О любви Владимира Маяковского к Лиле Брик все помнят по двум причинам:
с одной стороны,то была действительно великая любовь великого, поэта;
с другой - Лиля Брик со временем превратила статус любимой женщины
Маяковского в профессию.
И уже никому не давала забыть об их странных и порой безумных
отношениях; о букетике из двух рыжих морковок в голодной Москве; о
драгоценном автографе Блока на только что отпечатанной тонкой книжечке стихов, - обо всех иных чудесах, которые он подарил ей.
А ведь Маяковский творил чудеса не только для нее одной, просто о них
постепенно забыли.
И, наверное, самая трогательная история в его жизни произошла с ним в
Париже, когда он влюбился в Татьяну Яковлеву.
Между ними не могло быть ничего общего. Русская эмигрантка, точеная
и утонченная, воспитанная на Пушкине и Тютчеве, не воспринимала ни слова
из рубленых, жестких, рваных стихов модного советского поэта, "ледокола" из
Страны Советов.
Она вообще не воспринимала ни одного его слова, - даже в реальной жизни.
Яростный, неистовый, идущий напролом, живущий на последнем дыхании,
он пугал ее своей безудержной страстью. Ее не трогала его собачья преданность,
ее не подкупила его слава.
Ее сердце осталось равнодушным.
И Маяковский уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся любви ему осталась
тайная печаль,а нам - волшебное стихотворение "Письмо Татьяне Яковлевой"
Ей остались цветы. Или вернее - Цветы.
Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил
в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием,
чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых
и необычных цветов - гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз,
орхидей, астр или хризантем.
Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного
клиента - и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери
Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и
единственной фразой: "От Маяковского".
Его не стало в тридцатом году - это известие ошеломило ее, как удар
неожиданной силы.
Она уже привыкла к тому, что oн регулярно вторгается в ее жизнь, она уже
привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы.
Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит,
влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет
на все живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.
Она уже не понимала, как будет жить дальше - без этой безумной любви,
растворенной в цветах.
Но в распоряжении, ocтавленном цветочной фирме влюбленным поэтом,
не было ни слова про его смерть. И на следующий день на ее пороге возник
рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: "От Маяковского".
Говорят, что великая любовь сильнее смерти, но не всякому удается
воплотить это утверждение в реальной жизни.
Владимиру Маяковскому удалось.
Цветы приносили в тридцатом, когда он умер, и в сороковом, когда о нем
уже забыли.
В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила
только потому,что продавала на бульваре эти роскошные букеты.
Если каждый цветок был словом "люблю", то в течение нескольких лет
слова его любви спасали ее от голодной смерти.
Потом союзные войска освободили Париж, потом она вместе со всеми
плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин - а букеты все несли.
Посыльные взрослели на ее глазах, на смену прежним приходили новые,
и эти новые уже знали, что становятся частью великой истории любви.
И уже как пароль, который дает им пропуск в вечность, говорили, yлыбаясь
улыбкой заговорщиков: "От Маяковского".
Цветы от Маяковского стали теперь и парижской историей.
Советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности,
от своей матери и всегда мечтал узнать ее продолжение. В семидесятых
годах ему удалось попасть в Париж.
Татьяна Яковлева была еще жива (умерла Т.А.Яковлева в 1991 году),
и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем
на свете за чаем с пирожными.
В этом уютном доме цветы были повсюду - как дань легенде, и ему было
неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости:
он полагал это неприличным.
Но в какой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят,
что цветы от Маяковского спасли ее во время войны?
- Разве это не красивая сказка? Возможно ли, чтобы столько лет подряд...
- Пейте чай, - ответила Татьяна - пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?
И в этот момент в двери позвонили.
Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым
почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем,
похожих на сгустки солнца.
И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного
произнес:"От Маяковского".
У рассыльных привычный труд, -
Снег ли, дождик ли над киосками, -
А букеты его идут
Со словами: от Маяковского.
Без такого сияния,
Без такого свечения
Как не полно собрание
Всех его сочинений.
Стихи Аркадия Рывлина
"Вестник" 9(216), 27 апреля 1999
Прислала Victoria
"[email protected]" из блога Лидия Лудянская
http://medicinaforyou.info/news/2014-09-05-962
"Ты не женщина, ты-исключение" В. Маяковский и Татьяна Яковлева.
Последние два года жизни Маяковского, мир его личных
переживаний и чувств связаны с именем Татьяны
Яковлевой.
За полтора с небольшим года до знакомства с Маяковским
Т.Яковлева приехала из России в Париж по вызову дяди,
художника А.Е.Яковлева.
Двадцатидвухлетняя, красивая, высокая, длинноногая
("...вы и нам в Москве нужны, не хватает длинноногих"-
читаем мы в "Письме Татьяне Яковлевой"), с
выразительными глазами и яркими солнечными,
словно светящимися волосами, пловчиха и
теннисистка, она, фатально неотразимая,
обращала на себя внимание многих молодых и
немолодых людей своего круга.
Точно известен день знакомства - 25 октября 1928 года.
