Люди и общества различны, имеют разную историю, культуру, мировоззрение. Иногда общества сближаются, иногда расходятся, иногда сталкиваются. Раз уж мы будем сближаться с китайцами, весьма полезно знать особенности их культуры. Этот перепост делается исключительно с целью подготовки к нашему с китайцами общему будущему. Ведь будущее происходит из прошлого...

«БЕЛАЯ РАДОСТЬ» КИТАЙЦЕВ

Наш путь извилист, но перспективы светлые.
Мао Цзедун

По степени изощренности и жестокости система наказаний в традиционном Китае совершенно уникальна. Именно в наказаниях, кажется мне, лучше всего выражена суть восточного общества. Так как Китай являл восточную деспотию в чистом виде, то он как бы выдал некую норму, с помощью которой управляется такого рода общество.

Конечно, сейчас в Китае таких наказаний и казней нет. Расстрел — и вся недолга. Две пули казнимому и счет в 7 юаней за два патрона семье (она оплачивает казнь) — быстро, гуманно и недорого. Но… на всякий случай, при возвращении к таким типам организации социума мы будем знать, с чем столкнемся.

Как-то в путевых очерках Николая Рериха мне попалось одно поразительное замечание. Путешествуя по северному Китаю и Монголии, он написал, что в случае, когда на путников нападали банды хунхузов, то они убивали их старым монгольским способом — вспарывали грудную клетку, лезли туда рукой и вырывали еще трепещущее сердце. Так вот, русские жертвы, обратил внимание Рерих (ему об этом рассказывали), при этой жуткой процедуре страшно кричат, а китайцы только скрипят зубами.

Неужели им не больно? Еще как ! Точно также, как русскому. Но вот такого ужаса, как испытывает русский, китайский смертник не испытывает. За тысячелетия истории в китайце воспитано иное отношение к смерти. Гораздо более спокойное, чем даже наше отечественное крестьянское философско-умиротворяющее: «Бог дал, Бог взял». Более того, даже к насильственной смерти китаец относится почти что спокойно. Ведь что такое насильственная смерть? Это наказание за провинность. Или за провинность другого (в духе круговой поруки — не уследил за членом свой десятки). Или это может быть наказание за будущее преступление, о котором сам наказываемый не знает, но начальству виднее. Наконец, наказание может быть просто результатом плохого настроения уездного начальника (административное начальство одновременно исполняло судейские обязанности, а также и религиозные). Так что же, разве начальник не имеет права на плохое настроение? Разумеется, имеет.

Недостатка в количестве народа в Китае никогда не было. Это вообще один из самых населенных районов мира. В III веке до нашей эры, когда все человечество насчитывало примерно 200 миллионов, китайцев уже имелось порядка 20 миллионов — то есть одна десятая. Дивным образом эта пропорция все время увеличивалась и сейчас китайцев, как минимум, пятая часть всего населения мира — 1 миллиард 250 миллионов из 6 миллиардов.

Трудно сказать, почему китайцев так много. Может быть, тому способствует климат — в основном жаркий. Высокие же температуры порождают тропические страсти. По сексуальной энергетике китайцы опережают даже негров. А может быть в длинные вечера после дневной работы на рисовых полях не было иных развлечений, кроме как менять дневной труд на ночной, но факт остается фактом — население бурно росло. И это несмотря на периодические смены династий, обычно сопровождающиеся чем-то похожим на гражданские войны, и несмотря на массовые казни. В многодетных крестьянских семьях детям даже не давали имен, а просто называли числительными — Первый, Второй, Третий — и так до 20.

Мао Цзедун неплохо знал древнюю историю Китая. Усвоил он также и китайскую философию смерти. Вот что великий кормчий говорил на совещании КПК в 1958 году: «Войны не нужно бояться. Будет война — значит будут мертвые. Сo времен императора У-ди до эпохи троецарствия, до Северных и Южных династий население Китая с 50 млн. человек сократилось почти до 10 млн. В период царствования династии Тан вспыхнуло восстание Ань Лушаня, которое продолжалось до эпохи Пяти династий, когда Китай снова распался на 10 государств. Войны длились более столетия. К моменту объединения страны династией Сун в Китае осталось лишь 10 миллионов человек. По-моему атомная бомба не страшнее большого меча. После танских и минских императоров войны велись мечами, и во время этих войн было убито 40 миллионов человек. Если во время войны погибнет половина человечества — это не имеет значения. Не страшно, если останется и треть населения, не так уж это плохо. В итоге погибнет капитализм и на земле воцарится вечный мир». (цит. по Ф.Бурлацкий. Мао-цзедун, М., 1976, с.303-ЗО4).

