Стих на высказывание Бродского, что Москву хотел бы видеть лишь в прицел бомбардировщика

Иосиф груб: прицел... бомбардировщик...

Словцо красно и образ полон мести.

Но вспомним, где родился гарный хлопчик.

Взамен Москвы был Питер лет аж двести,

у двух столиц грехов  т а к  м н о г о  общих.

Слезам ничьим не верящий, о, город,

чему ты рад, твердя о том с ухмылкой!

Свозил сюда, казнил... И сам ты порот,

чудная помесь ферта с горемыкой,

и всё темно, смешно, о чём ни мыкай.

Признал бы, коль не врал ты, как холопам.

Мирился бы, когда не отнял столько,

на выходки мужицкие с прихлопом

глядеть, своих оплакивая горько,

бы не пришлось, кривясь разбитым боком.

Не терпишь слёз? Жестокости заразу

везут бояре, как подарок, в веси,

и даже, кто не ел других ни разу,

вполне уел судами, по указу –

и вмиг надулся с радости и спеси.

Чему ты учишь, жирная столица?!

Да, спору нет, что главный город-шишка,

как тот дракон, легко меняешь лица,

в одном всё та: грязна твоя манишка –

в еде жадна, от слова «жрать» ты жрица.

Не люб престольный всякому, кто с сердцем,

кто днём несёт сочувствие и в полночь,

как ты, не встанет эдаким там перцем –

слезам поверит, бросится на помощь.

Твоя откуда немочь, горький овощ?

...В чём Бродский прав, дошли мы до вопроса,

не зря же грезил он жестоким иском.

Столица нам смертельным стала риском –

России ради надо «бабу – с воза»!

Что ты, Москва, всего наелась слишком,

моим не только – всем выходишь боком.

Будь без запоров, мирным городишком,

живи уже по совести и... с Богом.

Начало 10-х гг.