек ничего не совершал преступного, извинения – фарс и пустая формальность, потерпевшие – это фактически лжесвидетели, оговаривающие невиновного человека… Но доказательств этому нет! Человек загнан в угол и лишен возможности доказать свою правоту. Здравый смысл здесь не работает. Торжество формальной системы доказательств и инквизиционного процесса, заклейменных и отвергнутых в юридических учебниках.

Адвокат – на стороне следователя и ненавязчиво намекает подзащитному, что настаивать на своей невиновности бесполезно, и приведет лишь к осуждению и наказанию, которое никому не нужно.

Следователю нужны показатели в отчетности о количестве расследованных и направленных в суд уголовных дел, полиции – показатели «раскрытых» преступлений, прокуратура и суд обслуживают и покрывают элементы системы, с которыми работают в единой связке…

Не имея ни одного свидетеля на своей стороне, перед угрозой судимости, наказания, неблагоприятных последствия всего этого на работе и карьере, гражданин решил принять правила игры, навязанные ему системой. Недавно закончился суд, который прекратил это уголовное дело в связи с деятельным раскаянием и примирением с потерпевшим. Гражданин остался несудимым, для него это важнее этической стороны данного процесса, государственные органы, провернувшие эту фабрикацию – получили нужные им единицы для отчетности.

Такая история меня с одной стороны не удивила, потому что такой способ фабрикации уголовных дел я описал в своей книге «В Круге Втором» еще в 2005 году. А с другой стороны, удивила, потому что прошло столько времени, а в работе, вернее, преступной деятельности полиции, следствия, прокуратуры и суда ничего не изменилось! И сделать с этим ничего нельзя, т.к. все рассказы об этом для контролирующих и надзорных органов (прокуратуры, суда) ничего не значат, для них – это домыслы и слухи, вымыслы, призванные опорочить доблестную полицию, подорвать ее авторитет в глазах населения, кем – вы и сами знаете, врагами, пятой колонной, нацпредателями…
Фабрикация уголовных дел в отношении невиновных в России превратилась в слаженную, отточенную систему взаимодействия и покрывательства преступлений друг друга со стороны полиции, сотрудники которой продуцируют лжедоносы и лжесвидетельства в отношении невиновных; следствия, где следователи, зная, что человек не виновен, возбуждают уголовное дело по лжедоносу и ложным показаниям полиции, прокуратуры, которая покрывает эту практику, и суда, где судьи штампуют приговоры в отношении невиновных. Все элементы этой системы утешают себя (и жертву своих преступлений) тем, что суд по таким делам заканчивается прекращением дела в связи с «деятельным раскаянием». Вот так и моему знакомому следователь объяснил, что «ничего страшного», дело в суде прекратят по этому основанию, если жертва «признает вину», судимости не будет. Все довольны.
Неужели, чтобы поверить в то, что полиция, следствие, прокуратура и суд в России совершают преступления, осуждают невиновных – и всего лишь ради имитации своей работы по борьбе с преступностью – неужели, чтобы поверить в это, каждый должен лично испытать это на себе?
Мое дело, кстати, сфабриковано по этой же схеме: подставной «потерпевший», совершающий лжедонос, и два подставных лжесвидетеля. Все прямо или косвенно связаны с полицией. Судья уже высказал свою позицию адвокату: будет обвинительный приговор, если я не «признаю вину» и не «примирюсь» с лже-потерпевшим. Преступная система обвинения невиновных отточена и не дает сбоев – пока общественность молчит и «все довольны»…
Привожу отрывок из моей книги 2005 года, где я описал фабрикацию уголовных дел по вышеописанной схеме именно по статье 319 УК РФ, в те годы это было нужно следствию прокуратуры для имитации плодотворной работы по расследованию и направлению в суд дел прокурорской подследственности. С тех пор, как показала практика, мало что изменилось.

А. Поднебесный. «В Круге Втором». Отрывок.