Демографическая кривая в Китае была не кривой, a как бы пилой (носила пилообразный характер). Идет-идет линия роста численности населения вверх, потом — резко падает вниз (это — смена династии). Потом опять все выше и выше — и опять резкое падение. Но если усреднить по столетиям, то все равно получается упорный и монотонный рост.

Думаю, главная причина — отношение к человеческой жизни в традиционном Китае как к чему-то крайне незначительному. Ну это все равно, что беречь морской песок.

Между прочим, все цифры о численности населения в Китае, как древнего, так и современного, несколько условны. То есть они даются с большим допуском. Научной демографии в Китае никогда не было, нет ее толком и сейчас. Сами власти знают численность населения с точностью плюс-минус 150 млн., следовательно, убыль 100 млн. человек лежит ниже пределов допуска измерения и не может быть замечена властями.

Поэтому до сих пор достоверно не известно, сколько же людей погибло в кампанию по исправлению интеллигенции 1951-1952 годах. Цифры варьировались от 3 до 15 миллионов человек. Казни проводились на стадионах и носили показательный ритуальный характер. Здесь Мао Цзедун воспроизвел массовые казни по примеру своего исторического кумира Цинь Шихуана. Тот казнил единовременно на поле около 20 тысяч. А здесь на стадионах выстраивали на коленях шеренги людей, обращенных головами «внутрь коридора», выстроенного из казнимых. По «коридору» шли палачи и ударами длинного меча отсекали головы. При этом вели социалистическое соревнование, кто больше отрубит за один удар. Были передовики, отрубавшие зараз пять голов. Кинокадры этих казней хранятся в киноархиве в Москве (я кое-что видел) и производят неизгладимое впечатление.

Во время культурной революции (1965-1970) погибло от 20 до 96 миллионов (увы, таковы разбежки в цифрах), но это почти никак не сказалось на общей тенденции роста населения. Так что в Китае с деторождением давно уже борются другими способами: при рождении второго ребенка родители лишаются материальных льгот, при рождении третьего их вполне могут наказать пожизненной кастрацией.

Итак, смерть — дело обычное и рядовое. Легкая смерть называется в Китае «белая радость». Белая — это цвет траура, а радость — это и есть радость. Отсечение головы не совсем тянуло на «белую радость» только потому, что по древним поверьям душа без головы будет вечно чувствовать себя неприкаянно. А вот удушение, или отравление, или, скажем, зарезать — это с нашим удовольствием. Но такого удовольствия власть никак не могла предоставить своим поданным. Жесткий режим (особенно в циньской империи) был таков, что власть считала своим долгом держать народ в страхе перед наказанием. В страхе перед смертью. А то ведь народец и так периодически свергал царствующую династию. Стало быть, недостаточно учен, недостаточно боится.

Но ведь простой китаец, вроде бы, не боялся смерти? Это смотря какой. В Китае, на мой взгляд, возникла совершенно уникальная система способов казни, по жестокости и изобретательности не имеющая себе равных. Если простой китаец не боится смерти, то мы заставим его бояться самого способа этой смерти. И тогда повеления императора и всех чиновников будут беспрекословно выполняться. Надо думать, именно такая мысль была руководящей в изуверской изобретательской деятельности мастеров казни.

Впрочем, вот цитата из Шан Яна, основоположника школы легистов (об этом я писал подробно в «Лебеде» N115)

     »В стране, достигшей гегемонии, 10 наказаний приходится на одну награду; в сильной стране 7 наказаний на 3 награды; и в стране, которая подвергается расчленению, 5 наказаний на 5 наград. Если наказания преобладают, то народ спокоен, но если изобилуют награды, то рождаются мерзости».

Все казни в Китае делились на три рода — легкие, средние и казни «большой тяжести». Легкие — удушение, и (с оговорками) отсечение головы, а также прочие в таком же роде, быстрые и почти не ощущаемые. Какую-такую боль может ощущать только что отсеченная голова? Никакой ощущать не может, ибо при этом мгновенно теряется сознание — точно также, как и при повешении (сдавливается сонная артерия).

Средней тяжести — медленное удушение в особых клетках за 2 часа, забивание бамбуковыми палками, закапывание в землю, сваривание в котле, сдирание кожи. Простой китаец страшился казни средней тяжести.