Вспоминает Эльза Триоле - известная французская
писательница, родная сестра Лили Брик: "Я познакомилась
с Татьяной перед самым приездом Маяковского в Париж и
сказала ей: "Да вы под рост Маяковскому".
Так, из-за этого "под рост", для смеха, я и познакомила
Володю с Татьяной.Маяковский же с первого взглядав
нее жестоко влюбился". А ещё в мемуарах Эльза напишет, что
сделала это для того, чтобы Маяковский не скучал в Париже.
Но существует мнение, что встреча была организована с
другими целями — отвлечь поэта от американки Элли Джонс,
родившей ему дочь и задержать поэта в столице Франции,
где Маяковский щедро оплачивал житье-бытье Эльзы и
Луи Арагона.
Через 21 день после отъезда Маяковского, 24 декабря
1928 года, Татьяна отправит письмо матери в Россию:
"Он такой колоссальный и физически, и морально, что
после него - буквально пустыня. Это первый человек,
сумевший оставить в моей душе след..."
Татьяна уклонялась от уговоров Маяковского ехать в
качестве его жены в Москву...
И еще одно обстоятельство настораживало Маяковского:он
читает в русском обществе Парижа посвященные любимой
стихи - она недовольна, он хочет напечатать их – она, не
торопясь вносить полную ясность в отношения с поэтом, не
дает согласия на это.
Ее уклончивость и осторожность были восприняты
Маяковским как замаскированный отказ.
В стихотворении сказано об этом прямо и резко:
Не хочешь?
Оставайся и зимуй...
Больше месяца длилась их первая встреча.
Перед отъездом Маяковский сделал заказ в парижской
оранжерее - посылать цветы по адресу любимой женщины.
И уехал в Москву один.
От этой мгновенно вспыхнувшей и не состоявшейся
любви нам осталось волшебное стихотворение "Письмо
Татьяне Яковлевой".
Он чуть ли не сам думал перебраться в Париж.
В итоге ему было отказано в выезде за границу.
Одна из подруг Маяковского Наталья Брюханенко
вспоминала: «В январе 1929 года Маяковский сказал,
что влюблен и застрелится, если не сможет вскоре
увидеть эту женщину».
Эту женщину он не увидел.
А в апреле 1930 года нажал на курок.
Есть ли какая-нибудь связь между этими событиями —
точно не скажет никто. Развязка случилась весной.
Еще в октябре 1929 года Лиля в присутствии
Маяковского вслух прочитала в письме сестры Эльзы
о том, что Татьяна собирается замуж за виконта дю
Плесси. Хотя на самом деле речь о свадьбе зайдет
лишь месяц спустя.
Яковлева с горькой иронией однажды признается,что
даже благодарна Лиле за это. В противном случае она,
искренно любя Маяковского, вернулась бы в СССР и
сгинула бы в мясорубке 37 года.
Татьяна с сестрой Людмилой и гувернанткой.
Пенза, 1908 г.
Дядя Татьяны, Александр Яковлев, выпускник
императорской Академии художеств, за год до
приезда Татьяны был удостоен ордена Почетного
легиона.
Оформить вызов для племянницы ему помог господин
Ситроен, владелец автоконцерна, с которым художник
согласился сотрудничать в обмен на ходатайство о
Татьяне.
Первые месяцы 19-летняя девушка провела на юге
Франции, где лечилась от туберкулеза, полученного
в голодные послереволюционные годы в Пензе.
А затем вернулась в Париж и поступила в школу моды.
Вскоре Татьяна пробует свои силы в моделировании
шляпок и преуспевает в этом.
Дядя вводит ее в мир светского Парижа.
На ее глазах разворачивается роман Коко Шанель с
Великим князем Дмитрием Павловичем,
она играет в четыре руки на рояле с Сергеем
Прокофьевым,знакомится с Жаном Кокто, которого
через несколько лет спасет от тюрьмы.
Кокто, поселившегося в одном гостиничном номере с
Жаном Маре, арестует полиция нравов. И Яковлева
примчится в полицейский участок Тулона и заявит,
что ее любовника Кокто арестовали по ошибке.
Великого драматурга немедленно освободят.
Общаясь с самыми выдающимися представителями
русской культуры — за ней ухаживает Федор Шаляпин,
свои рисунки дарят Михаил Ларионов и Наталья Гончарова,
— встречу с Маяковским Татьяна воспринимает совершенно
спокойно.
До наших дней дошли только письма поэта к ней.
В октябре 1929-го Эльза Триоле заботливо
сообщилаТатьяне о том, что поэту не дают визу.
Вероятно, не преминула рассказать и про его новое
увлечение актрисой Вероникой Полонской…
Что ж, Танина жизнь только начиналась...
Она приняла предложение одного из поклонников
– молодого французского дипломата Бертрана дю
Плесси, только что получившего назначение торговым
атташе в Варшаву.
Там, на четвертом месяце беременности, она и узнала о
самоубийстве «абсолютного джентльмена».
Брак с виконтом Бертраном дю Плесси стал для
Яковлевой, по ее словам, «бегством от Володи».