Как я убедился в своей работе, прокуратура района закрывает глаза на фактически известные злоупотребления сотрудников РУВД, так как в противном случае прокуратуре не удастся побеждать в отчетной игре. Дело в том, что прокуратура не занимается раскрытием преступлений. Только в телесериалах следователи прокуратуры раскрывают преступления, на практике же следователь прокуратуры занимается расследованием уже раскрытого преступления. За раскрываемость отвечает милиция – РУВД. Не будет необходимого количества раскрытых милицией преступлений - не будет показателей у прокуратуры. На каждого следователя прокуратуры по указанию прокурора области Демидова (уволен в 2006-м году после многочисленных вскрывшихся нарушений, в т.ч. и благодаря публикации моей книги, ныне пристроен зам.министра юстиции – прим.автора) необходимо иметь по два направленных в суд уголовных дела в месяц. Конкретные механизмы, которые используют прокуроры районов для побед в этих отчетных играх, могут несколько отличаться, но в целом система одна: лояльность прокуратуры к злоупотреблениям милиции в обмен на необходимое количество раскрытых уголовных дел для прокуратуры. Так в Канавинском районе на поток поставлено раскрытие уголовных дел, связанных с оскорблением сотрудников милиции. Почти 90 % плана по прокуратуре по направлению уголовных дел в суд приходится на эту категорию дел. Механизм таков: сотрудники милиции задерживают подвыпившего субъекта и доставляют его в отделение милиции. Человек, естественно, начинает возмущаться. На это сотрудники милиции тут же составляют рапорта о том, что задержанный их оскорбил грубой нецензурной бранью, после чего задержанный сразу же освобождается. По этим рапортам возбуждается уголовное дело по статье 319 УК РФ «Оскорбление представителя власти», а так как оскорблены (то есть являются потерпевшими) сотрудники милиции, то расследование этого дела отнесено законом к подследственности прокуратуры. Ни сами сотрудники милиции, ни следователи прокуратуры не скрывают, что в большинстве случаев никакого оскорбления в действительности не происходило. Практически по всем таким делам в качестве «свидетелей» этих оскорблений выступают одни и те же подставные лица – стажеры милиции или родственники, знакомые, любовницы и т.п «оскорбленных» сотрудников милиции. Протоколы допроса этих «свидетелей» следователи прокуратуры готовят на компьютере путем копирования одних и тех же текстов, когда-то ранее подготовленных, меняя в них только фамилии обвиняемых и те или иные конкретные обстоятельства. Даже фразы, которыми обвиняемые «оскорбляли» сотрудников милиции остаются из дела в дело идентичными. Сами «свидетели» при «допросах» самих себя не присутствуют, приходят только расписаться в протоколе допроса, подготовленном следователем прокуратуры. То же самое и с «потерпевшими» - «оскорбленными» сотрудниками милиции. Сами сотрудники милиции за фабрикацию таких дел тоже получают поощрения, рапорт о таком преступлении приравнивается к раскрытию реального преступления, например, кражи, грабежа, и поэтому чем больше «оскорблений» претерпят сотрудники милиции, тем выше будут статистические показатели и Канавинского РУВД. Такими «оскорблениями» милиционеры иногда делятся друг с другом, когда, например, у кого-то не хватает показателей в отчетном месяце. Так, задержать человека, который «оскорбил» при задержании сотрудников, могут одни сотрудники, а оформить могут на других сотрудников. Если клиент был сильно пьян, то он, как правило, не помнит, кто именно его задерживал. Когда же его начинает допрашивать следователь прокуратуры о том, кто его задерживал и кого он оскорбил, то обвиняемый может сказать, что задерживал его сотрудник милиции на вид толстый и маленького роста, а по материалам дела окажется, что этот милиционер худой и высокий.
Если бы не погоня за статистическими показателями, то дела бы такие не возбуждались бы в таком количестве. Об обоснованности, точнее о полной необоснованности возбуждения таких дел наглядно свидетельствует тот факт, что практически все они прекращаются в суде. Основанием прекращения служит примирение сторон, что по прокурорской отчетности считается так называемым нереабилитирующи основанием, то есть считается, что преступление было, но ввиду примирения сторон суд прекращает уголовное преследование подсудимого. Здесь есть еще одна уловка прокуратуры. Если потерпевший и обвиняемый примирились, то дела небольшой тяжести, каковыми и являются дела об оскорблении сотрудников милиции, могут быть прекращены и в ходе следствия. Нецелесообразно направлять такие дела в суд, поскольку суду не остается ничего иного, кроме как прекратить такое уголовное дело. По сути направляя в суд такие дела прокуратура необоснованно загружает суд ненужной работой, которую могла бы проделать сама, то есть прекратить уголовное деле по тем же самым основаниям и руководствуясь той же самой статьей 25 УПК РФ «прекращение уголовного дела в связи с примирением сторон». Но это приведет к ухудшению прокурорской отчетности, фактически лишит смысла всю затею с возбуждением таких дел. Если дело, возбужденное прокуратурой, прекращается самой же прокуратурой, то в существующей отчетной системе считается, что не было оснований возбуждать такое дело, то есть оно было возбуждено незаконно, что грозит взысканием прокурору и негативно сказывается на отчетности. Но если в такой же ситуации такое же дело прекращается в суде, то для прокурорской отчетной системы это не имеет никаких негативных последствий. Дело в суд направлено, свою «работу» прокуратура выполнила, а как дальше с делом поступит суд, по большому счету прокуратуру это не касается. Поэтому дела прекращаются только в суде. Примирение с потерпевшим – это «нереабилитирующее» основание прекращения уголовного дела, такое основание не портит отчетности. Однако рассматривая эту ситуацию с точки зрения истины, реальной действительности, а не лживой прокурорской «потемкинской» отчетности, всегда нужно помнить, что в таких делах обвиняемые вынуждены признавать свою вину под давлением подставных свидетелей, и примирение является фикцией, поскольку в большинстве случаев не было и никакого оскорбления. Даже если предположить, что оскорбление имело место, то все равно в тех случаях, когда дело направляется прокуратурой в суд и судом прекращается, это значит, что прокуратура занимается исключительно показушной, не нужной обществу и налогоплательщикам работой, зря тратит наши с вами деньги. Такая «работа» прокуратуры направлена исключительно на цели собственного воспроизводства, призвана имитировать бурную деятельность.
С такой практикой, когда с целью создания видимости большого числа расследованных и направленных в суд уголовных дел сотрудниками милиции под руководством прокуратуры в больших количествах фальсифицируются уголовные дела об оскорблениях сотрудников милиции, я столкнулся только в Канавинской прокуратуре. В Шахунской прокуратуре такими делами не занимаются. Так, за два с половиной года моей работы в Шахунском районе только одно или два подобных преступления (статья 318 УК РФ) было совершено. И это реальный показатель количества подобных преступлений, именно столько – одно или два за год, совершается их в действительности. В Канавинском же районе в 2004 и 2005 гг ежемесячно возбуждалось более двадцати уголовных дел по фактам оскорблений сотрудников милиции. Это говорит о том, что большинство этих дел сфальсифицированы.