Как я – её пустой среды,
зима не ждёт мои прогулки,
заходы в скверы, переулки,
по снегу чистому следы.
Не любит, гордая, она,
что часто думаю при этом
о том, что было прошлым летом,
что всё равно придёт весна
и что была стихов пора,
пришла зима – и нет ни строчки,
что Муза праздна и в сорочке
теснит подальше от пера.
Ну нет взаимной теплоты,
откуда ей ей-богу взяться!
Стыжу себя: но ведь в год зайца
сюда зимою прибыл ты...
И всё ж особенный огонь
явит порой в разгаре ночи,
белками яростные очи –
в просвет испуганных окон,
толкнёт её как будто бес
во тьме затеять круговерти –
взметнутся все в округе ветви,
прося защиты у небес.
Мечусь в постели в унисон
и я там в сумраке суровом,
когда метели низким рёвом
зовут, себя вплетая в сон,
где зверь сбегает за флажки,
вдали отставшая облава,
по следу лишь цветут кроваво
на белом, капая, жарки.
...Наутро оба мы без сил.
Смешно подумать: тихо, ясно
из-за того, что не напрасно
сбежал – хоть солнце засветил.