Она понимала, что Маяковского больше не выпустят
за границу, и хотела нормальной семьи. И так же
честно признавалась, что никогда не любила
дю Плесси.
В 1930 году у них родится дочь Фрэнсин.
Миловидный, похожий на звезду немого кино
Рудольфа Валентино, музыкант, пилот, знаток
антиквариата, дю Плесси был прекрасным человеком,
обожавшим свою жену.
Спустя три года семейная идиллия дала основательную
трещину: вернувшись домой в неурочный час, Татьяна
застала мужа в постели с подругой – Катей Красиной,
одной из трех дочерей бывшего народного комиссара
и дипломата Леонида Красина.
Брак не распался, но семейная жизнь с Бертраном
отныне будет лишь номинальной.
К тому же у самой Яковлевой в скором времени
появится новое увлечение — Александр Либерман.
Встреча случится в 1938 году, когда Алекс и
Люба Красина, дочь советского посла во Франции, на
которой он собирался жениться, приедут отдохнуть на юг.
Там же восстанавливала свои силы и Татьяна, попавшая
за год до этого в автокатастрофу. Увечья её были такими
страшными, что тело отправили в морг. Там она пришла
в себя и, к ужасу санитаров, начала стонать. В больнице
Яковлевой пришлось пережить тридцать пластических
операций.
И поездка на море была весьма и весьма кстати.
Красина сама разыскала Татьяну и познакомила
с Александром. Как потом будет вспоминать
Либерман, между ними «мгновенно возникло притяжение».
И больше они не расставались...
Официально женой Либермана Татьяна станет в 1941-м
году после гибели дю Плесси — над Ла-Маншем его
самолет был сбит фашистскими зенитчиками.
Из рук генерала де Голля Яковлева, как вдова героя,
получит орден. И вместе с Алексом и дочерью
Фрэнсин переедет в Соединенные Штаты.
Татьяна с дочерью Фрэнсин в Коннектикуте
Судьба всегда была к ней благосклонна.
Недаром в 20-х годах Татьяна писала матери:
«Мне на роду написано «сухой из воды выходить».
Даже во время оккупации, когда Яковлева организует
приют для 123 беспризорных детей, ей удастся получить
помощь от самих немцев.
Когда немецкий комендант Тура узнал, что перед ним
виконтесса дю Плесси, он спросил Татьяну, не потомок
ли она кардинала Ришелье, носившего то же родовое
имя.
Татьяна ответила, что скорее предпочтет быть потомком
Дамы с камелиями.
Комендант оценил ответ – он был профессором
французской литературы.
Именно он выправил ей пропуск на отъезд.
Отец Татьяны, Алексей Евгеньевич Яковлев, исчез с
горизонта своей бывшей семьи еще до революции.
Было известно, что он уехал в Америку, но где он, что с
ним – никто из родственников не ведал.
Но у бабушек есть способность находить иголку в стоге
сена.
Оказалось, Алексей Евгеньевич, превратившись в Эла
Джексона, претерпел за океаном немало невзгод.
Когда Татьяна, Алекс и Франсин в январе 1941года из
Лиссабона на португальском пароходе приплыли в
Нью-Йорк, на пристани их встречали двое мужчин, как
бы поменявшихся социальным статусом.
Бывший советский ответственный работник Семен
Либерман, отец Александра, превратился в
американского предпринимателя и вел буржуазный
образ жизни.
Алексей же Яковлев, дворянин, выпускник
петербургского кадетского корпуса, архитектор,
автомобилист, авиатор и бонвиван, стал
пролетарием и жил в рабочем поселке.
В первые месяцы пребывания в Нью-Йорке дворянская
фамилия еще раз сыграла Татьяне на руку. Ей удалось
устроиться дизайнером женских шляп как «графине дю
Плесси». Ее шляпки носили Марлен Дитрих, Эдит Пиаф,
Эсти Лаудер и другие состоятельные женщины.
Секрет ее успеха дочь Фрэнсин объясняет «культурным
уровнем и знанием законов общества, которые намного
превосходили ее дизайнерский талант. Она была
талантливым самодеятельным психиатром и могла
убедить любую, что она красавица».
Татьяна соглашалась с дочерью. «Они уходят от меня,
уверенные в себе, как призовые лошади», — говорила
она о своих клиентках.
Алекс, бывший в Париже сначала художником, а затем
главным редактором модного журнала «Vu», получил
предложение из американского журнала «Vogue».
Семейство Либерманов было довольно состоятельным.
В Нью-Йорке они занимали многоэтажный дом и
владели роскошным поместьем в Коннектикуте, которое
Джордж Баланчин называл страной Либерманией.
Гостями Либермании становились многие известные
русские, приезжавшие в Штаты.
Татьяна рекомендовала Диору нового секретаря.
Им был молодой Ив Сен-Лоран (фото 1950 г.)
Яковлева производила впечатление строгой женщины.
Прямая, величественная. И это можно было понять -
ведь её муж Алекс занимал очень высокое положение:
был одним из руководителей издательства Конденаст и
скульптором.
