Поддерживая акцию #ДеньИсторийНКО, мы хотим рассказать свою, уже знаменитую, сыктывкарскую историю. Услышав ее, люди обычно начинают понимать, насколько необходимы правозащитные организации любой стране, но тем более — России. И почему правозащитники так раздражают определенный круг людей, зачем те разными способами хотят заблокировать их действия. В том числе при помощи ограничивающих нашу работу законов и ложных ярлыков.
Эта история наглядно демонстрирует, что каждый человек в России может оказаться абсолютно беззащитным перед лицом собственного государства. И никто, кроме правозащитников, не станет за него заступаться.
Эта история началась уже более 14 лет назад, и, несмотря на то, что, казалось бы, за это время несколько раз в ней ставили точку, она до сих пор не закончилась.
Жительница Сыктывкара, соцработник Татьяна Костылёва пожаловалась в Сыктывкарский городской суд на действия администрации города. Она проживала в квартире двухэтажного деревянного дома, который требовал срочного ремонта, так как условия для жизни в нем становились все более невыносимыми. Второго октября 2000 года суд обязал Сыктывкарскую администрацию произвести в доме капитальный ремонт. Решение горсуда вступило в силу, но… власти Сыктывкара и не подумали его исполнять.
Девять следующих лет Татьяна Костылёва ждала от администрации Сыктывкара ремонта. В итоге в 2009 году Сыктывкарскому горсуду пришлось рассматривать уже второй иск Татьяны Костылёвой и признать, что оставшийся дом Татьяны Костылёвой больше не нуждается в ремонте, так как стал вообще не пригоден для жизни. При этом суд обязал администрацию выделить истице комфортабельную квартиру во внеочередном порядке. Но и это решение власти Сыктывкара проигнорировали.
Оказавшись в ситуации безысходности, Татьяна Костылёва обратилась в правозащитную комиссию (КПК) «Мемориал», член правления которой Эрнест Мезак посоветовал ей обратиться в Европейский суд по правам человека и стал ее представителем во взаимоотношениях со Страсбургом.
В октябре 2010 года женщина пожаловалась на двойное бездействие администрации Сыктывкара в ЕСПЧ. В апреле 2012 года международный суд принял жалобу россиянки к рассмотрению, объединив вместе с другими похожими жалобами в дело «Герасимов и другие против России».
В июле 2014 года, спустя 14 лет с начала судебных тяжб, ЕСПЧ признал за Татьяной Костылёвой право на получение из казны России 11 тысяч евро в качестве компенсации морального вреда за длительное нарушение 6-й статьи Европейской Конвенции по правам человека, которая гарантирует право на справедливое судебное разбирательство.
Сумма компенсации на две тысячи евро превысила максимальный размер компенсаций, которые Страсбургский суд ранее присуждал гражданам России за подобного рода нарушения прав человека. ЕСПЧ также обязал российское правительство немедленно исполнить прежнее решение Сыктывкарского городского суда об улучшении жилищных условий Татьяны Костылёвой.
Четырнадцать лет россиянка пыталась отстоять свои права, которые администрация города не только нарушила, но и игнорировала решения судов государства, которое сама и представляет. Довести это дело до международного суда удалось благодаря настойчивости жительницы Сыктывкара и наших правозащитников. Остается надеяться, что в скором будущем пенсионерка въедет в новую квартиру.
Правозащитная комиссия (КПК) «Мемориал» была зарегистрирована в 2002 году Управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Республике Коми. Наша миссия заключается в защите прав человека и создании институтов контроля над государством со стороны общества.
Когда я был юнцом у нас, в посёлке, пару бараков сгорело, погорельцам давали квартиры в городе. Ходили слухи, что жильцы поджигали сами, что бы ускорить процесс переселения. Что странно пожары были, а жертв не было. Раньше жили дружно, все друг -друга знали, много общались! :)
Вот оно как... Люди идут на преступление, потому что нет надежды на закон. Вас это устраивает, вроде бы?
ЗЫ:
Все было ясно. Дом был обречен. Он не мог не сгореть. И,действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов.
Последним из дому, который уже наполнился самоварным дымом с прожилками огня, выскочил Лоханкин, прикрываясь белым одеялом. Он изо всех сил кричал « Пожар! Пожар!», хотя никого не смог удивить этой новостью. Все жильцы «Вороньей слободки» были в сборе. Пьяный Пряхин сидел на своем сундучке с коваными углами. Он бессмысленно глядел на мерцающие окна, приговаривая: «Как пожелаем, так и сделаем! » Гигиенишвили брезгливо нюхал свои руки, которые отдавали керосином, и каждый раз после этого вытирал их о штаны. Первая огненная пружина вырвалась из форточки и, роняя искры, развернулась под деревянным карнизом. Лопнуло и со звоном вывалилось первое стекло. Ничья бабушка страшно завыла.
— Сорок лет стоял дом, — степенно разъяснял Митрич, расхаживая в толпе, — при всех властях стоял, хороший был дом. А при советской сгорел. Такой печальный факт, граждане!
Женская часть «Вороньей слободки» сплотилась в одну кучу и не сводила глаз с огня. Орудийное пламя вырывалось уже из всех окон. Иногда огонь исчезал, и тогда потемневший дом, казалось, отскакивал назад, как пушечное тело после выстрела. И снова красно-желтое облако выносилось из окон, парадно освещая Лимонный переулок. Стало горячо. Возле дома уже невозможно было стоять, и общество перекочевало на противоположный тротуар.
Один лишь Никита Пряхин дремал на сундучке посреди мостовой. Вдруг он вскочил, босой и страшный.
— Православные! — закричал он, раздирая на себе рубаху. — Граждане! Он боком побежал прочь от огня, врезался в толпу и, выкликая непонятные
слова, стал показывать рукою на горящий дом. В толпе возник переполох.
— Ребенка забыли!— уверенно сказала женщина в соломенной шляпе. Никиту окружили. Он отпихивался руками и рвался к дому.
— На кровати лежит! — исступленно кричал Пряхин. — Пусти, говорю! По его лицу катились огненные слезы. Он ударил по голове Гигиенишвили, который преграждал ему дорогу, и бросился во двор. Через минуту он выбежал оттуда, неся лестницу.
— Остановите его! — закричала женщина в соломенной шляпе. — Он сгорит!
— Уйди, говорю! — вопил Никита Пряхин, приставляя лестницу к стене и отталкивая молодых людей из толпы, которые хватали его за ноги. — Не дам ей пропасть!Душа горит!
Он лягался ногами и лез вверх, к дымящемуся окну второго этажа.
— Назад! — кричали из толпы. — Зачем полез? Сгоришь!
— На кровати лежит! — продолжал выкликать Никита. — Цельная бутылка хлебного вина! Что ж, пропадать ей, православные граждане?
С неожиданным проворством Пряхин ухватился за оконный слив и мигом исчез, втянутый внутрь воздушным насосом. Последние слова его были: «Как пожелаем, так и сделаем». В переулке наступила тишина, прерванная колоколом и трубными сигналами пожарного обоза. Во двор вбежали топорники в негнущихся брезентовых костюмах с широкими синими поясами.
Через минуту после того как Никита Пряхин совершил единственный за всю свою жизнь героический поступок, от дома отделилось и грянуло оземь горящее бревно. Крыша, треща, разошлась и упала внутрь дома. К небу поднялся сияющий столб, словно бы из дома выпустили ядро на луну.
Так погибла квартира номер три, известная больше под названием «Вороньей слободки».