А в запасе у начальства было кое-что посильнее — казни «большой тяжести». Одна из них (типично китайская казнь) — закапывание по шею в землю и одевание на голову корзинки, куда запускали сколопендр, тарантулов и змей, которые впивались в голову несчастного. Еще одна типичная китайская казнь, описанная в знаменитом романе «1984″ Оруэлла — там к голове несчастного Смита придвигают клетку с голодной крысой, которая при открывании задвижки готова была вцепиться в лицо, язык, гортань и выгрызать их в голодном упоении. В романе до этого дело не доходит — Смит выполняет все, что от него требовалось, и даже начинает любить «Старшего брата», а вот китайцу, подвергаемому казнью крысой. ничего не могло помочь: ни любовь к окружному начальнику, ни к самому императору — он был обречен.

Совершенно уникальной и чисто китайской выдумкой является казнь «тысяча кусочков». Приговоренного привязывали к столбу и палач (или мясник-анатом?) начинал отрезать от тела жертвы один кусочек за другим. Особое искусство заключалось в том, чтобы не задеть при этом жизненно важных органов и сосудов. Мясник трудился иной раз более суток (!). Уже и скелет был виден, а жертва все еще жила и чудовищно мучилась. Казнь происходила на площади и каждый мог видеть, чем ему грозит неповиновение. Такого рода казни китаец не просто боялся: он их панически страшился.

Самым легким наказанием было одевание на шею доски примерно метр в поперечнике, так что наказанный не мог сам ни есть, ни пить, спать мог только сидя. И так — на целый месяц. Его жизнь при этом полностью зависела от отношения к нему соседей. Если его не напоят- не накормят, то смерть будет обеспечена.

Следующее наказание по степени тяжести- избиение бамбуковыми палками. Десять-двадцать ударов можно выдержать. И то после этого месяц не сможете сидеть. Но прописывали 200-300. Даже 500 ударов ! Это всегда означало мучительную смерть под палками. Все эти новации появились более 2500 тысяч лет назад. После крушения династии Цинь основатель новой династии Лю Бан стал смягчать чудовищные палкобития. Но и после всех смягчений они оставались ужасными. За дело гуманизации наказаний принялись его преемники. Приведу один любопытный документ. Он был написан по повелению императора Вэнь-ди.

     »Ныне в законах имеется три вида телесных наказаний, а злодеяния не прекращаются. В чем же причина этих проступков? Не в том ли, что моя добродетель слаба, а наставления неясны? Мне очень совестно из-за этого!» 
Император предложил радикально смягчить наказания.

Советникам было еще более совестно от того, что они погрузили своего императора в пучину самотерзаний. Они подготовили проект нового указа о наказаниях. Первый советник Чжан Цан и главный цензор Фэн Цзин подали доклад, гласивший: «…Мы, ваши покорные слуги, почтительно обсудили ваш приказ и просим установить законы, в которых говорилось бы: «Всех тех, у кого в качестве наказания должна быть обритая голова, не уродовать и направлять: мужчин строить городские стены и нести патрульную службу, женщин толочь рис для государственных нужд (маленький комментарий — здесь речь идет, фактически, не о наказании, а о трудовой повинности. О наказаниях — ниже).

     Тех, кто подлежит наказанию отрезания носа, карать тремястами ударами бамбуковых палок.
Тех, кто подлежит наказанию отрезания левой ноги, карать пятьюстами ударами бамбуковых палок.
Тех, кто подлежит наказанию отрезания правой ноги; а также убийц, пришедших с повинной до того как их вина была установлена (обратите внимание — до того, как их вина была установлена! — В.Л.), а также чиновников, осужденных за взяточничество и извращения закона в личных интересах; а также ответственных за императорское имущество, но воровавших его,- если они были уже приговорены к наказанию, но убежали и вновь совершили преступление, караемое битьем палками, то всех их следует подвергнуть публичной казни.
Мы, Ваши невежественные и заслуживающие смерти рабы испрашиваем Вашего решения».

Повеление гласило: «Быть по сему».

После этого внешне существовала видимость легких наказаний, — сообщает древнекитайский хронист, но на самом деле людей часто подвергали смертной казни. Тех, кто совершил преступление, караемое отрубанием правой ноги, наказывали смертью; тех, кто совершил преступление, караемое отрубанием левой ноги, — пятьюстами ударами бамбуковых палок; а тех, кто должен был быть наказан отрезанием носа, — тремястами ударами, в результате большинство умирало».