Яковлева с Валентиной Саниной.
Она дружила с музами других русских поэтов.
Была лучшей подругой Валентины Николаевны Саниной,
музы Вертинского.
Была близка с леди Абди,урожденной Ией Ге,
племянницей художника Ге, музой Алексея Толстого,
который вывел ее в образе героини романа «Аэлита».
Одним словом, подруг она выбирала себе под стать.
К заслугам Татьяны Яковлевой относится восхождение
Кристиана Диора и появление Ив Сен-Лорана.
Талантом своим они обязаны, разумеется, не ей. Но
пресса заговорила об этих кутюрье после того, как
Яковлева сказала мужу, что гении — именно они.
Она дружила с Иосифом Бродским, Александром
Годуновым, Михаилом Барышниковым, Натальей
Макаровой.
Охотно принимала у себя беглецов из советской России.
Чета Татьяны и Александра была одной из самых
известных в Нью-Йорке. Гостями на их шикарных
приемах становились все сливки города. При этом
семейная жизнь Яковлевой и Либермана тоже казалась
идеальной.
Автор книги «Татьяна. Русская муза Парижа» Юрий
Тюрин, первым проливший свет на судьбу Татьяны
Яковлевой, так описывает свои впечатления от супругов:
«В обыденной жизни Алекс был консервативен: сорочки
шьются только у портного в Англии, красное вино
заказывается во Франции, тридцать лет по утрам овсянка
на воде, полвека одна женщина.
«В течение прожитых лет в общей сложности мы не были
вместе пять дней, — признается Алекс. — Но это были
самые черные дни моей жизни».
Его глаза всегда светились любовью. Они даже ссорились
удивительно спокойно и уважительно.
Алекс недоволен тем, что Татьяна не притронулась к
завтраку.
Он ворчит, что она уже и так потеряла за неделю три фунта.
В ответ протяжно-просительное: «Алекс, не начинай». И все.
Никаких эмоциональных взрывов, обиженных глаз, надутых
щек.
Даже если кто-то из них на чем-нибудь зацикливался, другой
умело переводил ситуацию в юмор…
Из ее памяти так и не стерся краткий роман с Маяковским.
В середине 70-х годов один знакомый сказал ей, что едет в
Москву и увидится там с Лилей Брик. Татьяна вышла на минуту
в спальню и вернулась с белым кружевным носовым платком,
который попросила передать Лиле. «Она поймет», – сказала
Татьяна. «Я поняла», – горестно закивала Лиля, получив
неожиданный подарок.
Это был белый флаг, знак капитуляции.
В предсмертной записке Маяковский назначил Лилю Юрьевну
распорядителем своих бумаг и рукописей. В ванне своей
квартиры Лиля сожгла все до единого письма Татьяны.
Она приняла смертельную дозу снотворного в 1978 году,
сломав шейку бедра – ей было 86 лет, в таком возрасте кости
уже не срастаются.
Ей удалось остаться если не единственной,то главной
музой Маяковского.
Но до его писем Татьяне она добраться не могла. Татьяна
хранила их в запечатанном пакете, не публиковала и никому
не показывала, но разрешила сделать это дочери.
Дочь Франсин дю Плесси.
Накануне 85-го дня рождения у Татьяны произошло
кровоизлияние в кишечник. Операцию было делать
бессмысленно.
Через несколько дней Яковлевой не стало.
На надгробном камне жены Алекс Либерман приказал
выгравировать: «Татьяна дю Плесси-Либерман,
урожденная Яковлева, 1906–1991».
Муж хотел быть похороненным в одной могиле
с Татьяной и даже приготовил надпись для себя:
«Александр Либерман, 1912-…»
Но жизнь распорядилась по-другому.
После перенесенных инфаркта и клинической смерти
он женился на филиппинке Милинде, одной из медсестер,
ухаживавших в последние годы за Татьяной.
И завещал развеять свой прах над Филиппинами.
В 1999 году его воля была выполнена…
Вопреки воле покойницы, отец упрямо не отдавал
Франсин письма Маяковского – утверждал, что не помнит,
где лежит пакет.
Он не сказал этого даже на смертном одре, и Франсин
поняла:ревность Алекса была сродни ревности Лили, он
хотел остаться единственным в жизни Татьяны.
Франсин нашла бумаги сама: 27 страниц писем, 24
телеграммы и автографы некоторых стихотворений...
Архив парижского романа.
Эпилог.
В дневниковых записях М.Я.Презента, найденных в архивах
Кремля литературоведом Валентином Скорятиным, есть
упоминание о том, что поэт рано утром 14 апреля 1930 года,
за три часа до выстрела, поехал на телеграф и дал в Париж
на имя Татьяны Яковлевой телеграмму: "Маяковский
застрелился".
Слухи? Легенда? Факт? Трудно сказать...
В иллюстрировании использованы
материалы из архива Государственного музея
В.В. Маяковского и книги Юрия Тюрина «Татьяна».
