Атомизация многопартийности

В России принял закон о смешанной системе формирования Государственной думы, половина, а это 225 депутатов избираются по партийным спискам, другая половина по мажоритарным округам. Этот принцип помнится существовал в 90-е. в начале 2000-х. но потом перешли к пропорциональной системе. а теперь обратно к старому.

Это сделано в интересах "Единой России", которая сейчас слабеет и не в силах набрать на выборах в думу не только квалифицированное, но и простое большинство. А по мажиритарной сможет.  Кандидату достаточно набрать относительное большинство, первое место и мандат в кармане. Административный ресурс и местная власть подсобят "своему".

Власть сделала несколько шагов для укрепления авторитарной системы. Поработали политтехнологи. Это и принятие закона о партия, когда чтобы партия  была создана достаточно 500 членов. Это увеличивает количество партий до бесконечности, атомизирует протестное политическое пространство, дробит на множество мелких частей. Режиму их легче контролировать, натравливать друг на друга, нежели если было бы три-четыре-пять сильных и самостоятельных политических организаций, за каждой их которых стоят миллионы.

Легче контролировать и 225 депутатов-одномандатников. Это сродни 225-ти мелких партий, каждая ихз которых слаба и зависима от многих факторов. Режиму проще ими управлять, манипулировать, запугивать, подкупать. 

Не секрет, что мажоритарная система существует и во многих демократических странах и никто ничего предосудительного в этом не видит. Но суть в том, что там депутаты-мажоритарии подчиняются не произволу коррумпированной власти, а партийной программе. В случае отклонения их в следующий раз не изберут. 

А в России, особенно на федеральном уровне нужна только пропорциональная система по партийным спискам. Что будет  способствовать мобилизации оппозиционных сил на выборах. И с каждым разом, от выборов к выборам ЕДРо лишь потеряет в представительстве, утрачивая доверие народа. Поэтому подстелили ей  мажоритарность для размывания протеста и сохранения монополии в парламенте.