Здесь есть одна тонкость — насчет «большинства, которое умирало». Дело в том, что размер палки и ее вес не лимитировался и определялся полностью усмотрением начальства. Сила удара также определялась экзекутором. Он вполне мог подобрать такую палку и наносить удары так, что и самый крепкий китаец отдавал Богу душу после 30 ударов. На этот случай китайское судопроизводство допускало замену наказываемого другим за деньги. То есть проштрафившийся чиновник, дабы не потерять лицо (китайское выражение, означающее потерю общественного статуса в связи с самим фактом наказания), тем более — здоровье или жизнь, мог нанять бедняка для наказания вместо себя. Можно было нанять добровольца вместо себя даже для смертной казни. Многие китайцы видели в этом возможность обеспечить семью. Вся эта система есть следствие так называемых «теней». Защитная тень императора падала на ближайших родственников, которых вообще освобождали от наказаний (если речь не шла об измене и поношении самого императора). До низших чиновников это понятие благодетельной тени доходило в возможности купить за деньги другого для исполнения наказания над ним. По-моему, это весьма оригинальный вклад Китая в дело восстановления справедливости. Более того, справедливость восстанавливалась и таким невероятным способом, как повешение несправедливо обиженного перед домом обидчика. То есть, сам обиженный вешался и, таким образом, как бы наказывал обидчика. Пусть, мол знает, как следующий раз меня обижать.

При пятом императоре династии Хань Цзин-ди был издан рескрипт, гласивший: «Нанесение большого количества ударов бамбуковыми палками не отличается от смертной казни. Если наказанному посчастливится и он не умрет, то все равно он перестает быть нормальным человеком. Поэтому Мы устанавливаем закон, согласно которому наказанием пятьюстами ударами бамбуковых палок уменьшается до трехсот, а наказание тремястами ударами — до двухсот».

Если мы вспомним, что уже после 30 (максимум — 50) вполне могла наступить смерть, то гуманность, снижающая число ударов до 200, умиляет. Другие императоры были еще большими гуманистами и снижали минимальное число ударов аж до 100, но никогда не меньше! То есть мучительная смерть гарантировалась.

Напомню, что речь идет не столько о действительно в чем-то виновных, но о тех, кто считался виновным в силу системы круговой поруки.

Известный китаевед Дж. Макгован писал: «Согласно восточному воззрению, индивид должен быть готов подавить в себе личность и свободу во имя семьи и рода… Каждый член семьи ответственен за всех остальных членов. Будучи главой семьи, отец отвечает за дурные поступки всех членов семьи. В свою очередь, если родители совершили какие-нибудь преступления, вина распространялась и на детей.
Предположим, какой-нибудь высший сановник был уличен в государственной измене. Наказание не ограничивалось тем, что он сам подвергался ужасной, мучительной казни, но за его преступление казнили всех родственников как со стороны отца, так и со стороны матери. Мужчин, женщин и даже детей убивали без пощады, и казни заканчивались только тогда, когда никого не оставалось в живых в ближайших к нему коленах».

Как говорится, уничтожали всех , вплоть до родственников знакомых преступника.

В литературе имеется много примеров, иллюстрирующих сказанное. В.Я. Сидихменов в книге : «Китай: страницы прошлого» ( М. 1987) приводит рассказ одного европейского очевидца о том, как в начале нашего века прокладывали телеграфную линию и яму под столб начали рыть почти на могиле одного известного ученого, на земле, подаренной самим императором. Сын ученого, сам крупный сановник, прыгнул в яму и запретил кощунство. Тогда чиновник при землекопах популярно объяснил ему, что каждая пядь земли принадлежит императору, и что »он может повелеть схватить вас, вашу жену, детей и разрубить их на тысячу кусков, и НИКТО НЕ БУДЕТ СОМНЕВАТЬСЯ В ЕГО ПРАВЕ НА ЭТО». 
Выделенное место замечательно: никто не будет сомневаться в праве императора приказать разрубить детей. Увещевание так хорошо подействовало, что сын сам начал помогать устанавливать столб.

Китайский историк XYIII века Чжуан Тинлун написал труд «Краткая история династии Мин», в которой в завуалированной форме осуждались манчжурские императоры. Императору Канси сделали донос, и началось следствие. Историк за это время умер, однако был приговорен к смерти. Труп выкопали, разрубили и сожгли, всех родственников казнили. Казнили также издателя с семьей, книготорговцев с семьями, а кроме того всех, купивших книгу.

Это, как видите, произошло всего 150 лет назад. А вот уже начало нашего века. В своих воспоминаниях последний император манчжурской династии Пу И писал: » Как-то евнух, составивший императрице Цыси партию в шахматы, сказал во время игры: «Раб бьет коня почтенного предка», на что она в гневе воскликнула: «А я бью твою семью!». Евнуха выволокли из палаты и избили до смерти». Его родню казнили.