Владимир АБАРИНОВ
Специально для «Совершенно секретно»
http://www.sovsekretno.ru/magazines/article/1433
Игорь ИЗГАРШЕВ
из блога Лидия Лудянская http://blogs.mail.ru/mail/lidlud/470D791022803291.html
«В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому,что продавала на бульваре эти роскошные букеты».
«Потом союзные войска освободили Париж, потом она вместе со всеми
плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин - а букеты все несли».
---------------------------------------------------------------------------------------------------
Голодные годы в оккупированном Париже и цветы от Маяковского, которые, якобы, помогли Татьяне Яковлевой выжить - это дешёвая сплетня, рассчитанная на наивных и поверхностных людей. А Марк Каганцов как раз является таким неглубоким и, скажем прямо, безответственным человеком, который и сам охотно ведётся на всякую «красивенькую» дезу, и других зачастую обманывает своим бесконечным копипастингом.
После смерти поэта цветы приносили, но всего несколько раз - годами их не носили. А в январе 1941 года Яковлева вместе со своим новым любовником вообще переехала из Парижа в США. Но и те полгода, прожитые в период нацистской оккупации, голодать она не могла, потому в Париже по-настоящему никто не голодал. Недаром нацистскую оккупацию Парижа называют «гламурной», а Татьяна Яковлева, конечно же, была человеком гламура, и за неё всегда было кому заплатить.
Гражданин Каганцов! Если Вы копипастите чужой текст, то его тоже надо править, как свой собственный. Чужие огрехи автоматом становятся Вашими. А то Вы любите у других находить ошибки, а к себе, родимому, с другой меркой подходите. Либо надо предупреждать читателей, что Вы не при делах и ответственности за качество товара не несёте, если чё: типа, моя хаза с краю, ничего не знаю.
«в оккупировавшем немцами Париже» - кто кого оккупировал?
«нажал на курок» - на курок не нажимают, нажимают на спусковой крючок, тем самым спуская курок. 67-летнему мужику, к тому же члену литобъединения, пора бы уже знать о том, что такое курок. А то ведь можно покинуть этот мир, так и не узнав.
Размещены интересные материалы с ссылками.
А какие бесподобные цветы неземной красоты я здесь
увидел.
Как, злобный господин Терентьев, вы смеете здесь еще
раз показывать свою ненависть к людям! Если у вас в жизни все не так, как вам хочется, почему мы, читатели, должны вас терпеть? Уходите!
как могли Маяковского терпеть возе себя женщины!?
Извините за пикантную подробность, но у Маяковского гнили зубы, и воняло от него, как из выгребной ямы.
Поэтому и символический образ поэта с замкнутым ртом трагичен и многозначен.
Каганцов, как врач, наверняка удалит комментарий, правдолюб.
* * *
Поэт в гостях - как скверный анекдот,
рассказанный в компании пристойной:
он нецензурен, бородат и пьёт
отнюдь не чай. Беседою застольной
он давит на гостей, тем кус не лезет в глотку,
а он и рад! А он к бутылке водки
через салаты лезет напролом
и жмёт соседке ножку под столом.
Всего за час, дитя страстей и блуда,
намелет столько скверной чепухи,
что хоть беги из дома!
Ну откуда
берёт он эти светлые стихи?!
Дмитрий Фролов
Потому что я не Терентьев, которому очень симпатизирую.
Спасибо, что не удалили мой комментарий, редакции или хозяину поста.
Если люди не станут добрее, отзывчивее, вообще
людьми, то человечество ждет катастрофа.
Учититесь быть людьми пока не поздно.
Вы читали о пи - волнах? Поинтересуйтесь.
Только радикальное изменение человека, его психологии, отношения друг к другу - единственный
путь спасти наш мир, нуждающийся в изменениях. Это - мое глубокое убеждение.
Многие комментарии на семерке вообще не имеют право на существование. Надо с чего-то начать.
Пусть уйдут нелюди. Вспомните о воспитании детей
еще в утробе матери. Еще не поздно! Действуйте!
Господа Терентьев, Ермилов и аноним Карпенко, видимо Вы забыли, что хамить в моём блоге запрещено. Я просто вынужден удалять ваши комменты, тем более, что вы занимаетесь не обсуждением поста, а переругиванием между собою.
Мне встретились 2 интересных, хорошо иллюстрированных материала на одну тему и захотелось поделиться ими с читателями "7х7 коми", что я и сделал.
С.А., Ваше амплуа на семёрке мне известно. Вы верны себе. Задача редактирования текста - обязанность первого его публикатора. Я же, приводя ссылку, вторгаться в текст считаю для себя непозволительным. Нажимают, конечно, на спусковой крючок, иначе называемый гашеткой, но в русском языке "нажать на курок" в значении "спустить курок" - устойчивое выражение, встречающееся даже у классиков.
Удивившемуся, обладающему тайными знаниями о зубах Маяковского. Чувствуется, что Вас просто распирало желание опошлить пост. На белом свете полно людей с плохими зубами, а таланты равные Маяковскому редки. Может потому его и любили женщины?
Знаменитая песня "Миллион алых роз". В основе её лежит легенда о художнике Нико Пиросмани. Романтическая история о букетах от Маяковского с ней перекликается. Это поступки, на которые мало кто способен!
Это всё прекрасно, Марк. А Ваше терпение к "оппоненту" Тереньтеву сродни ангельскому...
Ну, ты то Вофка тоже стойкий! :)))
Гражданин Каганцов! Вы, удаляя скопом все комменты, как бы уравниваете мои корректные и адекватные с действительно хамскими ермиловскими. Не хватает у Вас ни воли, ни духу удалить одни хамские, то есть - ермиловские. Таким образом Вы как бы подыгрываете хаму Ермилову, который Вам чем-то близок и симпатичен. Не можете же Вы отрицать, что вчера Ермилов был ещё безобразнее, чем обычно. Он же был пьян настолько, что перепутал даже Лилю Брик с Татьяной Яковлевой - когда хамски наехал на меня. А сейчас Вы его покрываете, выгораживаете. Нехорошо это, гражданин Каганцов, грех это.
"Я же, приводя ссылку, вторгаться в текст считаю для себя непозволительным" - Вы, Каганцов, не ссылку приводите, а копипастите весь текст, даже два текста в одном своём посте. Приводить ссылку и копипастить - разные вещи. Ежели бы Вы действительно только ссылку дали, то и претензий к Вам не было бы.
В общем, лажанулись Вы в очередной раз, гражданин Каганцов, но не можете честно это признать. И про курок Вы ни фига не знали, не надо выкручиваться: я Вам открыл Ваши незрячие 67-летние глаза и разъяснил про курочек, а Вы даже ни "спасибо", ни "рахмат" сказать не можете - для Вас это унизительно, Вы же о себе ой-ой-ой какого супер-мнения!
Так что неважнецкие Ваши дела, гражданин Каганцов, ох, неважнецкие...
Совершенно верно: я опубликовал 2 текста и дал ссылки откуда эти тексты взяты. Говорить о "корректности и адекватности" Ваших комментариев, Сергей Алексеевич, излишне. С "курком" Вы "открыли Америку". Неужели Вы действительно думаете, что я - офицер в отставке впервые услышал это слово и не знал, что оно означает?
Вам осталось рассказать мне, что Волга впадает в Каспийское море, которое на самом деле является озером!
Не пойму я Вас, Марк... Зачем он Вам, Тереньтев этот?
"я опубликовал 2 текста и дал ссылки откуда эти тексты взяты"
-----------------------
Нда, тяжёлый случай, гражданин Каганцов. Тут уже можно призвать на помощь Остапа Бендера и его словами сказать: "Вы произошли не от обезьяны, как все остальные граждане, вы произошли от коровы - туго соображаете." Не надо было копипастить тексты с ошибками, достаточно было дать ссылки. Но Вам-то хочется, чтобы в Вашем блоге было много-много слов и фотографий, а самому-то писать - из головы - влом: легче типа стырить у кого-нибудь и, толком не читая, к себе утащить, да побольше, побольше.
А про "курок" Вы действительно не знали, хотя и слышали это слово миллион алых раз. И не Вы один. В своё время, помню, с курком лажанулся фронтовик Булат Окуджава - "сто раз я нажимал курок винтовки, а вылетали только соловьи".
Сергей Алексеевич, с логикой у Вас совсем плохо.
Когда, как Вы выражаетесь, "тырят", т.е. присваивают себе чужое, воруют, у кого стащили не говорят.
Приведённая Вами цитата из замечательного поэта - фронтовика подтверждает, что выражение "нажать курок", "нажать на курок" является устойчивым, общепринятым в русском языке. Человек воевавший не мог не знать, что такое курок, а в знании русского языка и блестящем им владении Булату Окуджаве отказывать просто нелепо!
Кстати, у самого Маяковского можно прочесть:
И в пролет не брошусь,
и не выпью яда,
и курок не смогу над виском нажать.
(к сожалению, смог)
Вы, Сергей Алексеевич, постоянно пытаетесь быть святее Папы Римского. Тащите мертвечину в живой язык. Вот уже Окуджава и Маяковский русский язык хуже Вас знали! Ведь говорим же мы "Каспийское море, зная, что оно озеро, а еще: "Славное море - священный Байкал". Говорим:" Солнце взошло над землей", хотя знаем, что это Земля вертится вокруг Солнца", ещё "Я на солнышке лежу!", хотя НА НЁМ лежать невозможно. Говорим: "нажать на газ", хотя по смыслу это полная чушь, поскольку нажимать нужно на педаль акселератора.
Но Вам хочется хоть в чём-нибудь меня уязвить.
Кажется, я понял. Вы ведь врач, это Ваш долг лечить подобных больных. Но Тереньтев это правда, очень тяжёлый случай. Берегите себя, Марк, Вы нам дороги.
Ага, в лесу раздавался топор дровосека, гражданин Каганцов.
Что-то Вы, Каганцов, про основной свой "косяк" отмалчиваетесь - про Татьяну Яковлеву и красивенькие сплетни про бесконечные цветы от Маяковского. И про голодуху в оккупированном Париже (голодали наверно покруче, чем в блокадном Ленинграде).