Закончу несколькими поразительными примерами, заимствованными мною из книги Льва Гумилева «Хунну в Китае», которые даже на фоне привычной к зверствам китайской истории кажутся невероятными.

После эпохи троецарствия, когда страна раскололась на три враждующих между собой царства, в результате чего население за несколько лет уменьшилось с более чем 50 млн. человек до примерно 8, а в голодных местах стал обычным каннибализм, в северный Китай вторглись племена хунну (начало III века нашей эры) и установили свою власть. Cтарший сын императора хунской династии Ши Ху, наследник Ши Суй ежедневно устраивал роскошные пиры. На каждый пир являлась одна из его наложниц, пела и танцевала перед гостями, затем удалялась за ширму. Примерно через час слуги вносили блюдо с жаренным мясом. Оно (мясо) было только что танцевавшей наложницей, а чтобы никто не сомневался в этом, блюдо украшалось ее головой. Сцена шокировала гостей? Нисколько — они рассыпались в комплиментах за столь тонкое и изысканное угощение.

Папа ежемесячно публично порол своего любимого наследника Ши Суя, — но вовсе не за использование наложниц не по назначению, а за то, что тот из-за пиров нерадиво относился к своим обязанностям министра. Через некоторое время порки показались сыну обидными, и он решил зарезать отца, для чего притворился тяжело больным, ожидая, когда умирающего сына придет навестить пока еще императорствующий папа. Ши Ху, действительно, направился в покои наследника , но по дороге вдруг вспомнил слова любимого советника: никогда не входить к своим сыновьям в одиночку. Вместо себя Ши Ху направил проведать сына одну из наложниц. Сын, увидев вместо отца наложницу, решил, что его замысел раскрыт и тренированным движением зарезал наложницу. Тем самым он действительно раскрыл замысел. Раскрыл вовсе не тем, что зарезал наложницу (дело житейское), а тем, что зарезал тяжело (якобы) больной, умирающий, который, по предварительным сведениям, уже чуть дышал и не мог двигаться.

В тот же день Ши Суй и вся его семья были казнены ( 337 г.). Наследником стал другой сын Ши Сюань. Он тут же решил зарезать отца. Для почина был зарезан любимый советник императора, а его тело положили в виде приманки в одном из покоев дворца. Император поспешил пойти попрощаться с покойным, но снова был остановлен кем-то из приближенных, который умолил его не ходить на место еще не раскрытого преступления. Да и как не умолять, если после убийства императора обычно гибли все его приближенные?

Заговор был раскрыт, и в тот же день Ши Сюань и вся его семья живьем были на глазах у императора сожжены во дворе резиденции. Одна «художественная» деталь казни. Цитирую Гумилева : «Маленький внук императора, очень любивший деда, схватился за его пояс и, рыдая, просил его не убивать. Дед , плача , закрыл лицо рукавом, но не отменил приказа. Пояс Ши Ху лопнул, и мальчика бросили в огонь. Потом пепел казненных рассеяли перед воротами столицы под ноги прохожих» (с.86)

В последующие двести лет свирепые убийства стали столь обычной нормой в императорских дворцах, что царственные дети с малолетства приспосабливались выживать кто как сможет. Царственный мальчик Тоба Гун уже к десяти годам сообразил, что лучше ничего не соображать и после несерьезной болезни притворился глухонемым и слабоумным. В течение 8 лет он мычал и пускал слюни по подбородку так натурально, что его ни разу не зарезали и не отравили, а даже наоборот в 531 г. сделали императором, желая править за спиной слабоумной марионетки. И вот тут-то Тоба Гун заговорил. Говорил он кого именно и за что нужно казнить. Целых два года он говорил и действовал, пока вначале опешившая, а затем чудом уцелевшая родня решила, что молчащий Тоба Гун значительно лучше говорящего. И он замолчал навеки — в 533 году был зарезан.

Китайцы проходили суровую школу естественного отбора. Нужно было уж слишком сильно изощряться, чтобы уцелеть. Тренировать, так сказать, ум в целях выживания. Конечно, трех тысяч лет маловато, чтобы приобретенные признаки перевести в наследственные. Но все-таки кажется удивительным, что сейчас китайцы показывают такие успехи в самых разных областях. Среди них много выдающихся математиков и физиков, лауреатов нобелевской премии. Правда, живут они в США.

И еще одно чудо: китайцы, наряду с японцами и другими южно-азиатскими народами имеют самый высокий IQ (коэффициент интеллектуальности). Загадка ли тут природы, или загадка китайской истории — кто знает?

Оригинал