А Папа Римский мне побоку. К ним, к папам Римским, тоже претензий много. Не все из них и не всегда умом блистали, к сожалению. Как, впрочем, и хорошие поэты.
Вспомнил, как Вы, Каганцов, не могли простить одной буковки Нине Аракеловой из Израиля, когда она случайно в своём блоге Вашу фамилию написала через "о" - "Коганцов" (хотя такая фамилия и с таким корнем вполне себе существует - ну, перепутала женщина). При том, что Нина уже извинилась за ошибку (после моей подсказки) и инцидент был исчерпан без Вашего присутствия. Но тут налетел жутко строгий Марк Каганцов и долго измывался над бедной женщиной (только что ногами её не бил в живот:)). В тот момент чувствовалось, что Вы, Каганцов, не очень умный и, в принципе, злой человек.
А через несколько дней после этого Вы в своём блоге поздравляли милых женщин с 8-м марта. Удивительный цинизм, удивительное лицемерие!
Да, да... Згнобил Нину, злобный сотир -хвастатый. Не умела она поддакивать " величайшему" и о палестинцах высказывалась не так, как кому -то хотелось.
Романтическая история о Маяковском и Татьяне Яковлевой, похожая на сказку, реальна. Тому есть подтверждения: письма, стихи, воспоминания современников. Материалов на эту тему в Интернете множество. Рассказы, помещенные в этом посте, я счёл наиболее яркими. Может быть, кое-что в них преувеличено, но в целом они верны. Букеты от Маяковского приносили Т. Яковлевой ещё спустя много лет после смерти Маяковского. Этот не ординарный Поступок Поэта говорит о его большой любви. То, что Т. Яковлева до конца своих дней хранила письма Маяковского, тоже говорит о многом. То, что с Т. Яковлевой были дружны и были в неё влюблены многие известные талантливые люди, их имена названы, говорит о том, что она была не только красавицей, но и яркой личностью, достойной любви Поэта. Это в посте главное. Вы же, Сергей Алексеевич, в свойственной Вам манере, сосредоточились на придирках к второстепенным деталям, отвлекающих читателей от основной темы.
Страшно представить как он работает со студентами :(
Не перестаю удивляться Терентьеву, его злобе и
подлости.
От редактора с большим стажем знаю, что Марк
Яковлевич действует правильно, когда приводит текст
и ссылки на литераурный источник.
А то, что вы написали про глаза - это судебное дело,
по-моему. Таких, как вы, ждет кара Божья. Такие вещи писать гадко, подло. То есть Терентьев не меняется. А здесь написали про очень интересные
пи-волны. Из-за теретьевых погибнет человечество.
Каганцов! Зачем Вы удалили мой коммент? Я действительно хорошо знаю Ратмира Тюрина, знаю, что это редкий негодяй и подонок. И всех, в том числе Вас, предупреждаю, чтобы не имели с ним никаких дел.
Господин Терентьев, оказывается, что вы еще и
обманщик. Откуда вы меня можете знать?
Я никогда не жил в РФ, живу в совершенно другом
государстве, очень далеко от Коми. Я еще молодой
человек, фамилия Тюрин - не редкая. М.б., с кем-то
перепутали?
Интересные материалы на сайте 7х7 смотрю.
Надеюсь, я имею на это право?
А вам лучше бы извинться. Зачем брать лишний грех
на душу?
А я верю Терентьеву. Он всегда говорит только правду. Этот Тюрин действительно подозрительная личность, не иначе жулик какой-нибудь или вообще бандит. Пусть авторизуется и паспорт покажет.
Правду - в меру своего ущербного миропонимания. Гляжу на него и понять не могу - что его по жизни так прищемило и за какое место?
:D
У Ермилова все кругом ущербны (кроме начальников семёрки, конечно), а он сам - просто образец физического, морального и психического здоровья, да ещё и обладатель элитного образования. Непонятно только, почему всю школу он проплакал, как рассказывают очевидцы, бросил работу, сейчас не трудится, бухает и пристаёт ко всем на сайте - с утра до ночи, зачастую хамит, в том числе женщинам. Видно, что чувачку не хватает общения - одинокий он, несчастный и никому не нужный, даже себе. Мечтает уехать в Сан-Франциско: там будет ему щастье, как он наивно полагает.
А ты что тут делаешь, злобный контрабас?
:)
Волновые явления иногда вызывают резонансные эффекты. Ещё чуть - совпадёт фаза, время и место...
Есенин говорил: «Разве мог бы поэт написать: «Запрусь, одинокий, с листом бумаги я»? Это только в сортире с листом бумаги одинокие запираются!». «Тарарабумбия какая-то, – говорил Ленин о стихах Маяковского. – Кричит, выдумывает какие-то кривые слова, и все у него не то, по-моему, – не то, и малопонятно». Даже Чуковский, которого Маяковский считал своим другом, писал: «Стихи Маяковского… отражают в себе бедный и однообразный узорчик бедного и однообразного мышления, вечно один и тот же, повторяющийся, точно витки на обоях… Это Везувий, изрыгающий вату».
У Маяковского не было возможности получить настоящее образование. Поэтому его письма и рукописи изобилуют орфографическими ошибками и другими грамматическими погрешностями. Особую неприязнь Маяковский питал к запятым. Ю. Карабчиевский: «Взгляните на рукопись любого стиха Маяковского: там нет ни одной запятой (мы же знаем, он их ненавидел). Все знаки препинания в его произведениях, начиная с 16-го года, расставлены Бриком. Черновик всякой новой вещи он прежде всего отдавал Брику: «На, Ося, расставь запятатки». Говорят, что строй «лесенкой был им придуман специально для замены традиционной системы пунктуации, которой он так и не выучился. При наличии лесенки «запятатки» уже не обязательны… «Никогда ничего не хочу читать… Книги? Что книги!» – говорил Маяковский. Он на самом деле ничего не читал. Его рабочая комната на Лубянке поражает отсутствием книг. На вопрос анкеты: «Есть ли у вас библиотека?», – он отвечает: «Общая с О. Бриком…» Возможно, это одна из причин, что литературная работа давалась ему нелегко. Он буквально покупал понравившиеся ему рифмы и строчки у своих товарищей по перу. Ради одного-единственного слова он выхаживал по 15-20 километров, подбирая на ходу десятки и сотни рифм, пока не останавливался на одной, наилучшей.
Автор: Александр Казакевич
Источник: http://shkolazhizni.ru/archive/0/n-12234/
© Shkolazhizni.ru
Сложно было учить стихи Маяковского...Действительно«Тарарабумбия» какая-то. Но помню до сих пор пару строк. Кх, кх...
Холод большой, зима здоровА...
Но блузы прилипли к потненьким.
Под блузой коммунисты...
Грузят дрова,
На трудовом субботнике.
Потные коммунисты... Фу, какая гадость!
Да уж, точно не холёные, жирные троцкисты... А работящие какие люди были... Не то что нынешнее племя, сгубленное либеральной идеологией "наживы".
Поэзия — та же добыча радия.
В грамм добыча, в годы труды.
Изводишь единого слова ради
Тысячи тонн словесной руды.
Но как испепеляюще слов этих жжение
Рядом с тлением слова-сырца.
Эти слова приводят в движение
Тысячи лет миллионов сердца.
Честь Труду!
Купил я капусту и свеклу,
Стою на кухне, варю щи.
Раздался звон, посыпались стекла,
В дом ввалились товарищи.
Притащили девицу пьяную,
Она орет как помешанная.
В кастрюлю я зелень пряную
Бросаю, и ложкой помешиваю.
Юбкустащили ловко,
Крик ее храпом стал.
Аккуратно шумовкой
Я мутную пену снял.
Сижу и тихо из миски
Ложкой хлебаю щи.
А рядом девицу тискают
Бурно товарищи.
Это вы такой поэт, что вход запретить вам очень
хочется. Не место вам на этом блоге, никчемный
человечишко. Уходите все нелюди - станет светлее
и радостнее, а главное - чисто.
What a hard porn!
What a fuck!
18+ !!!
Маяковский
Одни говорят, ты – насильник!
Другие, что ты демагог,
Пытаясь вонзить напильник,
В несгибаемую сталь строк.
Системно, без сна и покоя,
Как мухи на куче дерьма,
Кусают, кропают и роют.
Ни совести и ни стыда!
Романтика больше не в моде,
Засилье наживы - везде,
Туманные речи о боге,
О деньгах и ерунде.
Важнее инстинкта для дряни,
Пуская в глаза ложь и дым,
В каком-нибудь ресторане
Пудрить мозги молодым.
Но там, где важнее нажива,
Где совесть и честь не в ходу,
Всем хочется жизни красивой
В хмельном и туманном бреду.
У публики этой вонючей
Одна лишь забота и страсть,
До одури тискать Нюсек
И ножки ещё раздвигать.
Но! Чтобы сидеть в ресторане,
Свивая в колечки дым,
Нуждается дрянь в звонкой мани
И тяга её к молодым.
Из сладких речей мудоноев
В обёртке изысканных слов
Ушаты дерьма и помоев
Льются на славных отцов.
Важнее инстинкта для дряни,
Пуская в глаза ложь и дым,
В каком-нибудь ресторане
Пудрить мозги молодым.
Им, опытом не умудренным,
С избытками жизненных сил
Запудрят мозги и промоют,
Направят, где чёрт не ходил.
Для них цель и главное дело,
Любая идеечка в масть,
Чтоб совесть с нутром не потела
Как Родиной торговать.
Согласен. Не будем об этом,
Рядить, что у них там и как…
Не лучше ли нам пообедать
И выпить чуток натощак?
Соскучился, поди, немного
По водочке и по пивку…
Помнишь, Есенин Серёга
Хандру в них топил и тоску?
Помянем достойнейшим словом,
Железного Феликса, да
Героев гражданской и снова
Есенина и Ильича.
Давай же все ваши начала
Живою водой окропим,
Что б справедливость восстала
Знамением снова святым.